Отдана горгулье (ЛП) - Райт Эми. Страница 14

В конце концов, Рейчел отправилась домой пораньше. Думаю, это хорошо для нее. Я должна быть рада, что мне больше не придется иметь дело с ее храпом. Только после нашего завтрака на днях я немного расстроена. Странно это.

Я улыбаюсь новой девушке, которой не чувствую.

— Привет. Я Джесси.

— Мелинда. Приятно познакомиться.

Я придумываю какое-то оправдание, что мне нужно рано вставать, и забираюсь в постель, жалея, что у меня не было возможности попрощаться с Рейчел. Хартстоун иногда бывает одиноким городом, несмотря на всех этих людей.

Следующий день выдался ярким и солнечным, и у меня улучшилось настроение. Я быстро выпиваю кофе в кафе хостела и направляюсь через несколько станций метро на север, к Полбриджу, надеясь оказаться где-нибудь недалеко от начала очереди.

Но все не так. Когда я прихожу, то нахожу там уже сотню других девушек. Я называю свое имя ассистентке и сажусь на тротуар, мрачно улыбаясь цыпочке передо мной. Опустив голову, я мысленно перебираю строчки, представляя, как я буду улыбаться, и как я буду использовать руки.

К тому времени, как они называют мое имя, уже почти время обеда. Я голодна, и моя задница затекла от сидения на бетоне. Вытирая вспотевшие руки о джинсы, я расправляю плечи и толкаю дверь. Я уже улыбаюсь, когда мои глаза находят лица двух женщин средних лет, сидящих за столом.

— Спасибо, Джесси. Ты можешь начать, когда будешь готова.

Я делаю глубокий вдох. Затем медленно провожу рукой вверх по руке, как будто намыливаюсь. Я поднимаю глаза на ближайшую ко мне женщину и одариваю ее улыбкой, которой я пользуюсь, чтобы развести нового клиента на приватный танец.

— Некоторые виды мыла могут быть жесткими для вашей кожи, — я вздыхаю, затем снова провожу рукой вниз по руке, прежде чем начать с другой стороны. — Но не Нуд. Оно оставляет на моей коже восхитительные ощущения.

Само прослушивание занимает меньше пяти минут. Я произношу реплики, они задают пару вопросов, а затем меня отпускают. Они даже не просят посмотреть снова. Они ничего не говорят об обратном звонке и о том, скольких девушек они собираются включить в шорт-лист.

Я чую очередной провал.

У меня агрессивно урчит в животе. Сейчас ничего не происходит. Сегодня нет работы. Мне некуда идти. Я чертовски уверена, что пока не хочу возвращаться в хостел. Итак, я беру хот-дог из тележки на соседней улице. Немного погуляв, я ищу скамейку или парк, где можно посидеть.

За следующим углом мне сразу бросаются в глаза элегантные изогнутые арки и мраморный фасад Большого театра. Я и не подозревала, что нахожусь всего в нескольких кварталах отсюда. Я думаю об Уильяме, застывшем на каменном насесте под солнцем. Он сказал, что я должна держаться подальше, потому что он не сможет отпустить меня во второй раз, но, конечно, днем ничего страшного не случится. Он спит, верно? Он, вероятно, даже не узнает, что я там. Хотя мне определенно понравилась бы компания. Даже если он не может со мной поговорить, в его тихом, солидном присутствии есть что-то успокаивающее. Что ж, теперь я чувствую, что немного знаю его. Меня почти смешит то, как я перепугалась той ночью, когда приняла его за жуткую статую, пожирающую людей.

Когда я подхожу к задней двери кинотеатра и ввожу код доступа, дверь открывается, и я вхожу внутрь. В здании темно, горят только полоски освещения вдоль пола и несколько аварийных ламп. Сегодня на башне ветрено, но я натягиваю толстовку на голову и устраиваюсь на месте, прислонившись спиной к арке, глядя на застывшее лицо Уильяма. Его челюсть сегодня выглядит напряженной. Как будто он стиснул зубы, когда засыпал. Мне больше понравилось мягкое выражение его лица сразу после того, как я заставила его кончить.

Эта мысль заставляет мою киску слегка затрепетать. Я улыбаюсь воспоминанию, на мгновение полностью забыв о своем обеде, пока урчание в животе не напоминает мне об этом снова.

Я вздыхаю.

