Развод. Мать-одиночка (СИ) - Стоун Сати. Страница 8

— Значит, замужем, — резюмирует директор.

— Н..нет. Я… — как же правильно сказать?.. Блин… — Я в разводе.

Тарханов вновь хмыкает:

— Так какая у вас фамилия в документах?

— Неярова, — торопливо начинаю объяснять я. — Хотела сменить обратно на девичью, но, понимаете, там такая ужасная волокита… К тому же у меня дочь…

— Ирина, — перебивает Тарханов, — я понял.

— Да, извините…

Он вздыхает, как будто теряя терпение.

— Какой у вас опыт работы?

— Небольшой. Понимаете, я в основном с ребёнком сидела, а потом, после развода, попыталась куда-нибудь устроиться…

— В замужестве, значит, вас супруг обеспечивал? — довольно резким тоном задаёт вопрос Дамир.

— Ну… Воспитание ребёнка — тоже работа…

Он отводит глаза. И хотя я об этом только мечтала, чтобы Тарханов прекратил меня уничтожать своими чудовищными глазищами, теперь мне становится ещё страшнее. Внутренне я чувствую, что это плохой знак.

— Угу, — мычит он без всякого интереса и тут же начинает перебирать на столе какие-то бумаги.

Я словно перестаю для него существовать. Дамир занимается своими делами, полностью игнорируя моё присутствие.

— Ну, дальше рассказывайте, — прорезает моё сознание новый приказ.

А мне ведь и нечего рассказать. Что я могу ему поведать? Что Даня погиб? Что дочка у меня нуждается в постоянном лечении? Что мы живём в захолустной коммуналке с девятью другими соседями?..

— Я работаю уборщицей, — зачем-то говорю я.

Тарханов застывает, так и не успев переложить какой-то листик, затем поднимает ко мне лицо. Не могу прочесть, что у него в голове. Ожидаемо было бы заметить удивление, растерянность или злобу. Но ничего подобного я не наблюдаю.

— Сколько вам лет? — резким и твёрдым тоном спрашивает директор.

— Двад..цать ч..четыре.

Я стесняюсь называть свой возраст не потому, что считаю себя слишком старой или слишком молодой, а потому что я сама порой забываю, сколько мне лет. Мне давно стало настолько плевать на себя, что по барабану даже такие вещи. Дату рождения помню, и то лишь потому, что это пригождается при заполнении документов.

Тарханов неприкрыто разглядывает каждую деталь во мне. Изучает одежду, ужасную дешёвую сумку, которую я сжимаю в руках, бросает взгляд на мои истоптанные кроссовки. Конечно, я пыталась привести их в более-менее сносное состояние, но это тот случай, когда горбатого только могила исправит.

— Почему вы так смотрите?.. — уже порядком разнервничавшись, задаю я еле слышный вопрос.

— Пытаюсь понять, на какой вы помойке одеваетесь.

— Ч..что?..

Да я просто ушам своим не верю! Мало того, что этот тип снаружи настолько неприятный, так он ещё и внутри ничем не лучше!

— Мне интересно, — продолжает Тарханов, переплетая руки на груди, — вы сегодня, когда собирались на собеседование, чем думали? — его брови сдвигаются к переносице. — У меня даже уборщицы следят за своим внешним видом. Не говоря уже о человеке, который вроде как должен стать моей правой рукой.

— Но Егор сказал… — выдыхаю я и тут же понимаю, что горло перехватывает от нехватки кислорода.

— Егор? — брезгливо переспрашивает Тарханов. — Он — мой водитель. И он порекомендовал вас как ответственного и сообразительного человека. А я пока не наблюдаю ни ответственности, ни сообразительности. Не говоря уже о расторопности.

— Егор сказал, что… — пытаюсь договорить я. — Что вы цените не дипломы и грамоты, а реальные навыки…

— И какими вы навыками обладаете? Разбивать вазы, а затем убирать следы своей невнимательности?

— Да как вы можете?.. — тихо-тихо шепчу я. — Вы… вы… вам требуется помощница с..со знанием английского…

— Да вы и по-русски плохо говорите.

Тут я уже не выдерживаю и подскакиваю с места. Гнев, пронзивший меня насквозь, буквально рвётся наружу. И речь моя внезапно обретает какую-то невиданную силу, а слова отыскиваются сами собой:

— If you think that you are the coolest here, and everyone else is an empty space for you, then work for yourself! I'm not going to tolerate this abusive behavior! (Если вы думаете, что вы тут — самый крутой, а все остальные для вас — пустое место, то и работайте сами на себя! Я не собираюсь терпеть ваши оскорбления!)

