Итак, моя милая… - Чейз Джеймс Хедли. Страница 36

Таким образом, без особых волнений Мич Коллинз появился в Парадиз-Сити. Но если бы хотя бы один полицейский смог опознать его, то он был бы немедленно выдворен из города. Ведь он не только пользовался репутацией самого знаменитого гангстера страны, но и специалиста, который заставлял дрожать всех изготовителей систем охранной сигнализации. К этому времени ему исполнилось сорок один год, пятнадцать из которых он провел в местах не столь отдаленных, отсиживая различные сроки заключения. Это был толстый, внушительной комплекции человек, обладающий огромной физической силой. Его рыжие волосы поредели, а жизнь, полная опасностей, наложила свой отпечаток на его лицо. Маленькие глазки находились в постоянном движении, но в них было выражение добродушия, что делало его симпатичным для доверчивых людей, ехавших в автобусе.

Когда автобус остановился возле отеля, Мич отозвал в сторону старшего и сообщил ему, что дальше с ними не поедет.

— Я вспомнил, что в городе проживает друг, которого я давно не видел, — сказал он. — Сдайте мой билет в кассу и оставьте себе остаток денег. — И прежде чем старший успел поблагодарить его за столь щедрый подарок, Мич уже растворился в толпе.

Джек Перри приехал в город на своем «олдсмобиле», немного устаревшем, но все еще выглядевшем весьма внушительно. Он знал, что ФБР располагает лишь одним отпечатком его указательного пальца, результатом одной-единственной ошибки за всю его долгую карьеру гангстера. Во всяком случае, полицейские не располагали его фотографией, и он уверенно подрулил к кордону, понимая, что у полицейских не возникнет и тени подозрения в том, что они видят одного из самых знаменитых убийц страны.

Вот уже на протяжении двадцати семи лет Перри зарабатывал себе на жизнь нелегким, полным опасностей трудом наемного убийцы. Это был один из самых высокооплачиваемых специалистов такого профиля, человек без чести и совести, готовый за деньги убить хоть собственную мать. Человеческая жизнь для него ровным счетом ничего не стоила. Он получал очень большие деньги, но их, при его образе жизни, постоянно не хватало. Почти все он тратил на женщин, а они непрерывно требовали все больше и больше денег.

Ему было чуть меньше шестидесяти двух лет. Маленького роста, коренастый, с совершенно седыми, коротко остриженными волосами, круглым, лунообразным лицом, широко расставленными глазами и крючковатым носом, всегда тщательно одетый, он совершенно не походил на гангстеров, каких изображают в третьеразрядных фильмах. И на этот раз на нем был светло-серый тропический костюм, кроваво-красный галстук и кремового цвета панама. На его лице застыла постоянная улыбка, больше смахивающая на гримасу. Если бы у него были друзья, они дали бы ему кличку Весельчак, но у него не было друзей. Это был убийца-одиночка, человек, не ведающий жалости ни к кому, даже к себе.

Он подъехал к полицейскому посту следом за большой машиной, полной пассажиров, и терпеливо дожидался, — пока полицейские офицеры проверят у них документы. Затем, когда процедура была окончена, один из полицейских сделал знак подъехать к ним.

Остановив машину, он высунулся в окно и криво улыбнулся.

— Хэлло, парни. — Он махнул рукой. — Какие-нибудь проблемы?

Патрульный офицер Фред О’Тоол вот уже четыре часа находился на дежурстве. Этот мощного телосложения темноволосый ирландец с пристальным, лишенным и намека на дружелюбие взглядом был по горло сыт видом этих роскошных машин с их веселыми пассажирами, то и дело разражающимися беспричинным смехом, их презрением к полицейским, их наглостью. Все они ехали в этот город развлекаться. Ночи в казино, роскошные апартаменты в отелях, всевозможные развлечения. А в это время он должен потеть под нещадными лучами солнца в своем мундире, зная, что, если он позволит себе сказать хотя бы лишнее слово, они тут же настрочат жалобу начальству на «проклятого ирландца».

О’Тоол инстинктивно почувствовал антипатию к этому толстому улыбающемуся старику. Весь его вид: улыбка, водянистые глазки без малейшего выражения, одежда, — все вызывало у него отвращение.

— Ваш паспорт! — требовательно произнес он, протягивая руку в перчатке и глядя на Перри сверху вниз.

