Барышня ищет разгадки (СИ) - Кальк Салма. Страница 42

А потом уже — достать и проверить все необходимые вещи, убедиться, что всё в порядке — от шпилек до танцевальных туфель, и запасная пара перчаток тоже в порядке, и чулки с панталонами — всё же хочется под красивое платье и всё остальное надеть тоже красивое. Не то, чтобы я собиралась это кому-то показывать, но…

— А правду болтают, что у вас в Москве жених остался? — спросила меня Надежда за завтраком в среду.

Получи, Оля. Думала, ничего не выйдет из домика Антипа Валерьяныча? А вот.

— Откуда ты это притащила? — интересуюсь у Надежды.

— Так Василиса рассказала!

— А кто у нас Василиса?

— За два дома живёт, по чётной стороне. А сестра ейная служит в доме господина Филатова, она и принесла.

Никакого господина Филатова я тоже не знала, и только изумилась про себя.

— А что, никак брешут? — живо заинтересовалась Надежда. — На самом деле не жених?

— На самом деле я не дала согласия на брак, — улыбаюсь. — Поверишь?

— Не-а!

Ну да, ну да, кто ж откажется-то от жениха аж из самой Москвы? Только Оля Филиппова, больше некому.

— Вот и зря, потому что я как раз не согласилась. Кто б за меня магическую клятву выполнял, если б я в Москве осталась?

Надежда задумалась.

— И то верно, магам клятвы нарушать никак нельзя, господь проклянёт, а черти порадуются.

Я изумилась такому подходу.

— Порадуются? И только?

— Они завсегда рады, когда у людей что-то через задние ворота идёт, — отмахнулась Надежда. — У нас в посёлке был один, всё выхвалялся, что можно никаких клятв не соблюдать, и ничего ему не будет. И поклялся, что год не станет огурцы солёные есть. А потом так вышло, что в тайге при ём ничего не было, сало съел, хлеб съел, а огурцы, что мамка ему с собой насовала, остались. Съел он их и заплутал, так заплутал, что только на третий день и вышел, пустой, злой и голодный. Ни зверя не добыл, ни ягоды, ни шишки. Но это так, если по мелочи. А если по-крупному, то и непруха будет такая же.

И поэтому выдохнем и успокоимся. Не стала искать обходных путей? Значит, глядишь, и тебе что-то хорошее тоже напрямую прикатится. Зверь, ягода или шишка.

Раньше, дома, я бы усомнилась. Потому что мироздание мирозданием, а везёт обычно тем, кто соломки подстелил, кто денег накопил, у кого родня нормальная и поможет. А здесь, видимо, можно и самому по себе как-то устроиться.

В конце концов, как я начинала год с лишком назад? Ничего не зная и не представляя, и ещё босиком. А что теперь? Всё хорошо.

Да, Оля, всё хорошо. Лисодемона удастся поймать, зима не вечна, экзамены летом сдадутся. Жизнь продолжается.

А у Соколовского тоже клятва, и тоже магическая. И никак не надобно, чтобы его одни прокляли, а другие с того радовались. Поэтому иди себе с ним на бал… и не думай лишнего.

В среду в мою честь истопили баню, я отмылась до скрипа, потом сушила волосы, и думала ещё — обстричь, что ли. Хотя бы до плеч. Проще будет. Ладно, потом подумаем.

А пока — под Надеждины охи и вздохи сделать прическу, украсить её шёлковыми цветами в тон платья, и ещё один цветок — на шёлковой ленточке на шею. Как-то жемчугами я пока не обзавелась, не до того было. Но зато и платье, и цветы — из мастерской, что на улице Белой Кошки в Паризии, много ли здесь таких?

Вообще мой опыт балов как-то пугающе невелик. Один в бытность при Софье Людвиговне, несколько домашних у Пуговкиных, да пара таких, куда допускались студенты. Будем добирать, раз тут, говорят, вскоре масленная неделя, и на ней, по словам Марфуши, что ни день, то непременно у кого-нибудь бал, а в субботу — в доме самого губернатора. И вроде бы, все, кто служит в губернском подчинении, должны на тот бал непременно явиться. Не нужно ли мне ещё одно платье?

Вот сегодня и посмотрим, кто что наденет, и как себя держать будет.

Соколовский зашёл за мной обычным образом — тенями. Он по обыкновению своему оделся франтом — чёрный фрак, белая бабочка, булавка драгоценная искрится, кольца магические на пальцах. Увидел меня, так прямо расцвел, а был смурной да мрачный.

