Фаворит смерти 1 (СИ) - Волков Тим. Страница 19

— Это верно, — сдержанно кивнул Вяземский. Ответ доктора его явно разозлил. — Прошу, пройдёмте в кабинет.

Стаханова вошла — так же гордо, значимо, как и любое ее движение, — и проследовала к кабинету Вяземского. Увидев, что я стою, сказала:

— Максим, ты тоже пошли с нами.

— Ему точно надо? — спросил отец.

Стаханова кивнула.

— Надо. Дело важное.

И то, с какой интонацией она это произнесла, стало сразу понятно — новости будут не самыми хорошими.

— Итак, вот анализы, которые я получила, — сообщила Стаханова, когда дверь кабинета закрылась и мы остались втроем.

Доктор извлекла из внутреннего кармана пиджака прямоугольник бумаги с гербовой печатью и протянула Вяземскому. Тот развернул его, внимательно прочитал. Но судя по выражению лица ничего не понял в мудреных медицинских терминах.

— В привычном принципе использования дара нет ничего сложного, — поняв, что без пояснения не обойтись, начала Стаханова. — Как доподлинно известно сознание дарованного входит в резонанс с ауральным фоном среды и на последних кругах — иногда и на предпоследних, по разному бывает, — цепляется за волны, которые и формируют в нашей реальности физическое явление дара, будь то огонь, телепатия, ментальность, да все что угодно.

«Нет ничего сложного?» — смутился я, пытаясь понять о чем же говорит Стаханова. Получалось так себе.

— В случае же Максима всё весьма интересно получается, — доктор даже смутилась.

— Что вы имеете ввиду? — спросил Вяземский, поглядывая на бар с алкоголем.

— Его принцип открытия дара совсем другой. Признаться, я такого раньше никогда не видела. Нет попыток входа в резонанс, только прямое обращение. И не в ауральный фон.

— А куда же?

— В темные материи.

— Постойте…

— Вот именно!

— Нет. Это просто какая-то ошибка! — ошарашено произнес Вяземский, глядя на меня.

— Никакой ошибки нет. Я перепроверила. Поэтому и явилась лично к вам, чтобы сохранить конфиденциальность. Все-таки не один год с вами работаем.

— Что происходит? — вмешался я. — Какие еще темные материи? О чем вы вообще говорите?!

— Максим, — обратилась ко мне Стаханова, и впервые за все время нашего общения голос ее дрогнул. — Ты — дисфункция. Таких, по закону Российской Империи, необходимо умерщвлять.

— Как это — умерщвлять?! — возмутился я. — Что за шуточки?!

— К сожалению, это никакие не шутки, Максим, — вздохнула Стаханова. — Таков Закон. Да, наверное, он слишком жесток, все-таки был принят еще до Третьей Революции и с тех пор не менялся. Но истина и разумность в нем есть.

— Разумность?! — не мог успокоиться я. — Убивать людей — это разумность?!

— Дисфункция — не предсказуемая штука, — все с тем же невозмутимым видом ответила Стаханова. — До сих пор ученые до конца так и не выяснили причины появления этого. Статистические данные подсказывают, что это все патология. Очень страшная и опасная патология.

— И что же — вместо того, чтобы лечить, вы просто умерщвляете? — ехидно спросил я.

— Лечения от этого нет, — в упор глядя на меня, ответила доктор. — К тому же опасность грозит окружающим. Известны прецеденты, когда дисфункция, получив силу, выходила из под контроля и… в общем, ни к чему хорошему это не приводило.

— Татьяна Валерьевна, послушайте, — обратился к ней Вяземский. — Давайте не будем кидаться такими громкими словами. Мы все прекрасно всё понимаем, взрослые люди, как-никак. Сколько?

— Вы хотите дать мне взятку?

— Если вы скажите, что пришли сюда просто так, я в это не поверю. Вы уже не один десяток лет лечите нашу семью.

— И довольно успешно лечу, — уточнила Стаханова.

— Верно, — кивнул Вяземский. — Мы хорошо друг друга знаем, уже почти сроднились. Поэтому вы и не заявили сразу в санитарные службы о дисфункции, как это положено. Все же пришли сначала ко мне.

— Заявить еще не поздно, — хитро улыбнулась Стаханова.