— Но зачем же паспорт? — удивился Перри. — Нельзя ли ограничиться водительскими правами…

О’Тоол махнул рукой, и Перри подал ему водительские права. Они обошлись ему в четыреста долларов, внушительная сумма для такой никчемной бумажки, но отпечаток указательного пальца в них был изменен, а знак подобного внимания стоил дорого.

— Чем вы намерены заниматься здесь?

— Вкусно есть и приятно проводить время в обществе симпатичных девушек, офицер. — Перри рассмеялся. — Ведь я в отпуске… и намерен повеселиться вволю, чтобы было что вспомнить потом.

О’Тоол, продолжая злобно смотреть на веселого старикашку, был вынужден вернуть права. Джексон, второй офицер, видя, что затянувшаяся проверка создает пробку из машин, сказал:

— Прекрати, Фред. Этих паразитов еще целая миля. Не осложняй нам работу.

О’Тоол отступил на шаг назад и сделал знак Перри проезжать. Улыбка Перри стала шире, его нога нажала на педаль акселератора, и машина медленно тронулась с места.

«Пронесло! — подумал Перри, включая радиоприемник. — Я обманул этих тупиц, и вот он… Парадиз-Сити. Я прибыл!»

Вашингтон Смит должен был принять еще более тщательные меры предосторожности, чтобы благополучно прибыть в Парадиз-Сити. Чернокожие никогда не были желательными гостями в этом городе миллионеров, даже если они и респектабельны, а респектабельность напрочь отсутствовала в облике Вашингтона Смита. Он вышел из тюрьмы лишь две недели назад. Его преступление состояло в том, что он жестоко избил двух полицейских, которые хотели его задержать. Он имел глупость принять участие в демонстрации за права негров голосовать. Демонстрацию быстро разогнали, а ее участники в большинстве своем разбежались, а так как Вашингтон, или Ваш, как называли его друзья, был небольшого роста, двое огромного роста полицейских намеревались вволю поиздеваться над ним. И это была их ошибка. Несмотря на маленький рост, Ваш был боксером полусреднего веса, призером соревнований на призы «Золотая перчатка». Вместо того чтобы дать полицейским избить себя, он разделал их под орех, выдав каждому по прекрасной прямой в челюсть. После этого он попытался убежать, но сделать это не удалось. Пуля в ногу заставила упасть на мостовую, а удар дубинкой по голове отключил сознание. Приговоренный к восьмимесячному сроку заключения за сопротивление при аресте, он вышел оттуда озлобленный на весь мир, поклявшись мстить всем белым, а полицейским в особенности.

Когда его пригласили прибыть в Парадиз-Сити, он некоторое время колебался. А не ловушка ли это? Записка была весьма лаконичной:

«Предлагаем очень высокооплачиваемую работу. Вас рекомендовал Мич. Если вас интересует большая сумма, жду вас в ресторане «Черный краб» 20 февраля в 22 часа. Деньги на дорожные расходы прилагаю. Полиция контролирует въезды в город, так что будьте осторожны. Спросите мистера Людовика».

Если это и была шутка, думал Ваш, то весьма дорогостоящая. Ведь в конверте находились две банкноты по сто долларов каждая. Кроме того, он действительно знал Мича Коллинза, с которым познакомился в тюрьме и которого очень уважал. Большая сумма! Это было именно то, в чем он нуждался в данный момент. Без денег негр недолго мог протянуть. После непродолжительного колебания он решил, что терять ему нечего.

Он прибыл в Парадиз-Сити, спрятавшись за ящиками с овощами, заказанными «Парадиз-Ритц-отелем». Когда машина проезжала через контрольно-пропускной пост, сердце его бешено колотилось, а нервы были напряжены до предела.

Таким образом четыре человека, отозвавшись на таинственное предложение получить солидный денежный куш и обманув бдительное око полиции, оказались в Парадиз-Сити.

Это был первый шаг в плане Сержа Мейски ограбить самое большое и богатое казино в мире.

Ресторан «Черный краб» помещался в трехэтажном деревянном здании на сваях в тридцати ярдах от берега, и попасть туда можно было по узким мосткам. Это было место встреч моряков и ловцов губок. Ресторан был широко известен своими драками, попойками и превосходной кухней. На верхнем этаже здания располагались три отдельных кабинета. Туда можно было подняться по наружной лестнице. Там обычно собирались люди, не желавшие, чтобы кто-либо их беспокоил. Негр-официант, обслуживающий отдельные кабинеты, был глухонемой.