Отдана горгулье (ЛП) - Райт Эми. Страница 23

— Это моя хорошая девочка. Отдай мне все. Не останавливайся.

Я продолжаю кончать вокруг его пальцев, пока удовольствие длится и длится. Мои ноги подкашиваются, и я держусь только благодаря его силе. Моя влага заливает его руку и стекает по бедрам.

Уильям удовлетворенно рычит. Одна большая рука сжимает мою задницу.

— Вот так, красотка. Правильно. Боже, ты чертовски хорошая девочка.

Моя киска в последний раз сжимается от его сладких, собственнических слов. Затем он убирает пальцы, оставляя меня странно пустой. Хотя я чувствую это лишь на мгновение. Уильям поднимает меня и укладывает в постель, прижимаясь своим большим телом к моему и поглаживая по волосам. Смутно я задаюсь вопросом, хочет ли он тоже кончить, но его когти, перебирающие мои волосы, слишком приятны. Поэтому я дрейфую в море удовольствия, наслаждаясь его приливами и отливами.

Я так устала.

Представление, выпивка, бурный оргазм. Все это вместе взятое заставляет мои глаза неохотно открываться после каждого медленного моргания. Вскоре я еще крепче прижимаюсь к Уильяму, обещая себе, что доставлю ему удовольствие, когда проснусь. Утром будет время, и я собираюсь сделать ему лучший минет в его жизни. Во сне я уже представляю его твердую длину и вены, по которым проведу языком, прежде чем возьму его в рот.

Конечно, когда я просыпаюсь в сером утреннем свете, его уже нет. Это худшее, что есть в парне-горгулье. Не могу поверить, что заснула вот так рядом с ним. На второй подушке лежит старомодная бумажная записка. Я даже не знаю, где Уильям раздобыл здесь ручку и бумагу. У меня определенно не было бы таких вещей, валявшихся где попало.

Когда я открываю ее, я несколько мгновений прищуриваюсь, чтобы разобрать затейливый почерк. Когда я это делаю, я улыбаюсь и прижимаю записку к груди.

Принцесса,

Ни за что на свете не разбудил бы тебя. Спи спокойно. Оставайся в тепле. И больше не ходи по темным переулкам поздно ночью, иначе мне, возможно, придется снова тебя отшлепать.

Я ухмыляюсь, все еще чувствуя призрачное жжение и вызванное этим ощущение удовольствия после властного обращения Уильяма с моим телом вчера вечером.

Потом я снова чувствую себя виноватой из-за того, что он даже не кончил. Боже, я могла бы проснуться в его объятиях, скользнуть под одеяло и разбудить Уильяма, обхватив ртом его уже твердый член. Я уверена, что он бы тоже храпел, если бы был человеком, а не статуей, когда спит. Что-то в этой мысли вызывает еще одну глупую ухмылку на моих губах.

Я нахожу телефон на тумбочке и щелкаю по экрану. Двадцать одно новое сообщение. Моя ухмылка исчезает. Только одно из них от кого-то, кого я знаю.

Я свайпаю свою фотографию с тремя другими актерами в пабе, который мы посетили прошлой ночью, больше намереваясь узнать, что говорится в других сообщениях. Реальность такова, что я уже знаю, что они нехорошие. У меня просто неприятное ощущение в животе.

Когда я открываю первое, то понимаю, что не ошиблась.

Я не проверяла телефон с тех пор, как ушла из паба прошлой ночью. Множество сообщений сразу после этого и на протяжении всего утра заставляют меня сглатывать горькую желчь.

Красавчик: Прости меня, сексуальная девочка. Я не должен был говорить такие вещи прошлой ночью. Я просто так завидую, что так много других парней чувствовали, как эта сладкая маленькая киска обвивается вокруг их члена, а ты отказала мне в этом удовольствии.

Красавчик: Ты заблокировала другой мой профиль. Я знаю, я знаю. Я это заслужил. Но как я должен извиняться, если ты мне не отвечаешь?

Красавчик: Ты маленькая сучка. Ответь мне.

Красавчик: Какого хрена? Я видел тебя с этим монстром. Видел, как ты бросилась в его объятия, как будто он не какая-то мерзость. Никогда не считал тебя монстро-шлюшкой.

