Фаворит смерти 1 (СИ) - Волков Тим. Страница 14
Вяземский поставил стакан обратно на стол, начал устало массировать лоб и шею.
Я тоже вымотался.
— Пойду к себе, — сказал я. Потом, глянув на отца, спросил: — Я могу быть свободен?
Вяземский что-то неопределённо ответил.
Я вышел из кабинета, понуро побрел к себе в комнату. Но на полпути остановился.
Настроение было хуже некуда. Не так я представлял себе богатую жизнь. Еще не успев вдоволь насладиться ею, я уже вяз в какой-то трясине событий, которые мне совсем не нравились. То Герцен этот, то вдруг подозрение в убийстве Олега. Что дальше? Ах, ну да, светит школа, если не посадят в тюрьму.
Хотелось убежать от всего этого. И потому в голову совсем неожиданно пришла мысль — отвлечься от всего этого навалившегося, уйти, скажем, в «Вельзевул». От этой мысли стало веселей. Конечно, сам ночной клуб меня интересовал в последнюю очередь, а вот Агнета, которая была сейчас там, будоражила мысли.
Не долго думая, я схватил со столика кошелек, проверил его на наличие платежной карточки, и рванул на улицу.
Маршрут был уже знаком. Все тот же охранник Николай Васильевич долго строжился, хмурил брови, прежде чем пустить меня — пришлось дать немного денег ему за молчание.
Машину удалось поймать не сразу — в элитном районе они просто так не ездили, только по вызову. Я прошел несколько кварталов и уже выходя на основную трассу, смог остановить старенькую «вольво» пыльного цвета.
Весь тот путь, что мы ехали до ночного клуба, я напряженно думал. В голове плохо укладывалось все. Атрибут. «Фаворит смерти». Магия. Смерть Олега. Я подозреваемый.
Что за бред? Как я мог его убить — пусть и чисто случайно, не по собственной воле, — если я не обладаю магическими способностями? Дай аборигену атомную бомбу — он не сможет ее взорвать. Так и я.
Или нет?
С атомной бомбой он не управиться. А вот, скажем, с автоматом вполне. Может использовать его как дубину.
Меня начала грызть злость. Угораздило же попасть в такой переплет!
— Приехали, — произнес таксист, выводя меня из задумчивости. И с каким-то южным акцентом произнес: — Расчет давай.
Я глянул в окно. Темнота хоть глаз выколи.
Рассчитавшись с водителем, я вышел наружу.
До меня не сразу дошло, что меня привезли абсолютно не туда, куда я просил, но едва я обернулся, чтобы высказать свое возмущение таксисту, как тот дал по «газам» и умчался в ночь, оставляя меня одного в чужом городе.
Вот ведь черт! Обманул! Наверняка не довез пару кварталов, решив сэкономить на времени и бензине. Да что за день сегодня такой?
Ругая себя — ведь мог же не вылезать, не расплачиваться, до того, пока не убедился бы в правильности конечной точки, — я двинул вперед.
Шел наугад. Ориентировался на те смутные воспоминания, когда ехал до «Вельзевула» вместе с Ольгой.
Завернул за угол. Вышел на широкую улицу, слабо освещенную фонарями. Кажется, сюда.
Прошел один квартал. Другой. Едва не набрел на стаю бездомных собак, разграбляющих помойные контейнеры и отчаянно грызущиеся друг с другом за каждую кость.
«Вельзевула» все не было.
В какой-то момент я свернул в один из проулков и наткнулся на несколько стоящих ко мне спинами парней. Первой мыслью было спросить у них дорогу.
Но рта раскрыть я не успел. Те заговорили первыми.
— Сколько принес?
Вопрос, кажется, относился не ко мне, а к кому-то, кого окружили незнакомцы. Я промолчал, со смешанными чувствами наблюдая за происходящим.
— Двадцатку, — ответил тихий голосок.
— Чего так мало?
— Турнир первенцев идет вовсю, все следят, никого нет.
— Ты тут отговорки не придумывай. Гони двадцатку или без второй руки останешься.
Я осторожно подошел чуть ближе к стоящим. И вздрогнул. Увидь я кого-то другого, реакция была гораздо спокойней. Но трое незнакомцев окружили человека на инвалидной коляске, и трясли перед ним ножом. Перед глазами словно накинули красное покрывало. Меня захлестнула ярость.
