Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей кар - Коттлер Джеффри А.. Страница 53

“Эта фраза стала последней каплей. Чаша моего терпения переполнилась, и враждебность бурным потоком полилась наружу, — признался Норкросс. — На каком-то этапе я больше не мог себя сдерживать и пустился в нелицеприятные заангажированные интерпретации. Честно говоря, мне до сих пор стыдно об этом вспоминать. Мне еще тогда было ясно, что своим самовлюбленным и вызывающим поведением Макс на самом деле пытался прикрыть глубокую подавленность и неуверенность в себе, но я повелся на эту напускную агрессию и позволил втянуть себя в конфликт”.

Проявляя чудеса самообладания и стараясь максимально держать себя в руках, Норкросс объяснил Максу, что невозможно заниматься психотерапией без минимального желания и мотивации со стороны клиента, которые в данном случае, судя по всему, отсутствуют.

“Боюсь, с подобным отношением нам будет сложно сработаться”, — спокойно произнес Джон.

“Надо же, так вы меня обвиняете? — вскипел Безумный Макс. — Хотите сказать, это я во всем виноват?”

“Ни в коем случае, — ответил Норкросс. — Я обвиняю тот процесс, который сейчас между нами происходит, и предлагаю нам вместе подумать, как мы можем по-другому подойти к ситуации”. “Да ладно, вы таким образом намекаете, что все проблемы из-за меня”, — Макс был непреклонен.

На этом этапе у Джона уже не было сил с ним спорить. “Как хочешь, так и думай”, — решил он про себя, однако взял себя в руки и с плохо скрываемым раздражением вновь попытался донести свою мысль до клиента. “Послушайте, во время сессии у меня сложилось впечатление, что вы целенаправленно пытаетесь саботировать терапевтический процесс. Мне хочется найти с вами общий язык и выстроить доверительные отношения, но это нелегко, когда собеседник постоянно срывается, наседает и переходит на личности. Поверьте, со своей стороны я искренне расположен к вам, настроен на конструктивную работу и готов делать все, что в моих силах”. Норкросс надеялся, что посредством подобной конфронтации и метода самораскрытия он сможет достучаться до мужчины.

“Послушайте, — заревел Безумный Макс, краснея от злости, словно примирительный тон Норкросса заставил его потерять остатки самообладания, — что вы нюни распустили? Хватит вести себя как гомик!”

“Я нахожу ваше последнее высказывание крайне оскорбительным, подбирайте, пожалуйста, выражения”, — с раздражением ответил Джон. Это был едва ли не первый случай в его карьере, когда клиент умудрился настолько вывести его из себя. Норкросс видел, что ситуация зашла в тупик, и понятия не имел, что делать дальше. Он решил не вдаваться в подробности и не пересказывать весь последовавший диалог, но было нетрудно догадаться, что сессия завершилась далеко не на дружеской ноте. “Скажем так, Макс позволил себе отпустить еще несколько чрезвычайно нелицеприятных и ядовитых комментариев в адрес людей нетрадиционной ориентации, а мне это не понравилось. На прощание я сказал ему, что это была сложная сессия, тем не менее я благодарен ему за проявленную честность. Он недовольно буркнул, что, если обязан ходить на терапию по предписанию суда, у него нет выбора, и записался на следующий прием. Когда спустя несколько дней он позвонил и отменил запись, я совершенно не огорчился”, — закончил свою историю Джон Норкросс.

ОГЛЯДЫВАЯСЬ НАЗАД

Оглядываясь назад на эту злополучную сессию, Джон еще долго искренне сожалел о том, как поступил в сложившейся ситуации. Со временем наш собеседник осознал, что печальная история терапии Безумного Макса с самого начала была обречена на провал.

“Меня грызла непроработанная обида на Макса, на коллегу, которая мне его подсунула, и на себя за то, что вообще согласился взяться за этот случай. Много лет я с горечью прокручивал в голове эту встречу, размышляя о том, почему повелся на его провокационные и враждебные выходки. Это же была классическая ошибка новичка: не заметить собственную реакцию негативного контрпереноса. Да, я искренне старался поставить себя на место Макса и показать ему, что понимаю, почему ему плохо. Я руководствовался исключительно лучшими побуждениями, однако неправильно подобрал слова, и он превратно истолковал мои попытки помочь ему как проявление манерной женственной слабости. Видимо, именно из-за этого он и приплел сюда гомосексуальность, что еще больше усложнило ситуацию. Пожалуй, это мне нужно было лучше подбирать выражения”, — размышлял Норкросс.

