Охотник - Френч Тана. Страница 70

— Пойду к друганам, — говорит она. — Зашла только Банджо оставить. Ему слишком жарко.

Вполне сойдет за правду: Трей действительно может пойти за гору, отыскать там парочку своих друганов и начать распространять свою байку. Стоит байке укорениться, как она попрет вширь, сменит очертания, стряхнет с себя любые следы Трей и дотянется до Нилона.

— Не забудь поговорить с Аланной, — напоминает ей Джонни. — Ты с ней классно ладишь, она все сделает, как ты велишь.

— Поговорю, когда вернусь, — бросает Трей через плечо. Шила все еще стоит у окна, смотрит на них.

Как раз когда Кел по самые запястья в сборе морковки, появляется Март — ковыляет в поверженной траве, плещет полями своей ослиной панамки. Драч вскакивает и пытается завлечь Коджака в пробежку, но тот ни в какую — плюхается в чахлую тень помидорных кустиков и лежит, пыхтит. Жара густая, как суп. У Кела вся спина футболки уже пропотела.

— Во морковка-то здоровущая, — замечает Март, тыкая клюкой в ведро. — Кто-нибудь сопрет одну и приделает твоему пугалу славный елдак.

— У меня навалом, — говорит Кел. — Угощайся.

— Может, и словлю тебя на слове. Есть у меня рецепт из интернета, какая-то марокканская баранья хрень, морковка-другая ее оживит. В Марокко-то у них морковь водится?

— Не знаю, — отвечает Кел. Ему известно, зачем Март явился, но делать за Марта его работу Кел не в настроении. — Чего б тебе их с ней не познакомить.

— Возможности не представится. Не слишком-то много в этих краях марокканцев. — Март наблюдает, как Кел выдергивает очередную морковь и стряхивает с нее глину. — Ну что, — говорит он. — Падди-англичанин, Падди-ирландец и Падди-американец подцепили золотую лихорадку, и Падди-англичанин от нее не оправился. Правда, что ль, что твоя Тереза его нашла?

— Ага, — отвечает Кел. — Вывела собаку погулять, а там он. — Откуда у Марта эти сведения, Кел не догадывается. Прикидывает, уж не следил ли кто-то из горцев из-за деревьев, пока они сидели при мертвеце.

Март вытаскивает кисет и принимается скручивать себе сигаретку.

— Я видал, гарды к тебе заезжали, — говорит он, — разводили свою следовательщину и дознавательщину. Машина ихняя недолго блестеть будет — на таких дорогах. Что за люди-то?

— Опер рот открывал мало, — говорит Кел, выдергивая очередную морковку. — Следователь вроде свое дело знает.

— И уж ты-то как раз такое сечешь. Ты глянь, Миляга Джим, наконец за все это время от тебя прок есть. — Март одним ловким движением проводит языком по бумаге. — Жду беседы с ними. Никогда раньше со следователями не беседовал, а с твоих слов у нас тут славный образчик. Из нашенских?

— Из Дублина. Если верить малой.

— Ах ты блядский растак, — с отвращением произносит Март. — Не будет мне удовольствия с ним толковать, если все время придется эти звуки слушать. Лучше пусть мне зубы сверлят. — Зажигалка у него не срабатывает, он смотрит на нее обиженно, трясет, пробует еще раз, с бóльшим успехом. — Ты уловил более-менее, в какую сторону он думает?

— На этом раннем этапе он, скорее всего, ничего не думает. А если и думает, мне ничего не сказал.

Брови у Марта вскидываются.

— Да ладно? Вы ж коллеги?

— Мы не коллеги, — говорит Кел. — Я просто очередной мужик, который мог это сделать. И я уж как пить дать никаким коллегой ему не буду, как только он узнает, что мы на реке резвились.

Март бросает на него веселый взгляд.

— Муша, боженька люби тебя. Ты, что ль, изводишься весь из-за той чепухи?

— Март, — говорит Кел, разгибаясь на корточках. — Они это выяснят.

— Ты об этом заикался при нем, что ли?

— Не всплывало, — отвечает Кел. Ухмылка у Марта ширится. — Но у кого-то рано или поздно всплывет.

— Ты считаешь?

— Да ладно, дядя. Вся округа знает, что Рашборо искал золото. Половине наверняка известно, что мы подсаливали реку. Кто-то наверняка скажет.

Март улыбается ему.