— Усек? Двадцатка с тебя!
— Ну нет у меня больше! — почти плача ответит бедолага, в страхе закрываясь от бандитов единственной рукой.
— Ты че, урод, совсем страх потерял?!
Подонки начали толкать инвалида руками, отвешивать оплеухи и пощечины.
— Не смог заработать за день нужную сумму — будешь еще и ночью подаяние просить.
— Эй! — крикнул я, весь кипя от злости. — А ну отошли от него!
— А ты кто такой? — обернулся один из незнакомцев.
На вид лет тридцать. Рябое лицо, козлиная бородка, в уголке рта зубочистка.
— Иди отсюда подобру-поздорову.
А потом, повернувшись к инвалиду, спросил у того:
— Твой дружок что ли?
— Я… я его не знаю! — поспешно покачал головой инвалид.
— Иди отсюда, — цыкнул Рябой. — Пока физиономию тебе не расписали!
Подонок пригрозил мне ножом.
Меня словно переклинило. Я кинулся на него, даже не думая о том, что тот может меня порезать.
В тот момент я вообще ни о чем не думал.
Удар пришёлся подонку точно в нос. Противник вскрикнул, но выстоял на ногах.
— Порежу! — он рванул на меня, выставив оружие вперед.
Двое других тоже начали окружать меня.
«Отвечай. Бей холодом своего разума», — внезапно раздался чужой голос в моей голове, ледяной, жуткий.
И я ударил.
Искристый след от замаха — словно мой рукав был в огне, — осветил округу. Кулак врезался в лицо противника, глубоко погрузился в теплую мягкую плоть. Я отчетливо почувствовал как лицевые кости подонка хрустнули, смялись в одно кровавое месиво.
Подоспел второй подонок. И тут же получил удар прямо в грудь — точь-в-точь как я тогда ударил Олега. Правда на этот раз сила была гораздо больше.
Противник даже не пикнул. Он был уже мертв, когда его тело грузно плюхнулось на асфальт.
— Эй, ты чего? — испуганно начал отступать третий. — Ты чего? Не дури!
И бросился наутек.
«Молодец», — по отчески произнес чужак в голове.
Я обернулся, думая, что кто-то стоит за моей спиной и говорит сейчас это мне. Но там никого не было.
А вот в дальнем конце проулка стояла тень — некто в монашеском балахоне, с накинутым на голову капюшоном. Но даже сквозь черноту этого капюшона отчетливо виделись два красных глаза, сияющие первозданным чистым злом.
«Молодец, — повторил некто и я понял — голос принадлежит той тени. — А теперь выпей их души».
Я хотел догнать стоящего в проулке, узнать кто он такой и как смог передать свои мысли мне сразу в голову, но тень растворилась в воздухе.
Меня начало трясти. Я вдруг отчетливо понял — просто понял, без всяких разумных объяснений, — что это была сама смерть.
«Верно, Максим, — сказал сам себе я. — Ведь теперь ты ее фаворит».
Так вот как работает этот самый атрибут. Нианзу был прав — он и в самом деле притягивает Смерть.
— Ты как? — дрожащим голосом спросил я у инвалида.
— Не убивай — завопил тот. — Не убивай! Прошу! Только не убивай! Я отдам все, что у меня есть, все деньги! Только не убивай!
— Что? Я не собираюсь тебя убивать!
Инвалид кивнул на лежащие тела подонков и я понял, почему он так меня боится. Казалось, что жулики дрались не с человеком, а с медведем. У одного смята в кровавый винегрет голова, у второго в груди дыра, черная, обожжённая по краям.
— Не убивай! — выдохнул инвалид и заплакал от страха.
Я еще раз глянул на проулок — нет ли там тени? — и пошел прочь, оставляя незнакомца одного с двумя трупами.
Мне нужно было срочно выпить. Всего трясло. В голове крутилось — я убил человека. И не одного. Защищал бедолагу от подонков. Но от этого объяснения не становилось легче.
Выпить. Забыться. Смыть с себя это.
Я шел по темным улицам города и мне все казалось, что страшная тень идет за мной по пятам. Оглянулся — никого. Ускорил шаг. И вновь это гадко чувство преследования.
Я остановился возле фонтана, тщательно отмыл от крови руки, плеснул ледяной воды на лицо. Стало немного легче.