Развод. Мать-одиночка (СИ) - Стоун Сати. Страница 20

Глава 26. Дамир

В квартире темно. Только свет с улицы освещает комнату. Ненавистную комнату. Гляжу пустыми глаза в окно. Раньше я находил панораму за ним как минимум не отталкивающей. Сейчас же меня отталкивает всё. Или скорее я сам всё отталкиваю.

Вероника гладит меня по голове. Каждое её касание сродни тушению окурка о кожу. Но она притрагивается ещё и ещё.

«Откуда в вас столько жестокости?!..»

Воспоминания мелькают вспышками. Одно за одним. Как будто бы включается и выключается фонарь — резко, моментально. Кадр из прошлого. Снова окно. Следующий кадр. Вновь городская панорама. Ещё одна вспышка памяти. И я вновь в своей спальне.

С Вероникой. Она ведёт ладонью по моей шее.

«Что с вами?!..»

Пытаюсь закрыть глаза и хотя бы так избавиться от навязчивых воспоминаний. Но становится только хуже.

«Вы считаете, что имеете право измываться надо мной?!..»

Резко сажусь на кровати, попутно сшибая ладонь жены.

— Ты чего? — вскидывается она. — Не пугай меня. Это может плохо повлиять на ребёнка.

Сглатываю ругательства в горле, встаю и иду в ванную.

— Дамир, ты куда?

Я не отвечаю, а Вероника бежит за мной хвостом. Она врывается в ванную, где я в этот момент намазываю пасту на зубную щётку.

— Ты что, по два раза за вечер теперь решил чистить зубы? — жена скрещивает руки на груди, слегка прикрытой домашним шёлковым халатом.

Молча приступаю к чистке.

Я не хочу с ней ругаться. Я не хочу быть той мразью, которая причиняет вред матери своего ребёнка.

Но прямо сейчас отчётливо понимаю, что ненавижу Веронику. Я не просто остыл к ней. Я ненавижу её.

Ненавижу просто так. Беспричинно. И до одурения.

Хотя нет. Причина всё-таки есть. И она в том, что я всё-таки поддался на уговоры и вернулся домой после неудачного ужина со своей помощницей.

«Что с вами?!..»

— Дамир, что с тобой? — Вероника вновь пытается меня коснуться.

Но я отдёргиваю руку и выпихиваю жену за дверь ванной, а затем щёлкаю замком. И пока Вероника орёт по ту сторону дверного полотна и бьётся в истерике, требуя впустить её, я продолжаю чистить зубы.

Не хочу больше чувствовать во рту вкус её губ.

— Дамир, как ты можешь так поступать?! Ты чудовище!!!

Я — чудовище. Это даже хорошо. Мне нравится такой статус.

— Дамир, открой! Пожалуйста!!!

Достаю электрическую бритву, и её жужжание хотя бы немного перекрывает вой по ту сторону двери. Если бы Веронику могли услышать соседи, они бы наверняка решили, что её как минимум избивают.

— Хватит устраивать цирк, Ника, — по выходу из ванной я быстро прохожу мимо жены, стараясь не встречаться с ней взглядами.

Она не отступает ни на шаг и летит за мой в гардеробную.

— Дамир, любимый, прости! Это всё гармоны! Это они виноваты! Я не хотела тебя доставать! Ну, побудь со мной… Просто посиди рядом…

Я осматриваю одежду и обувь, ничего не отвечая. Решаю, какие именно вещи нужно взять с собой. Жена вьётся вокруг, не давая мне сосредоточиться. Она тарахтит без умолку. Теперь — с оправданиями. Но вскоре до неё доходит, что я не просто так разглядываю вещи.

— Дамир, в чём дело? Ты, что, опять бросаешь меня? Ты не имеешь права!!! Я твоя жена! Я ношу твоего ребёнка!!! Дамир, ты в ответе за него!!! Ты не можешь нас бросить!!!

Она снова орёт. Орёт. Орёт.

Не знаю, как у неё самой-то горло не болит. Всё-таки хорошо, что соседей у нас нет. Иначе бы уже в полицию звонили.

— Дамир, ответь, что происходит?! Что ты делаешь?! Что с тобой?!

«Что с вами?!..»

— Почему ты так жесток?!

«Откуда в вас столько жестокости?!..»

— Дамир!..

«Дамир!..»

— Хватит! — срываюсь я на жену, она отшатывается в ужасе. — Ника, прекрати. Я уезжаю в Берлин. И тебе об этом было давно известно.

Её глаза растерянно бегают по моему лицу. А я тем временем выкатываю чемодан и раскрываю его на полу. Надо собрать багаж в дорогу.

