Гримстоун (ЛП) - Ларк Софи. Страница 12

К тому времени, когда мы выплатили все долги и отложили то, что нам было нужно, чтобы Джуд мог остаться в своей частной школе, денег едва хватало на половину арендной платы за дешевую квартиру. Я устроилась на работу в малярную бригаду уже на следующий день. Мне было восемнадцать лет. Меня даже ни разу не целовали.

— Не бери в голову, — говорю я Джуду. — Я зарядила свой ноутбук от аккумулятора, хочешь посмотреть фильм сегодня вечером?

Джуд улыбается.

— У меня есть кое-что получше этого.

Он выводит меня в сад за домом, заросший кустами ежевики и тыквенными лозами. Он установил пару шатких садовых стульев и прикрепил простыню к задней стене дома. Проектор стоит на трех тонких ножках, четвертая сторона опирается на книги.

— У Эрни был генератор! — радостно говорит Джуд. — Мне потребовалось всего пару часов, чтобы заставить его снова работать.

Он заводит его. Генератор с ревом оживает, выплевывая черный дым и вонь бензина.

— Немного громко для фильма, не так ли? — я перекрикиваю шум.

— Вот почему я это построил, — Джуд хлопает по коробке, набитой подушками.

Его импровизированная звукоизоляция работает достаточно хорошо, чтобы мы могли слышать большинство реплик Хана в «Возвращении джедая». Во всяком случае, Джуд выкрикивает все лучшие из них.

Персонажи образуют призрачные фигуры на нашей стене, их лица искажены складками простыни. Мотыльки порхают над объективом проектора, отбрасывая на наш фильм тени, которые в тысячу раз больше.

Мой брат на удивление бережно относится к ране на моей ноге, настаивая на том, чтобы положить мою ногу на подушки и укутать плечи одеялом. Он даже разводит небольшой костер, чтобы мы могли поджарить зефир.

— Джуд, — говорю я после того, как съедаю около сотни бутербродов. — Это действительно вкусно.

— Я знаю, — он самодовольно откидывается на подушки. — Я сделал доброе дело.

— Ну, не будь слишком самоуверенным, у тебя шоколад на лице.

— Нет, у меня его нет, — говорит он с надменным видом.

Я смеюсь, потому что у него точно есть — большая полоска на носу.

* * *

Джуд засыпает в середине нашего второго фильма. Я убираю за собой и тащу брата вверх по лестнице, потому что сонному Джуду наплевать на мою ногу. Он даже не может составлять предложения.

— Почисти зубы, — говорю я.

— Мргхашва, — таков его ответ.

Пока я следую своему собственному совету и чищу свои чертовы зубы, мой телефон жужжит рядом с раковиной.

Гидеон

Мы не можем просто поговорить?

Я сплевываю, все тепло вечера уходит в канализацию вместе с зубной пастой.

Появляется еще одно сообщение:

Гидеон

Реми, клянусь, я не знаю как…

Я не открываю сообщение, чтобы прочитать его. Вместо этого я делаю то, что должна была сделать несколько недель назад, и блокирую контакты Гидеона.

Это как будто я выключила жужжащий вентилятор в комнате. В моей комнате становится спокойно, тихонечко и прохладно.

Я босиком пересекаю комнату и забираюсь под одеяло, мой надувной матрас на комично роскошной кровати с балдахином прогибается подо мной.

Сегодня вечером скрипы и стоны в доме тихие, как вздохи. Я не слышу ничего, что напоминало бы чье-то передвижение. И уж точно никаких клавиш пианино.

Мое тело отяжелело от усталости, мышцы ноют. Боже, я бы убила за горячий душ вместо полутора минут, которые я провела под ледяными струями.

Тем не менее, я чувствую себя удивительно умиротворенной. Даже с пульсирующей левой грудью.

Я осмотрела ее в зеркале: пирсинг был в полном порядке, хотя сосок набух и покраснел.

Неосознанно я протягиваю руку и щиплю другой сосок, как будто расправляю их.

Вспышка боли вызывает неожиданную реакцию внизу. Мои бедра сжимаются вместе.

