100 великих речей - Ломов Виорэль Михайлович. Страница 20

P.S. В 1520 г. папа издал буллу, в которой сочинения Лютера осуждались на сожжение. Буллу в Германии приняли с открытым неудовольствием. Лютер, при стечении бюргеров, профессоров и студентов Виттенбергского университета, сжег ее вместе с каноническим правом. Император Священной Римской империи Карл V вызвал Лютера на имперский сейм в Вормсе, дабы убедить его отказаться от своих взглядов. Но Лютер не отрекся. «На том стою. Не могу иначе. Да поможет мне Бог», – сказал реформатор, чем поставил себя вне закона на территории империи. К счастью, протестанты смогли защитить своего духовного вождя. Свершив много благородных и неблагородных дел (осудил крестьянскую войну под водительством Томаса Мюнцера), Лютер мирно окончил свои дни в своем родном городе Эйслебене в 1546 г.

Речь Елизаветы I войскам в Тилбери (1588)

Королева Англии и Ирландии Елизавета I (1533–1603), «добрая королева-дева Бесс», последняя из династии Тюдоров, с правлением которой (1558–1603) связывают «золотой век Англии», осталась в истории как правитель могущественной морской державы, разгромившей испанский флот – Непобедимую Великую армаду. Сохранилась вдохновенная речь королевы, которую она произнесла перед армией в форту Тилбери на берегу Темзы в дни разгрома Армады, в августе 1588 г.

В конце XVI в. долго назревавший конфликт между Испанией, владычицей морей, и Англией разразился масштабной Англо-испанской войной (1585–1604). В правление Елизаветы I Англия упрочила свое положение на мировой арене и стала теснить Испанию, до того безраздельно хозяйничавшую в водах Атлантики.

Золотой век Англии начался с охоты за золотом и серебром, которые Испания награбила в своих американских колониях, собрала в прибрежных городах и переправляла на галеонах в метрополию. Получив благословение (и спонсирование) английской королевы, знаменитые английские пираты Мартин Фробишер, братья Уильям и Джон Хокинсы, Уолтер Рейли, Френсис Дрейк и др. принялись «грабить награбленное». Четверть века длилась необъявленная война на морях, пока король Испании Филипп II не воспользовался казнью англичанами низложенной ранее шотландской королевы Марии I Стюарт (8 февраля 1587 г.), подготовил гигантскую по тем временам флотилию из 130 судов – Непобедимую Великую армаду – и направил её на завоевание Британских островов. Все силы Англии были брошены на защиту от испанского вторжения.

9 (19) августа 1588 г. королева Елизавета I прибыла в форт Тилбери, чтобы проинспектировать состояние фортификационных сооружений и воодушевить 17 тыс. земских ополченцев, которые в случае морской победы испанцев должны были блокировать их проход по Темзе к Лондону.

Предполагают, что королева могла не знать, что в морском Гравелинском сражении к северу от Кале 8 (18) августа 1588 г. британский флот уже окончательно разгромил и рассеял Непобедимую армаду. Вернее, не разгромил, а дал ей решительный отпор. Английский флот, соразмерный испанскому, под командованием Чарльза Ховарда, лорда Эффингэма и с участием многих знаменитых каперов, в т. ч. Дрейка, только что получившего рыцарский титул, не позволил испанцам высадиться на территории Англии и соединиться с сухопутной армией герцога Пармского, испанского наместника в Нидерландах. Корабли армады ретировались, попав на обратном пути в Испанию в полосу штормов, которые уничтожили половину судов и 11 тыс. моряков и солдат.

Форт Тилбери был одним из пяти блокгаузов (двухэтажных укреплений с артиллерийскими амбразурами), построенных по приказу короля Генриха VIII для защиты Темзы и Лондона от нападения с моря. Это было самое узкое место реки, удобное для обстрела врага. Сегодня это окраина английской столицы, на границе с лондонским портом Тилбери. По описаниям, королева в кирасе и шлеме воина прибыла в форт на белом коне. В музеях Великобритании висят полотна, запечатлевшие этот волнующий момент.