— Татьяна Валерьевна, мы с вами не чужие люди. Вы прекрасно понимаете мою ситуацию, я вашу. Риск есть у на обоих. У меня — лишиться всего, моего сына, моей должности, статуса. У вас…

— Тоже лишиться всего. Лицензия врача — это для меня все. Без нее я не смогу делать единственное, что умею, что имеет для меня смысл — лечить людей.

— Верно, — кивнул Вяземский. — Поэтому все, что происходит сейчас в этом кабинете тут и останется. У меня к вам есть деловое предложение. Я прямо сейчас даю вам сто пятьдесят тысяч коинов и вы делаете так, чтобы об этой особенности Максима никто больше не узнал. Я знаю, что вам это под силу. Вуалирование, или как-то так это называется?

— И откуда вы такой осведомленный? — улыбнулась Стаханова.

— Читал в газетах, Татьяна Валерьевна!

— Какие интересные вы газеты читаете. А там не говорится о том, что лицензия врача стоит гораздо больше ста пятидесяти тысяч?

— Да, кажется, припоминаю. Читал, что двести тысяч вполне неплохой дополнительный аванс для врачей.

— Вранье! Пятьсот тысячу — вот цифра, которую можно обсуждать при дамах. Все остальное — от лукавого!

— Позвольте! Пятьсот тысяч! — выпучил глаза Вяземский.

— А что вы хотели? Все-таки речь идет о живом человеке, а это уже не шутки.

— Триста. Чувство меры должно быть даже у такого прекрасного создания как вы.

— Тогда договаривайтесь с другими прекрасными созданиями, а я пойду. Нужно будет еще в Министерство надзора зайти, копию анализов занести и оформить все как положено — такова процедура.

— Ну хорошо, — сдался Вяземский, доставая карточку из кошелька. — Ваша взяла. Только я прошу — все как нужно оформите. Все-таки за такие деньги вы еще должны…

— Что должна? — ледяным тоном спросила Стаханова. — Хрен вам отсосать?

— Ну что вы… — смутился Вяземский.

— Я рискую всем. Если бы на вашем месте был кто-то другой — заявила бы немедля. Только ради вас пошла на эту сделку.

— Понимаю. — кивнул Вяземский. — все же прошу чтобы все было на высшем уровне, вуалирование и прочие дела, вы умеет, я знаю.

— Сделаю как положено. Комар носа не подточит.

— Благодарю, — кисло ответил Вяземский.

Проведя пальцем по платежной карточке словно по монитору телефона, спросил:

— Упали?

В сумочке Стахановой дзынькнуло.

Врач кивнула:

— Все в порядке. Спасибо!

Вяземский достал из кармана зажигалку и поджег результаты анализов. Те начали тлеть, потом вспыхнули и догорели в пепельнице, куда отец их и бросил.

— Выпьете? — предложил он доктору.

— Не откажусь, — кивнула Стаханова. — Сегодня был Званый ужин в честь дара? Вот был бы переполох, узнай они о дисфункции!

— Татьяна Валерьевна, Я прошу! Больше ни единого упоминания! Пусть все это сгорит вместе с этой бумажкой.

Вяземский протянул ей стакан виски со льдом.

«Странно, — подумал я. — Даже не спросил что предпочитает из выпивки, привычно дал нужный напиток. И в самом деле давно знакомы».

— Вы можете хотя бы мне объяснить что происходит? Что за дисфункция такая?

— Ох, я и забыла что у тебя амнезия, — отпив виски, воскликнула Стаханова. Настроение у нее после получения полумиллиона коинов заметно улучшилось. — Темная материя — это не-пространство, куда перемещается наш разум после смерти. Вот от туда ты и черпаешь — скорее всего подневольно, — силы для дара. Недаром у него и название такое жуткое — «Фаворит смерти».

— Подождите, — опешил я. — Что еще за не-пространство и какой такой разум, улетающий туда после смерти? Вы что, про загробную жизнь мне толкуете?

— Господи, как же топорно звучит — загробная жизнь! — скривилась Стаханова. — Ну да, что-то вроде того. Там твой источник, напитывающий дар. Кстати, сам дар как-то начал проявляться? Научные трактаты по поводу этого атрибута очень туманные разъяснения дают, не понятно в чем именно будет выражаться дар.

— Нет, не проявляются, — соврал я.

— Так что насчет скрытия истинных источников? — деликатно поинтересовался Вяземский. — Просто Максим уже сегодня отправляется в школу.