Я трогаю себя, все еще пощипывая сосок. Мои пальцы скользят по половым губкам, потрясающе скользким. Моя влага тонкая и скользкая и уже стекает по бедрам.

Я сжимаю сосок между двумя пальцами. Это лишь часть силы Дейна, но гораздо грубее, чем то, как я прикасалась к себе раньше. Острая боль смягчается мягким нажимом моих пальцев на клитор.

Я представляю янтарные глаза Дейна рядом с моим лицом и жар его губ у моего уха…

Я сделал это, потому что хочу починить свой забор... и потому что мне понравилось срезать с тебя шорты…

Я яростно щиплю себя за сосок, потирая пальцами клитор. Чем сильнее я сжимаю, тем сильнее тру, пока ощущение, пронизывающее мое тело, не превращается в извивающуюся пулю удовольствия и боли.

В моем воображении лицо Дейна, никаких мыслей о Гидеоне вообще.

И в ту ночь я сплю крепко, никаких скрипов или клавиш, на которых играют беспокойные призраки.

Это ничего не значит.

Но я нахожу это интересным, поскольку знаю, что Дейна не было на работе всю ночь.

Глава 7

Дейн

Глубокой ночью, когда я возвращаюсь домой после родов и вправления сломанной руки, Лайла ждет меня, как я и предполагал.

Я чувствую ее близость, когда моюсь у раковины. Я выпрямляюсь, ее безупречное лицо отражается в зеркале прямо позади меня, ее темные глаза смотрят в мои.

Ты привел ее в наш дом.

— Ты предпочитаешь, чтобы я позволил ей умереть во дворе?

Она не собиралась умирать.

Когда я поворачиваюсь, там ничего нет.

Я знаю, что там ничего нет.

Но я все равно ее видел.

Я вхожу в спальню, снимаю с себя одежду, чтобы голышом скользнуть под простыни.

Остался всего час или два ночи. Лайла все еще рядом. Я откидываю одеяло, от простыней поднимается аромат ее духов — груши и бергамота. Если я пролежу здесь в темноте достаточно долго, она придет ко мне.

Но как только моя голова касается подушки, образ, который вспыхивает на черном полотне моего сознания — это два поразительно открытых глаза, широко раскрытых и голубых, как крылья бабочки.

Мой член набухает. Я беру его в руку.

Я думаю о соске Реми между моими пальцами, толстом и жестком, в котором ощущается металл.…

Простыни больше не холодные, они нагреваются.

И нигде не чувствуется запаха груши.

Глава 8

Реми

На следующее утро Джуд встает раньше обычного.

— Ты отвезешь меня в город? — спрашивает он, как только я захожу на кухню.

— Конечно. Зачем?

— Потому что мне надоело сидеть здесь целый день.

— Ты мог бы попробовать не сидеть без дела.

— Ты знаешь, что я имею в виду, — говорит он. — Я схожу с ума, запертый здесь, в глуши.

— Ну, прошло целых два дня.

Джуд даже не удостаивает это закатыванием глаз. Он обмакивает кусочки яблока в арахисовое масло, что, я полагаю, является небольшим изменением его обычного завтрака.

Это я не могу переварить мысль о арахисовом масле для следующего приема пищи. Я чертовски проголодалась после вчерашней работы и мне нужен белок.

— Почему бы нам не перекусить настоящей едой, пока мы в городе?

Я уверена, мы можем позволить себе пару тарелок яичницы с беконом из закусочной. Или, в случае Джуда, блинчики и, возможно, яйцо-пашот, если мне удастся его убедить.

— Конечно, — он пожимает плечами.

— Не спотыкнись о собственные ноги от волнения.

— Только один из нас делает это, — он неспешной походкой направляется к задней двери и засовывает ноги в парусиновые лодочки. Гардероб Джуда может создать впечатление, что днем он собирается покататься на яхте, или, если он мрачен, он одевается как священник.

Он часто бывал мрачен с тех пор, как окончил Ньюман. Несмотря на все неприятности, в которые он попадал, Джуд любил эту школу. У него была компания друзей, с которыми он бродил по городу, и я думаю, ему было легче притворяться, что мы все еще принадлежим к высшему обществу, несмотря на то, как выглядела и пахла наша квартира.