— Знаешь что, — говорит он, — ты вроде так славно устроился тут, что я иногда забываю, что ты залетный. И впрямь же кажется, что ты здесь всегда был. — Пропускает между зубами тонкую ленточку дыма. Воздух вокруг такой тихий, что дым висит у Мартова лица, медленно растворяясь. — Никто ничего об этом не скажет, Миляга Джим. Уж точно не гардам. А если кто скажет… — Пожимает плечами. — В этой округе слухи — страсть что такое. Вечно все передают друг дружке, что там хозяйка двоюродного их тетки кому сказала, а сверху добавляют чуток для красоты, чтобы поинтересней было… Жуть как искажаются здесь байки по ходу дела. Кто-то наверняка попутал.

— А если проверят, отследят закупку золота онлайн, которое доставляли пару недель назад в эти места? Тут-то ты и всплывешь.

— Не доверяю я банкам этим в Большом Дыме [52], — поясняет Март. — Само собой, со всем этим Брекзитом и прочим в любой день того и гляди схлопнутся. Любому здравомыслящему человеку надежней, если хотя б часть его сбережений хранится в чем-то таком, что можно потрогать. Я б и тебе, голубчик, такую финансовую стратегию посоветовал. Золотой стандарт — ничто с ним не сравнится.

— Они в телефон к Рашборо влезут. И к Джонни.

— Боже, во классно-то свои источники в деле иметь, — с восторгом отзывается Март. — Я знал, не зря мы тебя тут держим. Объясню, чего я не волнуюсь насчет того, что там в телефонах найдется. Потому что те два образчика мужской породы не просто парочка шалопаев-любителей вроде нас с парнями. Эти — профессионалы. Они с этим по-правильному обходились. Основательно.

— Джонни за всю свою жизнь основательно не обходился ни с чем, — говорит Кел.

— Может, и так, — соглашается Март. — Но дружочек наш Рашборо за Джонни присматривал бы, это точно. Джонни при том вьюноше по струнке ходил. Нет там ничего в телефонах тех.

В голосе у Марта звучит ровная мягкая безоговорочность.

— Ладно, — говорит Кел. — Может, гарды никогда ничего насчет золота не докажут. Но они о нем услышат. Может, не про то, что пытались провернуть Рашборо с Джонни, а про то, что вы с ребятами.

— И с тобой, — напоминает ему Март. — Должное надо отдавать всем.

— Так или иначе. Суть в том, что, как ни крути, это для кого-то сойдет за мотив. Рашборо выяснил насчет реки, собрался обратиться к легавым, кто-то шуганулся и закрыл ему рот. Или кто-то узнал про аферу Рашборо и не оценил.

— Такое вот, по-твоему, случилось? — уточняет Март.

— Я этого не говорил. Я сказал, что Нилон, следователь, — он эту возможность рассмотрит.

— Пусть его рассматривает сколько пожелает, — говорит Март, великодушно выдувая дым, — большой ему удачи. Не хотел бы я, правда, в его шкуру. Какие угодно мотивы пусть найдет, да только проку от них ему чуть, коли человека нету. Скажем, чисто для поддержания беседы, кто-то сболтнет насчет золота. Падди Джо говорит, он слыхал это от Майкла Мора, а Майкл Мор говорит, ему Майкл Бёг сказал, а Майкл Бёг говорит, что вроде как Патин Майк ему говорил, но тот уже на шестой пинте был, а потому не забожится, а Патин Майк скажет, он это от Падди Джо слыхал. Одно тебе скажу наверняка: про себя на той реке ни одна душа не скажет — и ни одного человека не назовет, кто был. О золоте речь если какая и может быть, все это дикие слухи, в глухих деревнях, вроде этой, такие бывают. Утренний туман, Миляга Джим, коли на поэзию потянет. Попробуй поймать его — обернется в ничто.

Март показывает это пантомимой: ловит воздух и протягивает Келу пустую ладонь.

— Глядишь, и был у кого мотив, да, — но у кого же? Вот у нас и мочало на колу, и у попа собака.

Кел возвращается к сбору моркови.

— Может, и так, — говорит.

— Голову себе не забивай, — говорит Март. — Уж всяко не этим. — Бросает самокрутку и разминает ее клюкой. — Вот что скажи мне, Миляга Джим, — продолжает он. — Чисто любопытство утолить. Не ты ль это сделал?

— Не-а, — отвечает Кел, окапывая совком особенно упрямый корнеплод. — Если б я кого решил замочить, замочил бы Джонни.