Не в силах больше читать, я швыряю телефон лицевой стороной вниз на кровать. Руки дрожат, а на затылке выступил холодный пот. Кем бы ни был этот парень, прошлой ночью он был в переулке, как я и думала. Это единственное объяснение временной метки в уродливых сообщениях об Уильяме. Это тот же парень, который написал мне ранее. Я знаю это.

Я заставляю себя поднять телефон и заблокировать новую учетную запись, не читая больше сообщений. Затем принимаю душ, достаточно горячий, чтобы кожа сошла с костей, и тру себя мочалкой, пока не чувствую себя почти чистой.

К тому времени, как я одеваюсь и потягиваю кофе, поджав под себя ноги на табурете у кухонной стойки, Морис выходит из своей комнаты дальше по коридору. Я слышу, как он насвистывает, прежде чем вижу его. Этот звук немного рассеивает туман тревоги в моем сознании. По крайней мере, этого достаточно, чтобы я слегка улыбнулась ему.

Морис зевает и потягивается, почесывая живот, прежде чем налить себе чашку кофе и облокотиться на стойку.

— Тяжелая ночка?

Я качаю головой.

Он бросает на меня долгий взгляд, затем пожимает плечами и открывает холодильник.

— Ты уже поела?

— Не голодна.

Еда — последнее, что мне нужно прямо сейчас. Чего я хочу, так это свернуться калачиком в объятиях Уильяма, закрыть глаза и представить, что мир просто исчез. Но уже совсем рассвело, и он не проснется еще несколько часов.

— Как знаешь, — он занят тем, что достает яйца с беконом и ставит сковородку на плиту. Не оборачиваясь, он говорит: — Вчера вечером шоу прошло хорошо?

— Да, — я почти забыла об успехе премьеры. Это злит меня еще больше. Этот мудак не имеет права мешать с дерьмом одну из лучших вещей, которые произошли со мной за последнее время. — Да. Это было здорово. Вообще, — говорю я, ставя кружку в раковину, — я собираюсь отправиться на несколько ранних репетиций перед сегодняшним выступлением. Увидимся позже вечером?

— Конечно, — Морис машет мне рукой и разбивает пять яиц на сковородку. — Сломай ногу²!

На самом деле сегодня нет никаких репетиций, и у актеров выходной. Но я действительно хочу увидеть Уильяма, даже если все, что я могу сделать, — это сесть рядом с ним и посмотреть, поможет ли мне это почувствовать себя лучше. У меня предчувствие, что единственное, что сегодня успокоит мой стресс, — это его твердое, успокаивающее присутствие.

Итак, я чищу зубы и беру свою сумку, не утруждая себя сменой спортивных штанов и кроссовок, в которых хожу по дому. Сейчас там никого не будет, и когда придет время шоу, я переоденусь в свой костюм. И я ни за что не пойду куда-либо после шоу. Не сегодня. Сегодня вечером я позволю Уильяму отнести меня обратно в квартиру, и я собираюсь сделать все возможное, чтобы убедить его остаться, чтобы я могла взорвать его чертов мозг!

Джесси

Сетос подстерегает меня, когда я собираюсь открыть дверь в башню Уильяма.

— Джесси, ты рано пришла. Можно тебя на пару слов?

Его тон хитрый, как у лисы, которая заметила мышь, но он всегда такой. Я отмахиваюсь от этого и следую за ним обратно в Большой зал, на уровень ниже вестибюля. Театр закрыт, поэтому в зале пусто, и мы занимаем места на двух черных кожаных диванах напротив друг друга. Я зажимаю ладони между колен и стараюсь не ерзать. Я бы предпочла быть на башне с Уильямом, но не могу позволить себе злить Сетоса, не тогда, когда он дал мне шанс на прослушивании на эту роль, когда ни один другой продюсер не рассматривал меня.

Он изучает меня своими кошачьими глазами, и кончик его хвоста подергивается у ножки дивана.

— Отзывы о премьере были замечательными.

Я немного расслабляюсь. Возможно, он просто хочет, чтобы кто-нибудь послушал, как он хвастает по поводу того, насколько прекрасно его шоу. это действительно отличное представление, и он должен гордиться.

— Это замечательно. Тогда мы продлим показ? — в первоначальном контракте говорилось, что шоу может идти еще три-шесть месяцев, если первоначальный отклик будет хорошим.