— В Берлин?.. А… А зачем ты туда едешь?

Я не удивлён этому вопросу. И не расстроен. И даже не зол. Просто ещё одно подтверждение того, насколько Нике плевать на все мои дела. Невольно вздыхаю, и она замечает это.

— Ты ведёшь себя как маленький ребёнок, — теперь она переходит к оскорблениям. — А между прочим, скоро в этом доме будет настоящий маленький ребёнок, которому нужна забота. В том числе твоя.

— Не надо мне об этом напоминать каждые три минуты. Быстрее он от этого не появится, — бормочу я, укладывая рубашки в отделение.

Ника возвышается надо мной, притопывая стройной ножкой. Удивительно, как быстро ей удаётся менять настроение.

— Мне уже начинает казаться, что ты был бы не против, чтобы он вообще не появился!

Что ж… Это правда. И хотя бы поэтому я вполне могу считаться чудовищем. Потому что не хочу этого ребёнка. И Нику не хочу. И находиться в этой квартире больше не хочу. И вообще ничего не хочу.

— Дамир?.. — пугается жена моего молчания. — Ну, прости… — она присаживается на корточки и ловит мой локоть. — Я просто слишком ошарашена новостью о твоём отъезде. Ты бы мог хотя бы сказать заранее, что собираешься в Берлин.

Встаю, чтобы вернуться в гардеробную и взять ещё несколько вещей.

— Я говорил тебе раз пятнадцать, — бросаю спиной, зная, что за этой репликой последует новый взрыв.

— Ох, простите, что я не слежу за расписанием великого Дамира Тарханова! Мне тоже есть, чем заняться! А за этим пусть твоя уродливая помощница следит! Ты же за этим её нанял! Или не за этим, а?! — Ника подбегает и режет меня взглядом, полным ненависти. — Или ты её используешь для чего-то другого?!

Происходящее переходит все границы. Стискиваю зубы до боли. Остаток времени начисто перестаю обращать внимание на жену. Её ор сопровождает меня всё то время, пока я ещё нахожусь в зоне её досягаемости. Она скачет попятам, не даёт мне проходу. Кричит, умоляет, угрожает, плачет, напоминает, предъявляет, снова кричит…

Застёгиваю чемодан и быстро обуваюсь, беру пальто.

— Дамир… — Ника вся в слезах. — Не уезжай…

— Я позвоню, — бросаю напоследок и выхожу за порог.

— Ты хуже, чем твой отец! — раздаётся за спиной. — Ты ещё хуже!!!

Шагаю к лифту, не оборачиваясь, хотя внутренне всего трясёт.

— Ты подонок, Дамир! Ты — чудовище!!!

Лифт закрывается, и я устало приваливаюсь лбом к холодному металлу его дверей.

Глава 27. Ирина

— Ясенька, доброе утро, — глажу моего солнечного ангела по кудряшкам. — Пора вставать, малышка.

— Мы едем к тёте Ксюше? — сонно спрашивает дочка.

А я набираю в лёгкие побольше воздуха и натягиваю на лицо милую улыбку:

— Нет, моя хорошая. Мы идём в садик.

— Ладно, — спокойно соглашается Яся, ни о чём не подозревая.

Пока она умывается, иду готовить кашу.

В нашей комнате, конечно, нет никакой полноценной кухни. Но я купила маленькую электрическую конфорку, оборудовала на подоконнике что-то вроде зоны для готовки.

Гляжу в окно — только-только начинает светать. Но пока что я вижу утренние сумерки. Прям как в моей жизни.

Сегодня я должна была полететь в Берлин. Но вчера я чудесным образом лишилась не только возможности заграничной поездки, но и всех прочих возможностей.

Что делать дальше, пока не понимаю. Снова идти на поклон к Любе?.. Нет уж. Буду искать другую работу. А когда я её найду — фиг знает. Буду стараться.

— Мам, а Берлин — это далеко? — спрашивает Яся, укладывая принадлежности для умывания обратно в шкафчик.

Она так мечтала, чтобы я туда поехала. К тому же я обещала ей привезти какой-нибудь классный заграничный подарок. У Яси нет привычки что-то постоянно клянчить, но подарки она, конечно же, любит.

— Это в другой стране.

— А там празднуют Новый Год?

Яся уже сейчас ждёт Новый Год. Она не очень верит в Деда Мороза, но очень верит в чудеса. Это я её так научила: что чудеса точно существуют. Жаль, что сама я вообще не верю ни в то, ни в другое, но Яся заслуживает хотя бы веры.