Первый шаг Некроманта. Том 3 (СИ) - Рэд Илья. Страница 48

Тут я примешал четвёртый атрибут и заставил всех недоумённо оглядываться. Через пять секунд медвежонок вынырнул из потустороннего мира со стулом в лапах и поклонился гостям, как в цирковом представлении.

— Ничего себе!

По залу тут же поднялся гомон и подошли уже даже те, кто изображал из себя саму невозмутимость. Не выдержала и Рената. Она гордо подняла голову и в сопровождении слуги Войцеха приблизилась к толпе мужчин. Те любезно пропустили её в первый ряд.

И вот тогда-то я и разжал раненую кисть. Можно было вылечить порез, но я хотел, чтобы она его увидела. Взгляд женщины впился в окровавленную руку.

Я щёлкнул пальцем, и мишка развалился на груду камня, а потом и вовсе испарился из этого мира. На подобный каприз ушло чудовищное количество маны, но сейчас шло сражение не с монстрами, а за внимание стервозной некромантши и я его получил.

Кожа на её шее странно задёргалась, а ноздри расширились. Я сделал вид, что растираю в ладони кровь, а потом продемонстрировал всем, что шоу закончено — рана исчезла.

Ну а далее мне позволили всполоснуть руки, и пришлось вступить в полемику со многими незнакомыми людьми, чтобы пояснить, каким образом я задействовал такое большое количество стихий. Пани Жмудская продержалась недолго. Я заметил, как через полчаса она, потирая ладонью лоб, о чём-то попросила Якоба. Тот взял её под руку и вывел из приёмной залы.

— Простите, мне нужно в уборную, — извинился я перед компанией магов-аристократов, а сам, не спеша, вышел следом.

Особняк Пильняка был трёхэтажным и рассчитанным на приём большого количества гостей. А ведь помимо него у потомка поляков был во владении ещё и дворец… Неплохо устроился.

Я притворился, что знаю, куда иду, и вскоре разминулся с хозяином дома, чтобы потом вернуться и отыскать нужную мне дверь на втором этаже. Стихию некромантии я загодя запихнул обратно в клон, чтобы не раздражать чутьё Ренаты. Однако обмануть Восьмёрку невозможно. Она знает, кто и где находится за пределами своего номера. Потому я подстроился под шаг местных слуг и шёл по центру ковровой дорожки, но стоило мне приблизиться к двери, как я резко распахнул её.

На полу валялся голый Войцех, апатично смотря в потолок. Его губы совсем посинели, а лицо исказила мертвенная бледность.

— Что вы себе позволяете? — подавившись кровью, спросила Рената, в руках у неё был бокал, осквернённый тёмной, густой жидкостью. По его стенкам вниз сползали алые змейки.

Несколько капель попало на роскошное платье, и ярость мгновенно исказила женщину. Особенно когда она поняла, кто этот наглец, нарушивший грешную трапезу.

— Приятного аппетита, — вежливо пожелал я.

Как я обо всём догадался? Очень просто. Женщин среди некромантов мало не потому, что они бездарны. Отнюдь. Всех отпугивали уродства, сопутствовавшие Сопричастности. У любого, кто впитал в себя мертвечину, руки и ноги навсегда меняли внешний вид. Кожа на них была деформирована, вся в мелких бугорках, дряблая, морщинистая и местами болезненно тёмная.

При знакомстве с пани Жмудской, я сразу заметил несоответствие и первым делом проверил слугу. Когда мы пожали руки, я диагностировал настолько жёсткую анемию, что непонятно, как Войцех вообще умудрялся ходить.

Тогда-то мне и вспомнился обряд «Мортемвиталис». Он позволял излечиваться путём людоедства, но по неопытности можно превратиться в мортиканта. Я задал себе вопрос: а что если существуют и другие обряды? Менее радикальные.

Сопоставив потерю крови у слуги и бархатную кожу высокоранговой некромантши, я допустил такую возможность. А сегодня, когда показывал всем гемофорсную технику, специально наблюдал за реакцией этой дамочки, чтобы подкрепить свои догадки.

«Оригинальный способ скрывать уродства, ничего не скажешь».

