Не изгой (ЛП) - "Тиджан". Страница 7

Но их успехи никогда не ударяли им в голову.

Это был наказ наших родителей.

Наша мама с папой держали нас приземленными, так что я таким и был. Непритязательным. Самый большой багаж, с которым мне когда-либо приходилось иметь дело, исходил от моего лучшего друга, потому что, хотя в моей семье не было беспорядка, в его семье он был. Его семья была в полном дерьме, хотя его младший брат был чертовски крут.

Но, несмотря на все сказанное, в целом по жизни я был непринужденным, легким на подъем парнем.

За исключением хоккея.

Все это вылетало в окно, когда дело доходило до хоккея.

На льду я убивал. Я был гребаным животным, как только мои коньки касались льда, и такая же соревновательная натура была и в моей семье. На футбольном матче моя мама была тихой и аплодировала так же, как и все остальные. На катке моя мама взрывалась аплодисментами:

— ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, УБЬЕШЬ ЕГО, КАТ! МЫ НАЗВАЛИ ТЕБЯ «КАТ» НЕ ДЛЯ ХЕРНИ И СМЕШКОВ! ТЫ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ЗАСТАВЛЯЕШЬ ГОРДИТЬСЯ, КАТЛЕР РАЙДЕР!

Вся команда любила ее, но всегда — буквально всегда — когда появлялась «Хоккейная Мама» Элис Райдер. Эта часть моей мамы была тем, что я унаследовал, и что теперь выходило на поверхность, когда моя девочка сместилась… и тогда я увидел парня.

Я хотел оторвать ему голову прямо сейчас. Прямо, блядь, сейчас.

— Эй. О. Вау. Воу. Ладно.

Я двинулся вперед, но Хендрикс прыгнул передо мной. Он моргал, на его лице было растерянное выражением. Его напиток исчез. Куда он делся? Как и мой. Мне было все равно, но его руки были подняты, и он продолжал качать головой.

— Не могу поверить, что делаю это, никогда не видел, чтобы ты себя так вел, но возьми себя в руки. У тебя такой же взгляд, когда ты пытаешься разозлить тафгая. Сейчас. Успокойся, прежде чем отправишься туда… (примеч. Тафгай — игрок хоккейной команды, основной задачей которого является препятствование развитию успеха соперников силовыми приёмами, устрашение противника, драки на льду, «выключение» из игры наиболее опасных форвардов команды-соперника и защита самых ценных игроков своей команды)

Я не дал ему закончить то, что, черт возьми, он собирался сказать. Я свалил.

Любил Хендрикса, но я уже ушел.

Парень стоял рядом с моей девочкой. Он уяснит. Как и он. Все присутствующие в комнате уяснят. Я собирался заявить на ее свои права по-крупному, черт возьми.

Я был почти на месте.

Этот парень… во что, черт возьми, он был одет?

Он был пьян. Я понял это сразу. Его лицо раскраснелось и покрылось потом. Глаза были расширены. Он размахивал рукой с пустым стаканом и приближался к ней с каждым шагом. Его взгляд блуждал по всему помещению.

Я немного отошел.

Ее голова была опущена. Я мог видеть ее профиль, и она прикусила губу.

Только не губа. Это я должен был кусать, не она.

Это были мысли, которые я должен был высказать позже, потому что сейчас было неподходящее время для того, чтобы озвучивать свои намерения, а их у меня было достаточно. Херова туча намерений, когда дело касалось ее, ее тела, ее киски, рта, груди, ног. Неё. Только неё.

Я не был тупицей. Я реагировал на какие-то внутренние эмоции, к которым никогда раньше не обращался. У меня никогда не было подобной реакции, и я видел — и был с — некоторыми по-настоящему горячими женщинами. Это было связано с работой, когда мы время от времени тусовались с супермоделями или нас просили позировать для фотосессий, чтобы привлечь внимание к какому-то делу.

Но эта женщина, эта реакция была не просто физической, хотя мне не нужно было подливать бензина в это пламя. Оно пылало и собиралось снести все здание, так что мне нужна была гребаная секунда.

И я взял ее.

