Физрук 8: Назад в СССР - Дамиров Рафаэль. Страница 3

После ужина, мы снова погрузились в «Икарус», покружили по городу, выходя у памятников и слушая рассказы экскурсоводши о тех людях и событиях, в честь которых и были установлены эти монументы. Когда памятники закончились, автобус покинул Иваново. Утром мы должны были прибыть в Кострому. Наверное, можно было и раньше, но ночью там все равно нечего делать. Снова потянулись ночные поля и перелески. Луна бежала в небе, не отставая, только время от времени ныряя в облака. Иллюзия этого движения убаюкивала, и вскоре весь автобус уже похрапывал. Я не стал исключением.

И снова увидел странный сон. Мне снилось, что я сижу на берегу озера. Ночь. Светит луна, а в озерной воде плещутся мои подопечные. На берегу я не один, рядом со мною врач Голубев, пациентов которого мы с Пайчадзе и Сойкиным выручили в Чечне. На нем все тот же балахон. В очках отражается луна из-за чего врач кажется совсем слепым. Вдруг мимо нас проходит голая девушка, в которой я узнаю медсестру и по совместительству официантку из пансионата «Загородный». Она медленно походит к воде. Останавливается. Ее длинные светлые волосы и кожа отливают зеленью.

– Так вот для чего вы собрали здесь моих детей? – говоря я Голубеву, стараясь не смотреть на нее. – Если вы готовите своим пациентам смену, то я против…

– Какую еще смену? – удивляется тот.

– Вот и я спрашиваю: какую?

– Взгляните на них, – указывает врач на плещущихся школяров. – По-моему, они весьма довольны.

Я обвожу взглядом веселящихся пацанов, которые совершенно не обращают внимания ни на нас с Голубевым, ни даже на голую девушку.

– Мало ли что… – бурчу я. – Я и без вас вижу, что довольны, но чем именно?

– Тем, что они строят новый мир. Они ведь уже говорили вам об этом?

– Ничего они мне не говорили… Да и какой может быть новый мир, когда вокруг все по старому?

– Ну вот и сделайте так, чтобы стало все по новому.

– Как сделать? Как?!

– Вы ведь уже придумали – как. Даже с коллегой поделились.

– Ага, помню… Построить на берегу такого вот озера большой дом, вроде вашей усадьбы, только – без прокаженных.

– Дались вам эти прокаженные.

– Нет. Это я так, к слову…

– Главное не допустите бандитов… Ведь не всегда под рукой могут оказаться три бравых вояки, способных справиться с пятерыми матерыми моджахедами…

– Вы на что намекаете?

– На то, что вокруг вашего экспериментального класса слишком много нечистой возни.

– Вам откуда это известно?

– Так я уже проходил это… Сначала мой пансионат был чисто ведомственным учреждением. Потом, когда Союз развалился, пришлось искать спонсоров… Ведь болезнь не спрашивает, на какие шиши приходится приобретать лекарства и продовольствие… Я порыскал, порыскал и нашел спонсоров… А они оказались бандитами… И выяснилось, что это – не спонсорская помощь, а долг… Пришлось отдать главный корпус бывшей усадьбы под загородный клуб, куда лжеспонсоры и сами приезжали с девками и сдавали комнаты в аренду всем желающим отдохнуть на природе… Деваться мне было некуда, пришлось пустить… А когда война началась, моджахеды устроили в пансионате базу, которую сожгли наши же, русские, вертушки… Уцелел только флигель. Вот в него и вперлись те пятеро…

– Надо же не знал…

– Поэтому я и говорю, если задумали построить свой пансионат для одаренных детей, будьте осторожны, когда имеете дело с бандитами…

– Я тоже в некотором смысле бандит…

– Как так?.. Такой бравый старлей был и вдруг – бандит?

– А куда мне было деваться?.. Уволился из армии. В газетах и по телеку одни проклятия в наш, защитников Отечества, адрес… На груди медальки брякают, а одном кармане смеркается, а в другом заря занимается… Вот и пришлось заняться первичным накоплением капитала… Тут уж в рамках закона не удержаться…

– Да уж, вся страна превратилась в пристанище прокаженных… Гнойные язвы капитализма…

Стеша оборачивается, поблескивая в лунном свете рыбьей чешуей, манит меня рукой. Я, сразу забыв о собеседнике, поднимаюсь с травы.

– Куда же вы? – окликает меня собеседник. – Я еще не все сказал!

Но я только отмахиваюсь от него. Стеша, больше не оборачиваясь, входит в озеро. Тяжелый рыбий хвост, волокущийся за ней, оставляет в серебряной от росы траве темный след. С трудом сохраняя равновесие, я бреду за ней, стараясь идти точно по этому следу.