Бокал полетел в меня, но чтобы не шуметь, я открыл тень в том месте, куда он угодил, и предмет навсегда скрылся в потустороннем мире. Волосы женщины приподнялись сами собой, и я ощутил нарастающее напряжение.

Стёкла в дверцах шкафчиков задрожали, а по подоконникам поползи горшки с растениями. Я заметил, как по левой руке Ренаты пробежала тень, состаривая некогда здоровую кожу, и эта зараза распространилась дальше до обнажённой шеи.

— Стой, — попросил я её, выставив руку вперёд. — Не надо, я не за этим сюда пришёл.

Создание мощного некромантского заклинания приостановилась, и я почувствовал облегчение, потому что после встречи с Распутиным от восьмёрок можно было ожидать чего угодно.

— Говори, — сквозь зубы сказала она и со злостью наступила туфлей на яйца Войцеха, возвращая слуге тягу к жизни.

Под его хныканье я медленно достал нож и провёл лезвием по ладони. Привычное жгучее чувство от пореза распространилось по руке.

— Как насчёт попробовать что-то новенькое? — я протянул ей раскрытую раненую ладонь, и Рената, забывшись, сделала из достоинства Войцеха глазунью.

Глава 22

Красота напрокат

— Если ты захотел отравить меня, то ничего не выйдет, — побалтывая в новом бокале сцеженную с ладони кровь, произнесла Рената. — Я невосприимчива к ядам.

Войцеха она вылечила и пинками выгнала из комнаты, а сейчас я стоял напротив неё, оперившись о спинку дивана, и наблюдал, как некромантша жадно глотает «напиток».

— Странный вкус, — облизнув нижнюю губу, сказала она, а обезображенная рука, стоило первой капле попасть в организм, тут же запустила процесс омоложения.

Она выпила всё и даже засунула палец в бокал и провела по краям, а потом, глядя на меня, бесстыже облизала его. Был бы это кондитерский крем или что-то съестное, я бы ещё как-то среагировал, но ничего, кроме отвращения, во мне этот жест не вызвал. А вот Рената, похоже, с катушек окончательно слетела.

Она скинула на пол боа, вылезла из туфель и расстегнула на спине застёжку. Через пару секунд я уже видел её полностью голой.

Рената не понимала, зачем она это делает, но внутри, будто само собой, поднималось жгучее желание угодить этому слабосильному нахалу. Когда платье упало на пол, она готова была разорвать мелкого некромантишку на куски за то, что увидел её в неглиже. Только Войцех мог получать такую награду и то если хорошо постарается ради госпожи.

Но здесь было что-то иное, непонятная сила вливала в неё страстное желание наброситься на Барятинского, выполнить любую его прихоть, даже самую постыдную. Она была готова наплевать на то, что о ней подумают. Скажи он ей сейчас убить всех гостей, она бы разнесла поместье к чёртовой матери. Репутация ни что по сравнению с тем, что она только что познала.

Растекающееся по всему телу тепло… Каждый сантиметр разрывало от восхищения, стоило лишь взглядом коснуться молодого аристократа. Каждая чёрточка, каждый изъян его тела казались идеальными.

«Он…он отверг меня⁈» — в ярости прозвучало в голове, когда она приблизилась к барону и хотела поцеловать его в губы, но вместо этого он убрал её подбородок в сторону и попросил повторить слова, за которые Рената вырвала бы кадык любому мужчине.

Однако его голос и касания так возбуждали и били приятным током, что она послушалась и поклонилась ему.

— Мой господин, простите эту заносчивую сучку за недостойное поведение, — услышала она себя, и в щёки ударил жар, смесь стыда, ненависти и непонятно откуда взявшегося восхищения. — Клянусь служить вам до последнего вздоха, можете делать со мной всё, что посчитаете нужным, — вырвалось следом, но уже добровольно.

«Чёрт, меня же никто не заставлял! Зачем я это сказала? И почему я стою на коленях?»

Она хотела поцеловать его ноги. Такие прекрасные… Земля не смеет их касаться! Но господин великодушен, он не позволил ей упасть на такое дно и велел встать. Рената была готова принять и унижение, жила бы с ним, но это отравило бы её существование. Благодарность за то, что он не пользуется ей грязно, распирала её изнутри.

Да она может доверить ему свою жизнь.