Чиж: рожден, чтобы играть. Авторизованная биография - Юдин Андрей Андреевич. Страница 87

— Ощущения были непонятными, — говорит Чиж. — Мне хотелось вернуться лет на 20–30 назад, посмотреть, как всё было в то время, потому что сейчас в Лондоне арабов больше, чем англичан. Единственное, мне очень понравился район Сохо, где тусовался Леннон с друзьями. Ходишь, на дома смотришь... Как в тумане!.. Держишься, конечно, но, как только чуть-чуть расслабился, сразу по мозгам — тыц!.. Я шел к этой поездке постепенно, шаг за шагом. Может, поэтому мозги и не потерял.

Еще в Питере они запланировали с Морозовым поездку в Ливерпуль, но программа гастролей была составлена так плотно, что выкроить время не удалось.

— Была и другая причина: когда «Разные» побывали в Ливерпуле, уже без меня, Саня Гордеев сказал, что ездить туда не стоит. Того, битловского, Ливерпуля уже нет. Вокруг сплошное папье-маше. Это просто завлекаловка для туристов. И сама мысль о том, что будешь ходить теми же улицами, а дома и «Пещера» [117] уже совсем другие — вот это и обломало...

26-го сентября состоялся акустический концерт «чижей» в прямом эфире Би-Би-Си. Анонсируя их выступление, Сева Новгородцев (Всеволод Борисович Левенштейн) сказал в интервью русскоязычной газете «Лондонский курьер»: «Послушав музыку Чижа, я сразу вспомнил выражение: “Страна большая, а жить негде”. То есть огромные просторы России не располагают к вольности души. Душа зажата в тиски и пытается как-то выбраться. В песнях Чижа есть невысказанная глубинная тоска — непонятно почему, — и слеза прошибает в самых неожиданных местах — тоже непонятно почему». (Есть мнение, что на этот вопрос еще в 1839 году ответил француз Кюстен: «В России голос человека изливает в песне жалобы небу и просит у него частицу счастья, недоступного и недостижимого на земле».)

Возможно, песни Чижа навеяли Всеволоду Борисовичу воспоминания о первых шести месяцах жизни в Лондоне, когда он купил в центре совершенно развалившийся дом и восстанавливал его своими руками. «Сначала я восемь часов отрабатывал на радио, — рассказывал он, — садился на велосипед, приезжал в эти развалины, тюкал там до часу ночи, возвращался весь в известке домой, ложился спать, а наутро все повторялось сначала. Через полгода я сделал первый этаж, мы переехали, но у меня от чудовищного стресса пошла крапивница. Я весь покрылся волдырями и был красный, как какая-то докторская колбаса. Я помню это время...»

Ровесник Джона Леннона, выпускник мореходки, саксофонист-джазмен и руководитель ВИА «Добры молодцы», Всеволод Борисович в 1974–1975 годах стал менеджером и музыкантом питерских «Мифов», которые тогда временно переехали в Эстонию (так что экс-«мифовец» Миша Владимиров был ему не чужим). В русскую службу Би-Би-Си он пришел в 1977 году, взяв себе псевдоним «Сева Новгородцев». Подсчитано, что его программу «Рок-посевы» слушали в СССР почти 40 миллионов человек. Есть даже версия, что популярная советская телепрограмма «Взгляд» выходила — по рекомендации КГБ — в пятницу вечером именно потому, что в это время вещал на Союз «вражеский голос» Севы Новгородцева.

Когда рухнул «железный занавес», Всеволод Борисович много сделал для того, чтобы познакомить Запад с российскими рок-музыкантами.

— Встретили нас в Буш-хаусе радушно, — вспоминает Морозов. — С Севой познакомились. Он меня давно знает, но я пару раз о нем неодобрительно отзывался. Он, видимо, об этом слышал и встретил меня настороженно. Я поздоровался, говорю: «Юрий Морозов». — «Да уж знаю-знаю!» Ну, он культурный человек, европеец... На концерт собрали всю «русскую мафию», в студии уселось человек тридцать. Было приятно увидеть старых знакомых, которых лет двадцать только слышал по приемнику.

Чиж: «Да, приятно, что играешь и записываешься в студии, где стены расписаны автографами кумиров [118]. Но еще больше, чем выступление на ВВС, меня порадовало, что однажды я пел на сцене Одесского оперного театра. Возможно, я стоял на том же месте, что и Леонид Утесов».