Хотя инцидент с Безумным Максом произошел более пяти лет назад, Джону до сих пор было неприятно вспоминать об этой сессии. Все же мы набрались смелости и поинтересовались у него, чему его научил тот мучительный опыт и какие уроки он вынес из него на будущее.

“Это был не конец истории. Около двух лет назад она внезапно получила любопытное продолжение. Вы не поверите, но Безумный Макс позвонил мне. Он заявил, что с момента нашей встречи прошел через еще нескольких специалистов. Он так и сказал: через. Пожалуй, это действительно было самое подходящее слово, чтобы описать его мытарства с психотерапией. Дальше Макс сообщил, что все же выполнил минимальные требования судебного предписания, только при этом ему «нифига» не стало лучше. Он так и сказал: «нифига». Согласитесь, неожиданный поворот”, — удивил нас Джон.

“Жаль, что так вышло, — осторожно ответил Норкросс, — и что же вы хотели бы в себе изменить?”

“Послушайте, — вдруг сказал Безумный Макс, — я знаю, что я злобный самовлюбленный эгоист. Я знаю, что обижаю людей, и они меня сторонятся. Но, поверьте, я хочу измениться”.

“Могу я полюбопытствовать, почему вы решили позвонить именно мне?” — оторопев от удивления, спросил клиента наш собеседник. В глубине души Джон хотел сформулировать свой вопрос иначе и поинтересоваться у Макса, зачем он звонит ему после настолько ужасной первой сессии, но к тому моменту у Норкросса было достаточно времени, чтобы провести работу над ошибками. Хорошо все обдумав, Джон поклялся себе, что, если бы ему представилось возможность снова пообщаться с Безумным Максом, он вел бы себя исключительно спокойно и профессионально. И внезапно судьба дала ему шанс проверить свою решимость на деле.

“Все остальные психотерапевты либо начинали на меня кричать, либо кивали и безразлично повторяли «угу». Вы хотя бы были со мной честны, и это вызывает уважение. Знаю, вам со мной пришлось нелегко”, — ответил мужчина. Оказалось, что за эти два года Безумный Макс успел переехать в другой город и звонил Джону, чтобы тот порекомендовал ему толкового специалиста в округе. Норкросс настолько удивился, что следующие несколько минут не мог выдавить из себя ни единого слова и судорожно перебирал в голове имена знакомых терапевтов, к которым теоретически можно было бы направить этого парня. Мы не сдержались и ехидно заметили, что Джону следовало бы воспользоваться возможностью и выбрать коллегу, который чем-то ему особенно насолил. “Точно, — рассмеялся Норкросс, — или кого-то, кто задолжал мне большую услугу”.

РЕЗУЛЬТАТ ТЕРАПИИ ОПРЕДЕЛЯЕТ КЛИЕНТ

Неожиданный звонок послужил Джону некоторым утешением, ведь, к его немалому удивлению, выяснилось, что сессия, которую он считал едва ли не худшей в своей карьере, стала для клиента полезным опытом. Пожалуй, это был один из главных парадоксов, связанных с темой нашей книги: иногда клиент и специалист имеют совершенно разные представления о том, что можно считать терапевтическим успехом, а что — катастрофой. Более того, иногда терапия, которая, на первый взгляд, производит впечатление настоящего провала, в долгосрочной перспективе оборачивается вполне положительным результатом.

История Безумного Макса была иллюстрацией подобного парадокса: Джон Норкросс упрекал себя за ужасно проделанную работу, однако со временем выяснилось, что на его непростого клиента та единственная сессия оказала благотворный эффект. Впрочем, мы прекрасно знали, что этот парадокс работает в обе стороны, и попросили Джона привести пример противоположной ситуации, когда он был уверен, что справился со своей задачей, а клиент оценил результат его трудов, мягко говоря, как посредственный.