Я остановился, потянувшись за водой к Алексу, другому товарищу по команде, который тоже заметил меня. Его брови были высоко подняты, а взгляд устремлен помимо меня. Я знал, что там был Хендрикс, и когда продолжил двигаться, я знал, что Алекс встал позади меня. Они были там, чтобы на моих запястьях не оказались наручники, потому что они оба знали, что у меня был вспыльчивый характер, и когда он менялся, мне было наплевать на разрушения, которые я собирался учинить.

Потом я оказался у их маленького сборища… и она не посмотрела на меня.

Я был там. Прямо рядом с ней. Не может быть, чтобы она не знала, что я рядом. Я увидел, как напряглось ее лицо, как напряглось ее тело, когда я подошел. Она продолжала кусать губу, и мне все время хотелось дотронуться до нее рукой, провести пальцем по ее нижней губе и освободить из хватки.

Она подавила дрожь.

Я видел это, и хорошо. Она не была так безразлична ко мне, как пыталась казаться.

Я увидел, как дрожь пробежала по ее спине, и она сглотнула, все еще старательно избегая моего взгляда.

— Привет!

У парня, с другой стороны, была противоположная реакция.

Рот открыт. Глаза вылезают из орбит. Он чуть не выронил свой пустой стакан, которым размахивал несколько мгновений назад.

Алекс обошел группу, посмеиваясь, протянул руку и забрал его из вялых пальцев парня. Парень этого не заметил. Он был сосредоточен на мне.

— Ты… ты… ва-а-а-ау. Это Кат Райден, Шай. Кат «Жнец» Райдер.

Я подавил внутренний стон. Была причина, по которой мне дали имя талисмана команды в качестве прозвища… все из-за одной игры, в которой я выплеснул такой же гнев на нескольких игроков соперника. Их было примерно пятеро. Единственным, кому не досталось от меня, был вратарь, и то потому, что к тому времени меня уже оттащили в штрафную.

Он протянул руку.

— Я твой большой, очень, очень, очень большой фанат. Ну, вообще-то, всей команды. — Он все еще протягивал руку. У меня не было намерения пожимать его руку, не потому что я был груб или потому что он находился в личном пространстве моей девочки, а потому что он был потным, и я мог сказать это, просто взглянув на него. Он указал на меня другой рукой. — Я только что говорил Шайенн, что не могу дождаться вашей игры в воскресенье. Скоро вся ваша команда на пару дней приедет туда, где я работаю. Шайенн работает со мной. — Он заметил Алекса и вздрогнул. — Ух ты! — Затем Хендрикса. — Дважды ух ты! Шайенн, ты видишь этих парней? — Он прошептал последний вопрос, и к этому времени я уже был сконцентрирован.

Полностью.

Шайенн. Ее звали Шайенн.

Парень перестал существовать для меня, но она — нет. Она боролась с притяжением между нами.

Я мог видеть борьбу на ее лице. Там бурлила целая куча эмоций.

Страх… как удар под дых в мою грудь.

Затем изумление. Я гордился тем, что видел это.

И снова страх. За мной наблюдали, но я не хотел отступать.

— Детка, — это слово вырвалось у меня шепотом, прежде чем я смог себя остановить.

Ее голова повернулась в мою сторону, но не глаза. Они были сфокусированы где-то ниже моего лица. Она избегала встречаться со мной взглядом. Какого хрена?

Я услышал, как ребята замолчали, все услышали то, что я только что озвучил в этом единственном слове.

Затем Алекс оттащил другого парня в сторону, для его безопасности, если он был умен, и я приблизился, протягивая руку.

Я коснулся ее руки, и она застыла, когда я почувствовал, как по ней пробежала дрожь.

— Нет-нет. — Я придвинулся еще ближе, наклонив голову. Она почти касалась меня, и я чувствовал, как она дрожит. Я понизил голос. — Это из-за меня? Ты меня боишься?

Мне нужно было быть умным.

Я не хотел отпугнуть ее.

Она покачала головой, совсем чуть-чуть.

Я опустил руку ей на плечо, но другую оставил свободной. Я не хотел, чтобы она чувствовала, будто я заманиваю ее в ловушку, но, черт возьми. Я хотел. Так сильно. Я хотел вытащить ее отсюда, отвезти домой и заявить о своих правах, чтобы она никогда не захотела чувствовать внутри себя другого парня.

— Ты знаешь, кто я?

Еще один кивок, но больше ничего. Ее горло двигалось вверх и вниз. Что бы с ней ни происходило, она не могла говорить.