Охотник - Френч Тана. Страница 23

— Никаких резких движений я делать не собираюсь, — говорит Кел. — Мое присутствие он едва заметит.

— Безобидность тебе дается классно, это верно, — говорит Март, улыбаясь так, что все лицо его сморщивается от увлеченности, — когда оно тебе надо. Ладно, раз так. Приходи в «Шон Ог» завтра вечером, когда Джонни притащит туда Падди Англичанина на досмотр, там и поглядим, что имеем. Годится?

— Вполне, — говорит Кел. — Спасибо.

— Меня не благодари, — отзывается Март. — Я б сказал, что, втягивая тебя в чушь этого субчика, одолжения тебе не делаю. — Допивает чай и встает, по очереди распрямляя суставы. — А ты на что миллионы свои потратишь?

— Круиз на Карибы сойдет, — говорит Кел.

Март смеется, отсылает Кела нахер с этим и топает к двери, натягивая соломенную шляпу на пух шевелюры. Кел убирает печенье и несет кружки в мойку. Задумывается, с чего Март решил выложить гарде и залетной птице затею, какая может оказаться аферой, — только с того, что по каким-то своим причинам захотел, чтобы Кел оказался в деле.

Главное дарование, какое Кел в себе обнаружил с тех пор, как поселился в Арднакелти, — обширная умиротворяющая способность предоставлять всему идти своим чередом. Поначалу это качество плоховато сочеталось с его глубоким инстинктом все исправлять, но со временем они уравновесились: Кел в основном применяет свой позыв исправлять к осязаемым предметам — к своему дому, например, или к чьей-либо мебели, — а остальному позволяет исправляться самостоятельно. Ситуация с Джонни Редди не из тех, какие можно оставить в покое. Хотя и тем, что надо исправлять, она тоже не кажется. Видится она одновременно и более хрупкой, и более переменчивой, то есть тем, за чем необходимо наблюдать — на случай, если заполыхает и разбушуется.

Трей вынуждена идти в лавку, потому что Мэв — подлиза. Очередь-то ее, но она устроилась с отцом на диване и заваливает его дурацкими вопросами про «Формулу-1» по телику и упивается его ответами так, будто это тайны Вселенной. Когда мамка велела ей идти, Мэв надула губки, а отец рассмеялся и сказал:

— Ай, ну оставь ребенка в покое. Нам здоровски, правда, Мэвин? Оно что, горит?

А поскольку горит то, что на ужин нечего есть, Трей бредет в деревню, волоча за собой хозяйственную тележку. Даже Банджо ее не сопровождает, она оставила его валяться в кухне на полу, в самом прохладном углу, — когда прищелкнула пальцами, зовя его с собой, он, тяжко и жалобно пыхтя, лишь вскинул на нее изнуренный взгляд.

Ходить в лавку Трей не любит. Еще пару лет назад Норин взглядом выпихивала ее вон, стоило Трей зайти, и Трей тибрила что-то всякий раз, как Норин отводила злые глаза, чтоб обслужить другого покупателя. Нынче Трей обычно платит за то, что хочет взять, а Норин кивает ей и интересуется, как дела у мамы, но время от времени Трей все равно подворовывает, просто чтоб не портить показатели.

Сегодня она воровать ничего не собирается, хочет просто купить картошки, бекона и какой там еще херни по списку в кармане и вернуться домой. Норин с безжалостной искусностью уже успеет вытянуть из Десси все подробности прошлого вечера и станет охотиться за добавкой. Трей ни о чем таком разговаривать не хочет. Мужики засиделись допоздна, напиваясь и шумя все сильней, разражаясь взрывами хохота, из-за чего Аланна приковыляла, спотыкаясь, в комнату к Трей, растерянная и напуганная, забралась к сестре в постель и влажно засопела Трей в шею. Они у Джонни с рук едят. Трей понемногу начинает чувствовать себя дурой: как она могла подумать, что сможет хоть с кем-то из них что-то поделать?

Норин — конечно же — не одна. Дирян Куннифф угнездилась возле прилавка, где можно податься поближе к Норин и ловить каждое ее слово первой, а Том Пат Малоун устроился в углу на стуле, который Норин держит для тех, кому перед обратной дорогой надо передохнуть. Миссис Куннифф — маленькая и возбудимая, зубы у ней чудны́е, голову она подает вперед и носит розовые теплые кофты даже в такую жару. Том Пат — скрюченный человек-обломок крепко за восемьдесят, умеет предсказывать погоду, наследственный хранитель рецепта на снадобье из шерстного жира, каким можно лечить все на свете, от экземы до ревматизма. Назвали его в честь обоих дедов, и обращаться к нему надо по обоим именам, чтоб никого из дедов не обидеть, хотя оба уже полвека на том свете. Чтобы обосновать свое присутствие в лавке, миссис Куннифф держит перед собой на прилавке пачку скучного печенья, а у Тома Пата на коленях воскресная газета, но ни та ни другой здесь не ради покупок. Трей, стараясь не отсвечивать, собирает по лавке все необходимое. Иллюзий на тему того, что она запросто отсюда выберется, у нее нет.