Сохранилось как минимум три версии речи королевы. Общепринятой считается следующая.

«Мой возлюбленный народ!

Мы были убеждены теми, кто заботится о нашей безопасности, остеречься выступать перед вооруженной толпой, из-за страха предательства; но я заверяю вас, что я не хочу жить, не доверяя моему преданному и любимому народу. Пусть тираны боятся, я же всегда вела себя так, что, видит Бог, доверяла мои власть и безопасность верным сердцам и доброй воле моих подданных; и поэтому я сейчас среди вас, как вы видите, в это время, не для отдыха и развлечений, но полная решимости, в разгар сражения, жить и умереть среди вас; положить за моего Бога и мое королевство, и мой народ, мою честь и мою кровь, [обратившись] в прах. Я знаю, у меня есть тело, и [это тело] слабой и беспомощной женщины, но у меня сердце и желудок короля, и я полна презрения к тому, что Падуя или Испания, или другой монарх Европы может осмелиться вторгнуться в пределы моего королевства; и прежде, чем какое-либо бесчестье падет на меня, я сама возьму в руки оружие, я сама стану вашим генералом, судьей и тем, кто вознаграждает каждого из вас по вашим заслугам на поле [боя]. Я знаю, что за вашу расторопность вы уже заслужили награды и кроны; и Мы заверяем вас словом монарха, они будут обязательно выплачены вам. В несчастные времена мой лейтенант генерал [Роберт Дадли, граф Лестер] будет замещать меня, [ибо он] самый благородный или более опытный человек, чем никогда не командовавший [войсками] монарх; без сомнения вашим послушанием моему генералу, вашим согласием в лагере, и вашей ценностью на поле [боя], мы вскоре одержим славную победу над врагами моего Бога, моего королевства и моего народа».

Елизавета I перед войском в Тилбери. Гравюра XIX в.

В другом варианте речи заслуживает упоминания отрывок: «Враг, возможно, может бросить вызов моему полу за то, что я женщина, так что могу я также обвинить их в том, что они всего лишь мужчины, чье дыхание в их ноздрях, и если Бог не обвинит Англию в грехах Англии, мало что сделают. Я боюсь их силы… Если Бог с нами, кто против нас?.. И это наша речь и это наша торжественная клятва. В горячей любви к дорогим нашим подданным».

P.S. Известно, что Елизавета I «ругалась, как матрос». Этот талант королева унаследовала от своего отца, короля Генриха VIII, который за бранным словом в карман не лез. Неизвестно только, были ли в ее зажигательной речи в Тилбери ненормативные выражения, но, судя по историческому моменту, можно предполагать, что были. Летописцы поскромничали.

Воззвание Минина к народу русскому (1611)

Нижегородский земский староста («выборный человек всея земли»), говядарь (прасол, торговец солью, скотом и рыбой) Кузьма Минич Минин Сухорук (1560-е – 1616) остался в русской истории как организатор и один из руководителей Второго (народного) Земского ополчения (1611–1612) в период борьбы русского народа против польско-литовской и шведской интервенции. Минин, отвечавший за хозяйственную часть, входит вместе с князем Дмитрием Михайловичем Пожарским (1578–1642), возглавившим войско и освободительный поход на Москву, в когорту русских национальных героев, «собирателей земель русских». Кузьма прославился речью-воззванием, обращенной к нижегородцам, о спасении Отчизны от иноземных захватчиков.

О речи порой надо судить не по словам, хотя и они чрезвычайно важны, а по делам, на кои речь подвигла тех, кому эти слова предназначались. Если люди, вдохновленные речью, способны были совершить великое дело – очистить Родину от врагов, это воистину величайшая речь. Других таких в мировой истории – раз-два и обчелся. Не будь этой речи – не было бы сегодня и России. Хотя есть и другие мнения: «Я предлагаю / Минина расплавить, / Пожарского. / Зачем им пьедестал?.. Случайно им / Мы не свернули шею. / Я знаю, это было бы под стать. / Подумаешь, / Они спасли Расею! / А может, лучше было б не спасать?» (Д. Альтаузен).