— Ольга Дмитриевна, вы сразите всех. Во-первых, новое лицо, во-вторых, не просто так, а на службе, да ещё и маг.

Я вздохнула. Не то, чтобы мне эти слова были неприятны, но… Казалось, что он недоговаривает, или что-то скрывает. Его дело.

— Я думаю, что не единственный маг на службе, например, известная вам Ева Аркадьевна — тоже, и я думаю, можно и других найти.

— Найти-то можно, только это будет уже не то, — усмехнулся он. — Поверьте, для некроманта нет никого лучше другого некроманта.

— Отчего же, поверю, — кивнула я.

На других я просто не смотрела, верите? Не привлекали почему-то.

— Значит, идёмте. Всё ли у вас готово?

— Всё.

— Тогда прошу, — он подал руку, мы шагнули, и вынырнули в большом просторном холле Общественного собрания.

Здесь уже бродили люди, как в масках, так и без них. Значит, правило соблюдается не всеми и не всегда, что ж, отлично. Некоторые гости надели прямо настоящие маскарадные костюмы — бабочка расправляла гигантские крылья, и среди людей ей было тесновато, трёхголовый змей осторожно пробирался сквозь толпу, и если одна голова у него сидела, как надо, то две другие болтались при каждом шаге. Шемаханская царица улыбалась из-под маски. Клоуны, шахматные фигуры, медведи, моряки — кого только нет.

Кроме дивно одетых людей и сказочных персонажей, встречались и предметы — костюм самовара, костюм башни с часами, костюм письма — да-да, человека запечатали в конверт, адрес же был написан в стихах, и письмо адресовалось главе местной думы.

Кто-то вполне использовал для создания образа магию — над некоторыми головами вились магические искры и дрожали иллюзии.

— Наверное, нам бесполезно использовать иллюзии? — спросила я Соколовского.

— А вы бы хотели? — улыбнулся он. — Можно подумать.

С нами раскланивались, здоровались — мы-то пришли не в костюмах, а просто в масках. А для магов еще и наша некромантская сущность как маячок, не спрятаться. Встречались и знакомцы.

— Рад вас видеть, Ольга Дмитриевна, — негромко пробасил рядом Егор Егорыч Медвежинский, сосед и компаньон Софьи Людвиговны. — Значит, слухи не врут, и вы вернулись.

— Служу в магической управе, — улыбнулась я.

Встретились чаеторговец Белов, строитель Вересов и золотопромышленник Востров, и некоторые дамы, которых мы навещали в бытность мою на прежней службе. Все изумлялись, кивали, улыбались.

Болотников едва пробился к нам через толпу.

— Ну набежали, набежали, — ворчал он.

Матвей Миронович даже не стал надевать никакой маски. Махнул рукой, сказал, что магией баловаться куража нет, а так его всякая собака знает, во что ни оденься. И пока он шёл через зал до нас с Соколовским, его трижды пытались остановить и что-то сказать.

— Неужели с прошениями подходят? — усмехнулся Соколовский.

— Оно самое, на ходу подмётки рвут, — вздохнул Болотников. — Только вот я, можно сказать, что и не на службе сегодня, кроме одного-единственного дела, и что-то пока я того дела не наблюдаю.

— Погодите, может быть, ещё появится, — улыбнулась ему я.

И тут объявляют первый вальс. Соколовский кланяется мне — невыразимо изящно кланяется — я отвечаю приличествующим важной даме поклоном, мы становимся в пару… и летим.

Ни с кем, ни с каким другим кавалером не удавалось мне поймать это чувство полёта. А ведь неплохие попадались в Москве — и ребята из группы, и гости Пуговкиных, и Авенир. Но — нет.

А здесь — да. И хорошо, что на мне маска, и что она скрывает хотя бы половину лица. Потому что… мало ли, что там, на лице, не следует этого никому показывать.

Наша пара ловко обруливала множественные препятствия, а это были и более медлительные пары, и кто-то, изволивший просто встать на дороге — глупец какой-то, наверное, и один раз даже официант с подносом вылез прямо на нашем пути, в страхе шарахнулся, чуть все закуски не рассыпал под ноги танцующим. Но — никаких вам дорожных происшествий. Только мы… и музыка, а играли сегодня очень хорошо и душевно. Летим, летим, летим… у меня даже голова больше не кружится. Или кружится, но кажется, вовсе не от вальса, а от чего-то, совсем другого. Невыразимого.