— Бохтымой, Норин, тут прям как на вокзале в Голуэе нынче, — замечает Том Пат. — Есть ли кто в округе, кого к тебе сегодня еще не принесло?

— Да все просто твоему примеру следуют, а то, — ловко срезает его Норин. Она стирает с полок пыль — не бывает такого, чтоб Норин ничего не делала. — Как твой папа нынче себя чувствует, Тереза?

— Шик, — отвечает Трей, отыскивая ветчинную нарезку.

— Иисус, Мария и Иосиф, везет же некоторым. У него голова из титана, видать. Чего они там пили вообще? Я спросила у Десси, но он головы на подушке повернуть не смог, чтоб мне ответить.

Миссис Куннифф задышливо хихикает. Трей пожимает плечами.

Норин вполоборота бросает на нее прицельный птичий взгляд.

— Когда пришел, вывалил немало, но боже храни нас. Четыре утра, а он меня растолкал ради какой-то дикой байки про золотые самородки и умолял, чтоб я ему жареху сделала.

— И как, сделала? — уточняет Том Пат.

— Не сделала. Получил поджаренного хлеба кусок да по мозгам за то, что детей будит, вот что получил. Ну-ка, Тереза, это правда — то, что Десси сказал, или это выпивка в нем разговаривала? Какой-то англичанин собирается копаться у всех на участках?

— Ну, — говорит Трей. — Он богатый. Бабка у него была из этих мест. Она ему рассказала, что тут было золото.

— Святая Мария, матерь Божья, — выдыхает миссис Куннифф, вцепляясь в лацканы кофты. — Как в кино. Богом клянусь, у меня пульс зашкалил, как услыхала. И дайте скажу вам жуть какое чуднóе. В ночь на субботу мне приснилось, что я в кухонной мойке у себя нашла золотую монету. Вот лежала она там просто. Бабка моя всегда говорила, что ясновидение у нас в…

— Такое бывает, если сыр на ночь есть, — наставляет ее Норин. — Мы как-то нажарили под Рождество камамбера, и мне приснилось, что я превратилась в ламу в зоопарке и раздражало меня страшно, потому что парадные туфли на копыта не налезали. Сыра не ешь — и все будет шик. Так и что, Тереза… — Норин бросает стирать пыль, перегибается через прилавок и наставляет веник для пыли на Трей, — папка твой сказал, кто у парняги того бабуля?

— Не, — отвечает Трей. — Вряд ли он знает. — Не находит то повидло, какое у них обычно. Берет какую-то странную абрикосовую хрень.

— Мужики все такие, — говорит Норин. — Женщина б догадалась спросить. Мы с Димфной, миссис Дугган, все утро пытались разобраться, кто ж она может быть. Димфна прикидывает, что, наверное, это Бриди Фини, которая из-за реки, в Лондон уехала еще до Чрезвычайного положения [27]. Ни слуху ни духу от нее с тех пор не было. Димфна говорит, ее мама всегда считала, что Бриди перебралась через пролив, чтоб ляльку родить, и пряталась от срама, но, сдается мне, могло быть так, что она поначалу ни шиша не утруждалась писать, а потом вышла замуж за какого-то расфуфыренного врача и слишком зазналась, чтоб писать таким, как мы. Или и то и другое, — добавляет она, осененная этим новым соображением. — Сперва лялька, а следом врач.

— Сестра Бриди Фини замужем была за моим дядей, — говорит Том Пат. — Я тогда малявкой был, когда она уехала, но все говорили, она хорошо устроится. Из таких она была. Могла за врача выйти, это точно.

— Я знаю Анн Мари Долан, — торжествующе заявляет миссис Куннифф, — мамка ее была из Фини. Бриди ей двоюродная бабка. Я тут же Анн Мари позвонила, как только сердце у меня утихло малость, — правда же, Норин? Она говорит, что ни дед ее, ни мамка ни разу ни словом ни про какое золото не заикались. Ни звука от них про то. Верится вам в такое?