Только голуби летают бесплатно - Латынина Юлия Леонидовна. Страница 27

Маша включила телевизор. В телевизоре шли новости. Новости состояли из теракта в Чечне и обысках в SkyGate.

Маша пожалела, что не расцарапала вчера этой маленькой нахалке рожу, когда та встала, такая уверенная, такая спокойная, на пороге своего собственного дома. Выйдя из своей собственной машины. Вернувшись из своего собственного офиса.

Эта девочка ни на секунду не задумалась о чувствах Маши, как не задумывался ее отец. Она была уверена, кажется, что чувствовать умеет только она. Она не подозревала, что девушки, которым не повезло иметь отца-мошенника, извращенца, ограбившего тысячи людей и даже парочку убившего, – они тоже имеют право на свою долю счастья.

Телевизор все еще показывал про компанию SkyGate. На экране был аэродром Толмачево в городе Новосибирске. На аэродроме стоял «ИЛ-76», и из его вспоротого брюха вытаскивали тюки с контрабандой. На экране была подпись «Новосибирск», но Маша знала, что аэропорт называется Толмачево, потому что она сама была из Новосибирска. Из хорошей, целой, высокообразованной семьи, где папа и мама очень любили друг друга и единственную дочку, где папа был инженером, и мама была инженером, и папа последние три года зарабатывал аж по шестьсот рублей в месяц, а мама – целых триста.

Никитин. Вася Никитин. Молодой хозяин SkyGate. Это ему Семка продал самолеты.

Три месяца назад Вася Никитин выкупил ее подружку у модельного агентства. Заплатил за нее миллион долларов, и не то чтобы он был влюблен или собирался жениться.

Вот кто мог бы купить кассету, и не пожалеть за нее двух миллионов. Ведь эта кассета для него важнее Зойки.

Интересно, у Зойки еще сохранились телефоны Никитина?

От Кутятина Аня поехала в офис к Стасу.

Оказалось, что офис этот располагается все в той же вчерашней проклятой гостинице «Аврора», на двенадцатом этаже, отделенном от прочих помещений пуленепробиваемой дверью лифта и кучей буро-зеленых охранников с автоматами.

Навстречу Ане вышел Влад.

– Станислав Андреевич занят. У него переговоры, – сказал Влад.

– Я на пять минут, – ответила Аня.

Ей пришлось прождать в переговорной минут десять. Офис был как офис. Очень строгий. Очень европейский. В аквариуме на стене плавали рыбки, и это были не рыбки пираньи, как в офисе ее отца, а немыслимо красивые и толстые вуалехвосты.

Потом за ее спиной хлопнула дверь. Аня обернулась: у стены стоял Стас, в черных брюках и пуловере, скрестив руки на груди.

– Так, значит, ты заодно с Кутятиным? – спросила Аня.

Стас не шевельнулся.

– С чего ты взяла?

– В офисе Никитина идут обыски. Это из-за того, что он вчера объявил твои машины в розыск?

– Он их не в розыск объявил. Он заявил, что в машинах – вооруженные террористы с заложницей.

– Какая разница. Он – тебя, ты – его?

Стас помолчал.

– Между прочим, Никитин – козел. А если бы вчера мы с ментами перестреляли друг друга? Тебя могли бы убить, кстати.

– И ты за это уничтожаешь его бизнес?

– Это не я. Но вытаскивать его я точно не буду.

– А на каких условиях вы будете его вытаскивать, Станислав Андреевич?

– Сейчас? Пусть отдаст половину бизнеса.

Маленький пальчик Ани уперся в черный пуловер.

– Ты убил моего отца, – сказала Аня, – ты украл его деньги. А теперь ты пытаешься разрушить бизнес человека, который честно заплатил за этот бизнес деньги. Я сделаю все, чтобы остановить тебя.

Уже когда ее «Мерседес» отъехал от гостиницы, она внезапно сообразила, в чем было отличие офиса Стаса от всех прочих виденных ею офисов.

Нигде – ни у пуленепробиваемых дверей лифта, ни у стеклянных дверей с охранниками, ни в приемной – не было ни единой таблички с названием фирмы.

Или с именами руководителей.

