Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей кар - Коттлер Джеффри А.. Страница 42

В ОЖИДАНИИ

Одной из отличительных черт стиля общения Сэма Глэддинга была любовь к жонглированию словами и элегантному вплетению в свои ремарки и комментарии строчек из песен 1970-х годов; потом он с озорным блеском в глазах всматривался в собеседника, словно гадая, узнал ли тот цитату. Отдавая дань уважения этой привычке, мы не удержались и назвали первый раздел этой главы в честь знаменитой песни “Ожидание” Карли Саймон. Более того, мы решили “крыть” Сэма его же методом и с невозмутимым видом поинтересовались у него, о чем же он думал в ожидании нашего интервью.

“Все это время я прожил в ожидании надвигающейся катастрофы”, — улыбнувшись, ответил Сэмюэль Глэддинг. Он сделал паузу, чтобы удостовериться, что мы уловили его игру слов на тему главного предмета нашего обсуждения, а затем продолжил. “Если серьезно, я думал о том, что это великолепная возможность поучиться на собственном опыте. Я рассчитываю, что эта беседа поможет мне отрефлексировать ситуации, в которых я показал, мягко говоря, посредственный результат. Мы постоянно только то и делаем, что говорим и читаем о чьих-то успехах и достижениях, но стоит нам сплоховать в работе с клиентом, как мы стараемся утаить свой провал и замести следы”.

“Итак, — мы сразу переходим к делу, — что в вашем понимании представляет собой терапевтическая катастрофа?”

“Я бы рассматривал это понятие на двух уровнях”, — ответил Глэддинг. Было видно, что он “выполнил домашнее задание” и хорошо подготовился к вопросам нашего интервью. “На профессиональном уровне терапевтическая катастрофа — это явление, когда психотерапевт или клиент позволяют себе неуместное или нежелательное поведение, что, в свою очередь, влечет за собой некие неприятные последствия. Если же мы возьмем более личный уровень, то терапевтическая катастрофа — это ситуация, когда мои слова или действия во время сессии не приводят к нужному мне эффекту. Это ситуация, когда я чувствую себя вопиюще некомпетентным”. Как оказалось, для Сэма его субъективные ощущения на тему того, что происходит (или не происходит) с клиентом во время терапии, являются не менее важными, чем объективный исход лечения как таковой.

Ухватившись за его слова, мы немедленно перевели нашу беседу в русло личных катастроф и неудач. Вместо того чтобы предсказуемо спрашивать Сэма о самом провальном случае в его карьере, мы решили сформулировать вопрос по-другому и поинтересовались, каких ситуаций в процессе психологического консультирования он больше всего стремится избегать.

Без раздумий и колебаний Глэддинг поспешил ответить: “Однажды у меня была ситуация, которую я с огромным удовольствием предпочел бы забыть, а в идеале — больше никогда в жизни не повторять. Ко мне за помощью обратилась женщина средних лет, которая жаловалась на постоянную нервозность. Для начала я хотел помочь ей расслабиться, чтобы впоследствии мы могли вместе проработать ее проблему. Однако сессия пошла не по плану. Что бы я ни делал, клиентка не просто не успокаивалась, а наоборот, нервничала пуще прежнего. Она постоянно спрашивала меня, когда мы закончим и ей можно будет идти. На каком-то этапе я сдался и отпустил ее. Она вскочила с кресла и пулей вылетела из кабинета”.

ОБУЗДАТЬ ЭМОЦИИ

Зная, насколько для Сэма Глэддинга всегда были важны его эмоции по поводу проделанной работы, мы поспешили задать ему ожидаемый вопрос: “Что вы при этом чувствовали?”

“Я чувствовал себя ужасно! Я перепробовал все, что только можно, но ничего не сработало. Я сделал все, что мог, чтобы помочь этой даме, но всех моих знаний и навыков оказалось недостаточно”, — воскликнул Сэм. Слушая историю, одно воспоминание о которой до сих пор переполняло Глэддинга чувством горечи и беспомощности, мы не придумали ничего лучше, чем в ответ повторить его последнюю фразу.

“Да, именно так, — с неподдельной грустью в голосе продолжил Сэм. — Я пробовал систематическую десенсибилизацию, пробовал работать с ее иррациональными убеждениями, пробовал дыхательные техники. Я предложил ей попробовать медитацию. Все было бесполезно. С каждой минутой ей становилось хуже”.