— Кажется, я провалила еще одно прослушивание, — говорю я Уильяму.

Уильям, конечно, ничего не отвечает.

Я не думаю, что меня действительно беспокоит прослушивание. К настоящему времени я привыкла к неудачным прослушиваниям. В этой индустрии становишься толстокожей. На самом деле, немного похожей на Уильяма. Я думаю, что через некоторое время ты либо превращаешься в камень, либо рассыпаешься.

— В эти выходные мне придется взять заказ, на вечеринку у людей, — я сжимаю в кулаке бумажку от обеда, комкая ее так сильно, как только могу. Уголки обертки врезаются мне в ладонь. — Это хорошие деньги.

Я представляю свирепый неодобрительный взгляд Уильяма, если бы он мог пошевелиться. Я знаю, он бы видел меня насквозь. Какая актриса!

Я пытаюсь улыбнуться поярче.

— Вообще-то, это отличные деньги.

После очередного долгого молчания я говорю:

— Только я не хочу. Я бы хотела, чтобы мне не приходилось этого делать. Я почти уверена, что этот парень — мерзавец.

Я не осознаю, что отрываю маленькие лоскутки от обертки, пока она не превращается в конфетти у меня на коленях. Я снова смотрю на Уильяма, но, конечно же, он не двигается.

— Это прозвучит безумно, но мне понравилось то, что ты сказал прошлой ночью. Мне это понравилось слишком сильно.

Я вздыхаю.

— У меня такого никогда не было. У меня никогда не было никого, кто хотел бы так заботиться обо мне. У меня никогда не было никого, кто был бы настолько уверен, что захочет остаться рядом надолго.

Я подтягиваю колени к груди и крепко обнимаю их. Что я здесь делаю, разговаривая с тем, кто не может ответить. Особенно когда он сказал мне оставить его в покое?

— Спасибо, что не сказал Сетосу, что я больше не танцую для тебя, — вчерашний платеж появился на моем счету сегодня, хотя я и не танцевала. — Хотя я бы хотела, чтобы это было так.

Я задерживаюсь гораздо дольше, чем следовало. Я кладу подбородок на колени и просто сижу некоторое время в тишине. Не так уж некомфортно, когда знаешь, что ничего не ждешь. Когда солнце садится за горизонт, я встаю и разминаю ноги. Я все еще не готова уходить, но я знаю, что если подожду еще немного, солнце сядет, и Уильям разозлится. Прежде чем направиться к двери, я приподнимаюсь на цыпочки и целую его в холодную твердую щеку.

— Спасибо, что выслушал.

Затем я спускаюсь по лестнице и возвращаюсь в хостел, чтобы поужинать еще одним дешевым сухим суши и провести вечер, уставившись на верхнюю койку Мелинды.

Уильям

Как только солнце опускается за горизонт, я поднимаю ноги с насеста. С воспоминанием о сладких губах Джесси на моей щеке я подкрадываюсь прямо к краю крыши и спрыгиваю.

Мне не требуется много времени, чтобы найти дорогу в гостиницу, где она остановилась. Даже если я не мог пойти по ее запаху, направление запечатлелось в памяти после того, как я отнес ее домой прошлой ночью.

Однако это не приносит мне никакой пользы. Я часами расхаживаю взад-вперед перед зданием, но Джесси так и не появляется. Все, что я могу делать, это повторять то, что она сказала, снова и снова, пока не начинаю скрежетать зубами, внутренне крича от разочарования.

Она пришла ко мне за помощью. Все, что я мог сделать, это сидеть там, как каменная глыба, пока она изливала свои страхи и пыталась поговорить со мной. Именно поэтому ей не нужно связываться с таким мужчиной, как я. С таким монстром, как я. К сожалению, это не мешает мне хотеть все исправить в ее мире.

Я никогда ни к кому раньше не испытывал таких чувств. Когда я был человеком, я был эгоистичным ублюдком. В первую очередь именно по этой причине я и был проклят, не так ли? Но что-то в осознании того, что она моя — что она будет моей — заставляет меня страстно желать дать ей что-нибудь. Я не могу обеспечить ее, но могу защитить. Это единственное, что я могу сделать. Но сначала мне нужно с ней поговорить. Я не собираюсь врываться в эту человеческую гостиницу, штурмовать ее в поисках и пугать всех остальных людей до полусмерти. Я только навлеку на нее неприятности.