– Стеша, детка… куда же ты? Постой! Не бросай меня здесь!

Русалка не реагирует на мои слова. Она все дальше входит в воду, но не останавливается. Словно загипнотизированный, я иду следом. Через несколько мгновений на поверхности озера видна только голова девушки. Ее зеленые волосы плывут за нею, будто это и не волосы вовсе, а какое-то водяное существо. Погрузившись по пояс, ложусь на воду и плыву, несмотря на то, что на мне дубленка. Она быстро намокает, но я не сдаюсь, продолжая плыть. Вернее – барахтаться.

– Русалочка… Нимфа… – отчаянно бормочу я. – Погоди, не уплывай!.. Останься со мною, мне холодно…

Трудно дыша и тяжко шлепая по воде руками, нагоняю Стешу, протягиваю руку, чтобы схватить за волосы. Но в пальцах оказывается только пучок стеблей водяной лилии. От неожиданности и испуга, иду ко дну, но не тону, потому что вдруг оказываюсь в лодке. Тихий плеск. Скрип уключин. Яоткрываю глаза и вижу перед собой тушу врача Голубева, чернильным пятном расплывшуюся на фоне то ли рассвета, то ли заката. В руках у него весла. Откидываясь все корпусом назад, он налегает на них и лодка рывками движется по безмятежной озерной глади.

– Очнулись, утопленник?

– Это вы меня вытащили? – спрашиваю я. – А Стешу?

– Что – Стешу? – удивляется тот.

– Ее вы вытащили? Она ведь тоже была там, в воде…

– Это вам почудилось, Саша… Кроме вас, никого из утопленников в озере не наблюдалось.

– Значит, я утонул… Ну что ж, тем лучше. Теперь вы имеете полное моральное право мне все рассказать. Я буду нем как… как утопленник…

– Ладно-ладно, расскажу… Собственно, я это собирался сделать на берегу… Только вот примите для профилактики. Рекомендую как врач.

Я протягивает руку и Голубев сует ему мне бутылку джина. Откуда только взял? Я немедленно делаю изрядный глоток… И просыпаюсь. Никакого джина. И Голубева – тоже. Рядом посапывает Тигра, положив мне голову на плечо. Сквозь задернутую занавеску просачивается рассвет. Автобус подпрыгивает на неровностях – все-таки качество дорог в СССР оставляет желать лучшего. Позади нас с математичкой сидят Тоха Макаров и Володька Борисов – мой братишка. Им не спится. Болтают. Правда – шепотом. Я специально не прислушиваюсь, но отчетливо разбираю каждое слово.

– Вот ты его братан, ты хоть понимаешь, чего он с нами вошкается? – спрашивает Макаров.

– Ну как же!.. – бормочет Володька. – Он же – педагог, учитель…

– Ну так и чо? – хмыкает Тоха. – Татьяна Алексеевна – тоже учитель… Да и тетка не шибко вредная… Разница-то в чем?..

– Ну ты сравнил… Волобуева – просто учительница. Она книжки любит и хочет, чтобы мы их тоже любили, вот и старается… А Саша, он – учитель от Бога, как говорит наша сеструха… Ему надо, чтобы из нас люди вышли…

– Он твой родич, вот ты за него и заступаешься…

– А чо тогда спрашиваешь, если не веришь?

– Ладно… Забей… Я чо спрашиваю?.. Сейчас-то он с нами вась-вась, а когда мы… Ну ты знаешь, что мы сделаем… Думаешь, твой Саша, на нашу сторону встанет?.. Или как все, кинется меры принимать?..

– Спроси чего полегче, – бурчит братишка. – Только вот ты ему «сторожа» своего отдал, и «пукалку» – через «Чапая»… А ведь ты никому из взрослых не доверил бы их, даже – Васькиному папаше, а тот мужик свойский…

– А ты хотел, чтобы его эти гады ухайдокали?

– Скажешь тоже… Я за брательника глотку перегрызу…

– То же мне, грызун нашелся… – бормочет Макаров. – Я тока знать хочу – он с нами до конца или соскочит в последний момент?..

В этот момент Разуваева зачмокала губами и что-то проговорила, не открывая глаз. Разговор позади нас оборвался. Я покосился в щелочку между подголовниками наших, с Тигрой, кресел и увидел, что оба пацана спят, прислонив друг к другу головенки в вязанных шапчонках. Притворяются или я опять задремал и весь их разговор мне приснился? Хорошо бы… Не, приятно, конечно, что Володька за меня горой, но вот что это они такое задумали, из-за чего я буду должен стать на их сторону, или – в последний момент соскочить?