Поскольку размышления наших экспертов на тему наиболее вероятных причин, скрывающихся за их роковыми ошибками, интересовали нас не меньше, чем сами истории терапевтических катастроф, мы решили полюбопытствовать о том, почему Сэм Глэддинг так сильно корит себя за эту конкретную неудачу. В конце концов, понятно, что случай этой дамы был, мягко говоря, не из легких, и подобное поведение поставило бы в тупик практически любого психотерапевта.

Сэм был совершенно согласен с подобной оценкой ситуации, но все равно продолжал чувствовать свою ответственность за ее плачевный результат. “Видимо, я ошибся и должным образом не подготовил ее к предстоящей работе. Возможно, я слишком поспешил во время сессии и не дал ей времени на то, чтобы подробно описать и отрефлексировать свою проблему. Вместо того чтобы просто ее выслушать, я начал пытаться ее исправить. Я ошибся с выбором направления, и в итоге вышла неприятная до жути ситуация. Самый настоящий фильм ужасов. Поворот не туда, если вы понимаете, о чем я”. Эта метафора показалась нам крайне занимательной, но мы решили попросить Сэма поподробнее объяснить, что он имеет в виду.

“Наверное, мне стоило прибегнуть с ней к технике самораскрытия, поделиться собственными переживаниями, признать, что я тоже нервничаю. Мне однозначно следовало бы дать ей больше времени на то, чтобы разобраться в себе и в своих чувствах, позволить хорошенько осмыслить этот опыт. Оглядываясь назад, я понимаю, что это было бы куда более уместным, нежели применять прямолинейный подход в стиле «давайте я помогу вам успокоиться и расслабиться». В этом и заключалась моя ошибка”.

ПРЕДУГАДАТЬ ПОСЛЕДСТВИЯ

Было очевидно, что за годы, которые прошли с того злосчастного приема, Сэм Глэддинг успел перебрать в голове множество самых разных сценариев в стремлении понять, на чем же он тогда прокололся. Он системно проделал работу над ошибками, проанализировал каждое свое действие, каждую неконструктивную реакцию, придумал массу альтернативных вариантов того, как можно было бы поступить. Хотя данный случай произошел более двадцати лет назад, он помнил его в мельчайших подробностях, словно роковая клиентка только что закрыла за собой дверь его кабинета.

Мы поделились этим наблюдением с Сэмом и поинтересовались у него, чем его так впечатлила эта женщина и почему она настолько засела в его памяти спустя несколько десятков лет и сотен других клиентов. Почему в качестве примера терапевтической катастрофы он выбрал именно этот, казалось, совершенно обыденный эпизод, хотя в его практике наверняка случались куда более драматичные и опасные ситуации. В этой клиентке было что-то необычное, что-то такое, что загадочным образом задело Глэддинга за живое, наступив на больную мозоль в виде чувства его профессиональной состоятельности.

“Что ж, это был единственный человек в моей карьере, который вылетел из кабинета, не дожидаясь конца сессии. Это произошло даже не под конец. К тому моменту, как она скомканно попрощалась и вышла, с начала нашей встречи не прошло и двадцати минут. Я не смог найти с ней общий язык. У меня полностью отсутствовал контакт с ней на всех уровнях. Но, пожалуй, хуже всего в этой ситуации было то, что изначально ее случай показался мне до безобразия легким. Я был уверен, что мне не составит труда ей помочь. Все должно было пройти как по маслу, и только посмотрите, чем обернулся этот случай. К тому же история так и осталась без финала. Я понятия не имею, что с ней было дальше и чем все закончилось.

“Какие выводы вы сделали из этого опыта?” — продолжали расспрашивать мы.

“Во-первых, я научился не спешить. В каком-то смысле это была поворотная точка в моей карьере. Вплоть до встречи с этой клиенткой я всегда был несколько самоуверен, и в итоге самонадеянность меня и подвела. Да, я знал, что неидеален, но был искренне уверен в том, что могу справиться с подавляющим большинством рабочих ситуаций. Пожалуй, эта терапевтическая катастрофа научила меня тому, что человеческая жизнь намного сложнее, чем я привык считать. Вместо того чтобы сразу гнаться за результатом, я стал работать более осторожно и немного поумерил свою гордыню по отношению к окружающим”, — неожиданно признался Сэм.