Позже концерт в студии Би-Би-Си был издан как альбом «В 20.00 по Гринвичу» (17.00 по Москве). Рецензент журнала «FUZZ» не преминул заметить: «Озадачивает и умиляет прилежание музыкантов — от начала до конца все исполнено аккуратно и без лишней “грязи”. На Родине парни ведут себя куда более развязно».

— Да ну, «грязи нет»! Полно ее там! — говорит Чиж. — Я до сих пор этот альбом слушать не могу. Но это не от волнения шло. Просто находились по Лондону за целый день, насмотрелись всяких кайфов, устали. Поэтому, наверное, и лажанулись.

На следующий день «чижи» дали концерт в клубе «London Astoria», который представляет собой «секцию» большого шоу-комплекса, где регулярно выступают известные группы (перед «чижами» там прошел концерт Йоко Оно). Внешне клуб выглядел как типичное московско-питерское заведение: пятачок сцены, барная стойка в глубине зала, флуоресцентные подсветки и жующие чуингам невозмутимые секьюрити.

Открывая концерт, на сцену вышел Сева Новгородцев в рокерской «косухе»: «Привет, братцы! С большим удовольствием представляю музыкантов, которые были вчера вечером на Би-Би-Си, играли 45 минут в живом эфире и не посрамили Отечества!.. Вы получите удовольствие! Это — большая правда, настоящее поэтическое отношение к жизни!»

Послушать «чижей» пришли три-четыре сотни человек из почти 200-тысячной русскоязычной диаспоры Лондона. По словам организаторов, в тот день наблюдался настоящий аншлаг. Были даже пойманы безбилетники, пытавшиеся пробраться в «Асторию» с черного хода.

— Для меня было удивительно, — говорит Чиж, — что на этом концерте присутствовал кто-то из англичан. Меня подозвала Наталья Васильева — вот, знакомься с этими, с этими. И говорит: они притащили с собой друзей-англичан, типа, пусть послушают.

Поведение публики на концерте «чижей» полностью соответствовало атмосфере «русских концертов» в Лондоне, о которых рассказывает очевидец: «С первой же песни с толпы окончательно слетает налет серьезности, и весь клуб озаряет какое-то новое объединяющее вдохновение — все расслабляются, начинают подпевать и притопывать, подбадривая как ребят, так и самих себя».

Когда группа ушла со сцены, прямо в зале был устроен аукцион. Мокрую от пота футболку Чижа приобрел за 160 фунтов ($250) молодой человек, представившийся князем Мещерским. Ему дружески посоветовали ее не стирать.

Выступление в «Астории» подтвердило, что Чиж действительно блестящий стилизатор. Иногда даже люди, наизусть знающие его репертуар, просто не понимали, какую песню он сейчас заиграл. Другими были не только гитарные «пробежки», темп, аранжировки, но даже сам саунд, который неожиданно стал «британским», — казалось, из-за плеча Чижа выглядывают Клэптон с Нопфлером.

— Когда парни еще разыгрывались в пустом зале, — рассказывает Морозов, — местная обслуга из англичан послушала и говорит: «Very well! Все по-настоящему!» После концерта я перекинулся парой слов с клубным звукоинженером: типа, хау эбаут мьюзик. Он: «Спасибо за хорошую работу! Мне понравилось».

Вечером 28-го сентября «чижи» приземлились в Питере. Рассказывая журналистам о лондонских гастролях, Чиж был, как всегда, ироничен: «Кругом история — тут Леннон покурил, там Маккартни пописал... Здорово!»

После «черного вторника» российская экономика погрузилась в глубокий кризис. Первой почувствовала спад индустрия развлечений. До полета в Лондон у «чижей» было только два концерта: в Москве и Казани. Пару месяцев они вообще безвылазно просидели в Питере.

— Был момент, когда мы не снижали на себя цену, и нас просто перестали приглашать, — говорит Баринов. — Как только срезали свой гонорар, всё пошло нормально. Одна известная команда не стала после удара снижать гонорар: держала цену и никуда не ездила. И их просто забыли.

От финансовой катастрофы «чижей» вновь спасла Москва со своими клубами. Почти полгода они зарабатывали деньги исключительно там. Минимальные, поскольку больших после дефолта никто не платил. Как сообщала тогда газета «Версия», средний коллектив, достаточно известный, чтобы выступать 2—3 раза в неделю, мог рассчитывать на гонорар от 500 рублей до 300 долларов «в зависимости от степени паршивости клуба».