КОМ: Казачий Особый Механизированный (СИ) - Войлошникова Ольга. Страница 30

Идёшь с наганом или с винтовкой, а на тебя со всех сторон мишени выскакивают. И главное, что не во все из них стрелять надо — вроде как гражданские вперемешку с бандюганами, да в разном порядке, не заучишь раз и навсегда. Успеет бандитская мишень на тебя боком развернуться — всё, убит. Заодно проверка на скоростную перезарядку тож, не умеючи — никак по времени не уложишься. Вон, слышно как раз, как Еша палит. Но это упражнение нам привычное, сколько тыщ раз обкатанное — и не сосчитать.

Полезное дело. Не всё ж время мне на шагоходе кататься? Случай разный бывает.

Не успело утихнуть, Еша взопревший из дверей вывалился — меня туда:

— Время пошло!

А дальше только успевай!

Дважды чуть не обмишурился: на бандитских мишенях косынки да фартуки оказались напялены! Только и успел узнать по усам да по бороде.

Но отстрелялся. Выскочил — Федя сразу за мной.

Дверь в «деревеньку» захлопнулась. Стою, отдышаться пробую.

Теперь-то всех остальных ждать. Потому как на выездке есть обязательные групповые задания. Ну и, опять же, жребий при всех надо тянуть — какая тебе лошадка достанется. Оне, конечно, все хороши. Плохих на ипподроме, да на обучении у Харитонова зачем держать? А всё равно, есть предпочтения всякие. Вот, чтоб их исключить, жребий и нужон.

ПОД ЗАНАВЕС

Пока стоял, смотрел как остальные полосу препятствий проходят. Это разговаривать нельзя, а глазеть друг на друга — пожалста, сколько влезет. Хотя парнишки в жёлтых рубашках для пригляду так при нас и отирались.

Ну вот, стою я, значицца, наблюдаю.

Оказалось, что надежды на чистенькую полосу после вперёд прошедших — зряшные! Хитрая Анфиска так устроила, чтоб после кажного прохождения ловушки заново настрополялись, чтоб, как говорится, никто не ушёл обиженным. По три штуки на бойца, да не те же самые, а всякий раз разные!

Жестковато, зато по-честному. Иначе что же — первые всё на себя собрать должны?

Постояли мы, покуда первый десяток отстрелявшихся не собрался и пошли на лошадиную жеребьёвку.

На выездке особых каверз не было. Оно и правильно. Лошадок же жальче нас, их-то чего уродовать. Отскакались, порубили лозу, через оксер* попрыгали — да и всё.

*Оксер — высотно-широтное препятствие,

состоящее из двух параллельных элементов

с третьим, расположенным между ними.

Чаще всего этим элементом

являются параллельные брусья

с прутьями, ветвями или засекой.

Сдали лошадей конюшим, и строем пошли к трибунам. Ухватки казацкие гостям показывать. Гладиаторы, етить его, первая партия. И, главное, было бы перед кем, а то сидят, жабы надутые, сами поди ради своих чинов палец о палец не ударили…

Тут ровно клюнуло меня в висок. Не знаю, может, остаток маманиного снадобья успокоительного сработал. Сам себе удивляюсь: чего меня злоба-то вдруг взяла, прям даже не знаю?

И в то же время смотрю — у всех соучеников ноздри раздуваются и глаза бешенные…

Ага! Опять Анфискины мажеские происки!

Задышал медленно, стараясь успокоиться, а то по злобе́можно таких делов натворить, что мало не покажется. Но опять же восхитился: вот лиса! Достанется же кому-то в жёны. А ежели она ещё как на голову влиять могёт? От намучается ейный муж…

Разбили нас на пары, и давай мы образцово показательно друг друга валять. Ну как образцово? Некоторые ярость так и не сбросили, чуть зубами противника не грызли. Но за этим уж учителя следили — ведро холодной воды — и все дела.

Ох, и выпала мне «удача» в этот раз. Федя! Федя-Федя, съел медведя. Он же как раз из этих, спец-агентура, даром что унтерский чин, а самые злобные банды отлавливал. Талант от Бога, говорят.

Вот и повалял меня тот талант от души. Если б не Анфискина подляна (уж себе-то врать не буду), скатал бы меня Федя в колобок. Слил бы я рукопашку, как пить дать. А так я получил свою порцию трындюлей, на эмоцию его вытащил, да за счёт этого пару раз на ошибках подловил — еле как в ничью вывел.