Тарханов глядит на меня ровно и спокойно. Наверняка он понял, что я сказала, и наверняка злится, просто виду не показывает. Но мне уже абсолютно фиолетово, как этот кретин отнесётся ко мне.

Не дожидаясь его ответной реакции, я бросаю через плечо:

— Bye! — и просто выбегаю за дверь.

Иду по дорожке меж рядов рабочих мест, ни на кого не глядя, краснющая, как рак.

Какой позор… Даже хуже, чем то, что я себе навоображала, хотя думала, что успела повидать всякого в жизни. Но нет… Этот гад умудрился показать мне новые глубины унижения.

Глава 11. Ирина

Бегу, сломя голову, не разбирая дороги.

Глаза жгут слёзы. Но… о чём мне плакать?

О том, что провалила собеседование? Я и так это знала, с самого начала.

О том, что какой-то придурок возомнил себя выше меня по статусу? Да ведь это правда, а на правду не обижаются.

На самом деле мои слёзы о том, как несправедлива жизнь. О том, почему у одних людей всё хорошо в жизни, а жизнь других мало чем отличается от описания ада.

Мне больно, потому что я не вижу никакого просвета, не вижу выхода. И потому злюсь, ненавижу, готова рвать и метать. Да и попадись мне сейчас под горячую руку кто-нибудь, вроде этого красавца-чудовища Тарханова, я… я…

Я просто не знаю, что с ним с делаю!!!

— Вы в порядке?.. — тихий и нежный женский голос, похоже, пытается привести меня в чувства.

А я даже не особо понимаю, кто передо мной. Какая-то девчушка. На вид ей чуть больше двадцати — совсем молоденькая… Она официантка или бармен, или ещё кто-то из обслуги?..

— Девушка, девушка, — мягко зовёт, легонько касаясь моего плеча. — Что с вами? Вам плохо?

— Нормально… — выдыхаю словно в бреду.

— Хотите я вам воды принесу? Или даже могу кофе сделать, — она переходит на шёпот: — Пока начальство не видит.

Мне всё-таки удаётся выйти из своего парализующего транса и посмотреть на неё. Девушка осторожно и сочувственно улыбается. Она правда хочет мне хоть чем-то помочь.

— Спасибо…

— Идёмте, — зовёт она. — Посидите у бара.

Киваю и плетусь за ней.

На первом этаже бизнес-центра находится маленькая кофейня-кондитерская. Цены тут — не приведи боже. Но барменша пообещала меня угостить просто так, видя моё состояние. Конечно, это жуть как неловко. Но мне в самом деле необходим хотя бы один глоток кофе, иначе я отброшу здесь коньки, не дойдя до выхода.

— Вы какой предпочитаете кофе?

— Да любой…

— Хотите, сделаю вам свой любимый кокосовый раф?

— Звучит здорово, — пробую выдавить улыбку, но не получается.

Тем временем девушка принимается за готовку. Она обеспокоенно поглядывает на меня. Наверняка мой видок сейчас способен кого угодно разжалобить. Ну, разумеется, только не того голубоглазого тирана…

— Что у вас случилось? — любопытничает барменша. — Вы как будто бы с монстром повстречались.

— Угадали, — я потираю гудящий лоб. — Это был не просто монстр, а настоящий изверг.

— О ком это вы? — прищуривается девушка. — Я вроде как тут всех знаю…

— О-о-о! Тогда вы уже должны были догадаться, о ком речь! — снова начинаю закипать я. — Такой кадр точно мимо вас не прошёл! Дамир Тарханов — знаете такого? — озвучив это кошмарное имечко, злость мгновенно обретает новую силу, и я уже не говорю, а буквально палю разгневанными словами: — Если не знаете, то по возможности держитесь от него подальше! Это чудовище и хамло, какого свет не видывал! Думает, если уродился богатеньким красавчиком, то ему можно унижать всех и вся! Козёл! Гад! Сволочь! Чтоб ему пусто было! Чтоб у него коки отвалились! Чтоб ему!..

Внезапно я обрываюсь, заметив, что барменша замерла с округлившимися до предела глазами и не двигается. Губы у неё подрагивают, а молоко, которое она подогревала с помощью капучинатора, начало литься через край. Но девушка упорно не замечает этого.