Дверь за Анной Собиновой захлопнулась, а Стас все еще стоял посередине переговорной, задумчиво покачиваясь с носка на пятку и посвистывая. Лицо его, с расплющенным носом и глазами цвета жареного миндаля, ничего не выражало. Постояв секунд десять, Стас вернулся в кабинет, набрал сотовый телефон Мережко и отдал необходимые распоряжения.

– По-моему, – проговорил слышавший разговор Влад, – ты делаешь ошибку.

– Эта девочка не оставляет мне другого выбора, – сказал Стас, – позови… этих двоих.

Через пять минут в кабинет вошли охранники «Авиаруси» – высокий веснушчатый Игорь Корягин по кличке Коряга и маленький Петя Смуля по кличке Баклажан.

Генерал Кутятин соврал Ане. Он не объявил Василия Никитина в розыск и не собирался этого делать. Во всяком случае, пока. Объявленному в розыск Никитину было бы уже нечего терять. А это глупо – вести деловые переговоры с человеком, которому уже нечего терять, который доведен до последней черты и будет только кусаться, как загнанная в угол змея.

Гораздо правильней вести переговоры с человеком, который уже почувствовал на себе тяжелую руку власти, который растерян, побит, терпит убытки и зализывает на боку проплешину, в том месте, где его ошпарили правоохранительным кипятком, – и в то же время этому человеку еще есть чего терять. И есть что сохранить.

Однако угроза Ани возбудить уголовное дело против руководителей «Росско» в случае, если в SkyGate не прекратятся обыски, заставило Кутятина поторопиться. И в четыре часа дня на квартире, в которой прятался Никитин, раздался телефонный звонок. Трубку снял его зам.

– Мне Василия, – сказала трубка.

Голос был незнакомый, и зам ответил:

– Его здесь нет.

Телефон поговорил еще некоторое время, а потом зам, побледнев, повесил трубку и обернулся к Никитину:

– Это был… генерал Кутятин. Он сказал, что хочет побеседовать лично. И что сейчас к подъезду за тобой подойдет машина.

Владелец авиакомпании «Скайгейт» Василий Никитин и генерал ФСБ Захар Кутятин встретились в офисе «Росско».

Перед встречей вышла маленькая заминка. Люди Кутятина любезно предложили молодому предпринимателю довезти его на конторской «Волге», на что Никитин справедливо возразил, что у него имеется собственный транспорт. В конце концов Никитин сел в «Волгу», а транспорт поехал следом. Никитин с досадой подумал, что все это – не больше чем литературная условность. Хотят арестовать – арестуют, и никакая охрана не поможет.

Никитин не без основания полагал, что охрана-то его и сдала, кто-то из ментов сопровождения и настучал о том, где он находится.

– Здрасьте, Василий Никитич! – сказал Кутятин, ласково вставая ему навстречу. – Как дела?

– Дела нормально, – сказал Никитин, – и я должен сказать, что вы не зайдете в «Авиарусь».

Кутятин пожал плечами.

– Зато мы докажем, что ты возишь контрабанду.

– Зачем? Вы просто угробите мою компанию. И никакой выгоды не получите.

– С тебя – не получим. Остальные – будут бояться.

Никитин усмехнулся.

– Вы никогда не вернете себе все самолеты.

– Мы готовы на долю в твоей конторе.

Никитин покачал головой.

– Никогда.

Кутятин помолчал.

– Ну что же, у нас есть другое предложение. Мы знаем, что деньги за самолеты остались на твоих оффшорках. Переведи половину нам.

– Я их перевел Собинову.

– В «Авиаруси» нет и следа этих денег. Это первое, что мы выяснили после убийства.

– Значит, Собинов планировал сбежать с этими деньгами. Ищите. Это ваша профессия. Эти деньги уже не мои, и мне плевать, кому они достанутся. Ни моей компании, ни моих самолетов вам не видать.

Генерал нахмурился.

– Ты, бизнесмен, не зарывайся! Ты взял за гроши имущество, которое народ строил годами! Ты возишь контрабанду! Это тебе при прежнем режиме можно было бесчинствовать, а теперь государство возьмет свое! Ты думаешь, мы тебя сами трепем? Есть указание!

– Чье?

Лицо генерала сделалось торжественным и скорбным, и он ткнул пальцем куда-то в правый угол, где висела икона Николая-угодника и портрет скорбящего президента.