На этом наши наблюдатели в комиссию наши блокноты сдали, а нас в раздевалку отправили, всех ждать и в парадку наряжаться.

Идём, пот со лбов утираем. Дозволение общаться получили.

— Не пойму я, — мрачно пробормотал Федя, — никогда такого не было…

— И вот опять? — хохотнул Сава.

— Да погоди! Я серьёзно. Никогда такого не было, чтоб в схватке злобой захлёстывало.

— Так Анфиска же, — пожал я плечами. — Как в зону её влияния вошли, так и началось.

Парни аж остановились.

— От, лярва! — от души хлопнул себя по ляхам Сава. — Нарочно?

— Ну, конечно. Должно быть, проверить хотели, как мы под попыткой контроля себя ведём.

— А если б на комиссию по злобе полезли? — смурно спросил Федя.

Эвона как его штырило!

— Ну уж, не до такой степени, поди… — пробурчал Еша.

Да уж, если бы ученики морды преподавателям набили, Анфиску бы по голове точно не погладили…

Ждать пришлось не особо долго. С час, может. Сперва пришла вторая партия, потом и третья. Обсуждали каверзные подлянки, прикидывали, кто как себя показал. Радовало уже то, что откровенно плохо ни один не выступил и не опростоволосился.

Никаких циферок и баллов нам после пробежки больше не сказали. Да и вообще, подозреваю я, что и первые цифры капитан выкрикнул не для нас, а для ребят-наблюдателей. А наше дело — крайнее. Себя показали, а уж хорошо ли, плохо ли, экзаменаторы решат.

Я вот лично не сильно собой доволен. Нет, по бегу первый. А по полосе можно было и лучше. Опять, непонятно: можно было ли? Других-то мало кого видел. На выездке, вроде, не хуже других. На стрельбах тоже — не «застрелили» меня ни разу, а вот всех ли бандюганов уработал или, того хуже, не зацепил ли гражданские мишени — этого никто не сказал. Ну и в рукопашке ничья. Хотя с Федей гораздо хужее могло выйти.

В общем, маялись мы неизвестностью, покуда не явился распорядитель и не велел выходить на финальное построение.

Встали мы перед трибуной — двадцать восемь выпускников. И тут важные гости давай слова говорить. У них, должно быть, заранее тексты были заготовлены — уж больно гладко. А, может, и натасканы они на это — складно слова друг к дружке лепить. Только долго. О славе Отечества. О героическом будущем. И о выдающихся заслугах. Причём, великое подозрение, что о большей части построенных эти господа ни ухом ни рылом, но разливались красиво. Короче всех сам Харитонов сказал. Поблагодарил за усердие, поздравил и зачитал три группы фамилий.

Первые — чей результат приравнен к ускоренному прохождению специальной двухлетней программы младшего офицерского училища. Вторые — закончившие с отличием. И третьи — закончившие успешно.

Дальше мы орали: «Служу царю и Отечеству!» Федя рядом со мной на радостя́х, что в первой группе оказался, так голосил — я думал, на правое ухо оглохну. Впрочем, я вопил не хуже. Приятно ж! Коршунов-то тоже в первой группе! Я, то есть. Ну, может, не самый способный, но чего могу!

Вручили нам аттестаты в тиснёных золотом корочках, сфотографировали на память всем курсом. И… и что же — всё? Завтра день — а мне никуда не бежать, с утра не подрываться и можно продрыхнуть до обеда — никто слова не скажет?

Как-то незаметно мы оказались в жизнерадостной толпе. Кажется, и меня кто-то поздравлял.

— Илюша! — ко мне протиснулась Лизавета и прихватила под локоть. — Пойдём-ка в сторонку. Пока там Витя с кандидатами разговаривает, я хоть подлечу тебя немного.

— Да я, вроде, ничего…

— Ага! Этот здоровый-то как начал тебя валять — я думала в обморок упаду от страха! Хорошо, — Лиза понизила голос, оттесняя меня к пустым лавочкам, — маманин эликсир, должно, сработал?

Я усмехнулся:

— Да я его не пил.

Лизавета аж остановилась:

— Как «не пил»? — и глаза такие сделались, вточь как у матушки.

— Да так. Решил, что не по-честному будет.

— Илюшка! — она в сердцах шлёпнула меня по руке веером. — Ты совсем дурак, что ль⁈ А пришибли бы тебя⁈