Восхождение язычника 4 (СИ) - Шимохин Дмитрий. Страница 51

— И хорошо, — кивнул я ему, не прерывая своего движения к берегу.

— Слушай, а правда ты нашему князю перечил? — неуверенно спросил парень.

— Я бы не сказал, что перечил. Скорее просто высказался, что думаю. Не более, — хмыкнул я, припомнив разговор с князем.

— И не заробел все же князь, — с непонятным чувством протянул Добран.

Мы наконец-то подошли к берегу, и я уселся на зеленую траву, уставившись на воду. Добран немного постоял и сел рядом, ожидая моего ответа.

— А чего робеть-то, я правду говорил, и лжи за мной не было. А что ближники князя мнят, до того мне дела нет. Да и не первый раз с князем говорил. С Владимиром было тяжелее, — припомнил я, — да и с сановниками в Ромее тоже случались моменты, — хмыкнул я.

— Расскажи а? — с интересом протянул Добран.

Было в его тоне какая-то детская непосредственность и наивность, словно ребенок ждет чудесную сказку.

— Почему бы и не рассказать, — улыбнувшись, произнес я и начал свое повествование о встрече с князем Владимиром и о поединке на пиру. После рассказал, как его дядьку лечил, Добрыню.

— О, так ты, получается, еще и лекарь?

— Ага, и, вероятно, самый лучший, в ближайших землях уж точно, — довольно произнес.

Добран состроил недоверчивое лицо, полное иронии и скепсиса.

— Зря сомневаешься, я и у нас искусство лечения постигал, и у ромеев, к тому же одарен в этом деле богами, — и я вытянув ладонь, призвал силу.

Лицо Добрана тут же вытянулись, а глаза стали словно монеты, и он нервно сглотнул.

«Сколько раз видел такую реакцию, и каждый раз она меня умиляет», — ухмыльнулся я про себя.

— Я благодаря этому могу делать то, что неподвластно другим целителям.

— Я многое слышал об одаренных, — протянул пораженно Добран, не отводя от моей руки взгляд, — у нас на соседней улице даже парень жил одаренный, он мог только маленький огонек на пальце зажигать, его почти не было видно, или искры кидать, и все.

— И где же он? — с интересом спросил я. Одаренные мне нужны.

— Пару лет назад собственный дом сжег с родителями, никто из его семьи не выжил, — с грустью ответил мне Добран.

— Жаль, — искреннее протянул я. Ведь от еще одного одаренного близ себя я бы не отказался, даже если за ним куда-нибудь идти пришлось бы.

— А правда у греков есть город, где все крыши из золота? — неожиданно спросил Добран.

— Хм, нет. Враки. Есть, конечно, у них здания, где крыши украшены золотом, но их немного. В основном это их храмы, где они молятся своему богу, да и золото ли это на самом деле, мне неведомо, — ответил я.

— Во как, враки, значит, — задумчиво протянул парень. — А еще поговаривают, что в Царьграде стены защитные такие высокие, что на них не всякая птица сможет взлететь. Правда али брешут? — вновь с интересом спросил Добран.

— Брешут, высокие и толстые — это да, но не настолько, — ухмыльнулся я.

— Вот бы разок посмотреть, хоть впол глазика, — мечтательно протянул Добран. — Сам то я из Волина, отец там лавки держит, я второй сын. Да и неинтересна мне эта торговля, бывал в Бремене у германцев и у данов, и у свеев бывать доводилось, — парень начал рассказывать о себе. — Подраться был всегда мастак, — и он махнул рукой. — Тут прознал, что наш новый князь в поход собирается, вот и решил сходить себя показать, авось найду себе местечко. Ко мне и другие присоединились, благо тятька помог собраться, и мы прибыли сюда. Я уж, почитай, пару седьмиц здесь обретаюсь, одним из первых прибыл. Огнеяр заметил, что народ вокруг меня собирается и прислушивается, и назначил меня сотником. Я сначала обрадовался, заметили и оценили, сам воевода княжеский, а потом то одно, то другое. Уже и сам не рад, — с грустью произнес Добран.

На что я лишь улыбнулся, управлять людьми непросто.

— Когда ты в Волине на божьем суде сошелся с норманном, меня, к сожалению, там не было, на торге был с отцом. О тебе весь город потом судачил, и многие за тебя, я не раз слышал рассказ о бое, а теперь тут тебя встречаю, удивительно, — и Добран на меня взглянул восторженно.

— Бывает, в жизни чего только не бывает. Если помощь какая нужна будет, ты обращайся, — я почувствовал к парню симпатию и даже улыбнулся по-дружески.

Мы еще посидели побеседовали, в основном о походе и ожиданиях от него. Добран хотел получить воинскую славу и добычу, чтобы его заметили, и в будущем остаться при Огнеяре. Хотя о чем в нынешнее время еще мечтать парню, полному сил и умеющему браться за меч?

Когда Добран меня покинул, я сидел и наслаждался тишиной, глядя на воду, мимо периодически проходили лодки и малые ладьи.

— Яромир, — раздался рядом голос Могуты. Видать, задумался крепко, раз не обратил внимания, как он подошел.

— Ты все? — оглянувшись, спросил у него.

— Да, отобрал людей в десяток и обувку проверил, с этим проблем нет. А вот с запасом еды, увы, — и он развел руками.

— Так, погодь. Огнеяр же сказал, что князь предоставил, — и я кивнул в сторону навеса с мешками.

— Там почти все разобрали уже, немного осталось, да и то наверняка растащили. Одни крупы остались.

— Крупы — это тоже хорошо, — протянул я. — Значит, пусть Гостивит с Даленом берут свои десятки и идут в город закупать на всех еды. Вот держи, — и я, вытащив из кошеля с десяток серебра, протянул Могуте. — После со своим десятком подходи, — указал я на лошадей, что предоставил мне Огнеяр.

— Хорошо, сделаю, — кивнул брат и, развернувшись, двинулся в сторону моих людей.

Немного посидев, вновь появился брат уже со своим десятком, и мы направились к лошадям. Рядом с ними обретался мужчина, по повадкам было видно, что он воин, а не обычный приставленный пастух, при этом на лошадок он смотрел с нежностью и любовью.

«Лошадник», — мелькнуло у меня в голове, такому смело можно доверять этих четвероногих. Кажется, Огнеяр говорил, что его зовут Дрока.

Переговорив с Дрокой, я получил восемнадцать крепких коней. Когда Дрока уходил, он горестно вздыхал и с печалью смотрел на оставляемых лошадок.

— Значит, так, ты, ты и ты, — я ткнул в трех бойцов из десятка Могуты, — остаетесь следить за лошадьми. Вот эти три красавца, — я указал на приглянувшихся мне коней, будут за вами, остальных с утра разберут десятники. Так что в каждом десятке будет по коню, а в твоем, Могута, целых три.

Брат сдержанно кивнул.

— Ладно, пойдем по еде посмотрим, что там осталось, — и я направился в сторону навеса, а следом за мной и Могута с десятком потянулся.

Под навесом был какой-то хаос, разбросанные перевернутые бочки и валяющие пустые мешки, периодически подходили бойцы из других сотен и активно все обшаривали.

Осмотреть пришлось и мне самолично, как и сказал Могута, здесь осталось только крупы, чтобы каши варить, но ни сушенного мяса, ни рыбы не было. Все разобрали, значит, я верно поступил, что отправил людей в город. То, что на крупы никто не позарился, понятно.

В лагере было несколько больших котлов, на которых и готовили горячую пищу, но вот в поход такие котлы не возьмешь, слишком здоровые и большие. Маленьких же походных котелков было раз, два и обчелся, они считались редкостью. Благо не для меня, на всех моих бойцов было семь таких котелков. Весь десяток с них, конечно, не накормишь, но каждый мог получить по парочке ложек горячей пищи, что было плюсом. Так что крупы для нас имело смысл брать.

Оставшийся вечер пролетел мигом в различных приготовлениях и решении всяких проблем.

Вечером возле моего костра собрались назначенные десятники и делились новостями, как у кого прошло. В основном после моего «вступления в должность» все было мирно, но случались и эксцессы, и взбрыки у отдельных личностей, однако парочка зуботычин — и вопрос решался.

Также я пересказал парням наш разговор с Огнеяром и объяснил, как мы будем действовать. Что в первую очередь нам нужно привлечь к себе внимание, дабы противник собрался в кулак и выдвинулся в нашу сторону. Так же дал наказ, чтобы внимательно следили за людьми и не увлекались сбором трофеев, которые желательно начать собирать, лишь когда мы будем уходить обратно в наши земли, а до этого лучше идти налегке и не обременять себя новым имуществом.