Генетика любви - Катрин Селина. Страница 6

Нестабильные туннели и черные дыры! Как же я хотела развода! Я хотела его до такой степени, что даже однажды, скопив тайком нужную сумму из тех крох, что Морис давал на хозяйство, обратилась с этим вопросом к юристу. Вот только ответ профессионала был до мурашек жутким.

«Госпожа Мэрриш, вы цваргиня, и у вас двое детей в браке. Вы хотите развод, я правильно понял?»

«Почти… Муж при оформлении документов указал мою расу как „чистокровная цваргиня“. Он посчитал, что я буду так чувствовать себя на этой планете уютнее, тем более что внешность позволяет. Но я родилась на Эльтоне, мать – эльтонийка. Просто гены отца-цварга в моем случае оказались сильнее».

«Ох, сложная ситуация… Если бы вы были зарегистрированы в Планетарной Лаборатории как полуэльтонийка-полуцваргиня, еще можно было бы что-то обсуждать. На браки с представителями других рас правительство смотрит немного иначе… Но для пары цварг-цваргиня разводов на планете нет».

В горле образовался ком горечи.

«А если я сдам анализы крови, соберу доказательства, что родилась на Эльтоне?»

Адвокат на несколько секунд задумался, затем отрицательно покачал головой:

«Не поможет. У вас уже двое сыновей, и они признаны Лабораторией чистокровными. Верно же? Боюсь, в данном случае этот факт играет более важную роль. Правда… тут, наоборот, как гражданка Цварга вы можете попробовать уповать на выполненный долг перед расой. Если есть здоровые дети и супруги настаивают на разводе… – Мужчина осекся. – Вы думаете, господин Мэрриш не поддержит развод?»

Истеричный смешок вырвался у меня сам собой.

«Это же будет означать, что он не удержал жену, – подумала я тогда. – Это уронит его репутацию в глазах приятелей, все станут судачить о нас, копаться в браке и выяснят, что он работает шофером. Позор! Ах да, еще наверняка что-то случится с дотациями от государства…»

Юрист правильно расценил мою реакцию и развел руками:

«Если ваш муж не желает развода, то, увы, никакая юридическая казуистика не поможет. В любой момент господин Мэрриш может объявить, что у него сформировалась ментальная привязка на ваш организм. При таком раскладе Аппарат Управления в жизни не даст развода. Это же будет означать аналог подписания смертного приговора. Понимаете?»

Я понимала, что, однажды сказав «согласна», попала в тюрьму.

Отражение в тусклом свете ночника выглядело загадочным и притягательным, как будто бы с той стороны была полная сил и энергичная Орианн, а с этой – потрепанная жизнью, сломленная и растоптанная Ориёлла. Испытывая глухую ненависть к той Орианн, что смотрела на меня из зеркала, я схватила ножницы и на глаз откромсала волосы по плечи. Почему? Да потому, что на Цварге длинные волосы считались признаком женственности, а мне во что бы то ни стало хотелось стать страшненькой и непривлекательной для мужа. Новая прическа добавила образу немного трогательной невинности.

Я разрыдалась.

Когда же любовь закончилась в нашем браке? Когда счастливые дни превратились в мучительную пытку? Когда же это началось?

Я попыталась припомнить. Определенно, в тот день, когда Морис сделал предложение, я искренне считала, что вытянула лучший билет в жизни. Будущий муж вскружил голову галантными ухаживаниями, а рассказы о том, как из-за малочисленности женщин холят, лелеют и носят на руках на Цварге, и вовсе сделало образ закрытой планеты чем-то сродни раю.

В один прекрасный день Морис опустился на колено, произнес красивую речь и открыл бархатную коробочку с кольцом. Он работал шофером, но для прежней меня – наивной полукровки, которой только-только исполнилось двадцать один год, – он получал целое состояние, да и Цварг всегда был существенно богаче Эльтона. Морис казался принцем из сказки, который должен увезти в волшебный Мир с драгоценными горами и розовыми озерами.

Когда я забеременела, муж в порывах гиперопеки стал запрещать мне есть определенные продукты – он считал, что при употреблении красного мяса, креветок, помидоров или клубники у детей могут проявиться классические черты эльтониек – волосы будут с розовым оттенком. Он составил разрешенный список из черной, сиреневой и синей пищи. Начались первые ссоры.

«Тебе настолько плевать на будущее наших детей, что ты не можешь себя временно ограничить в еде? Что ты за матерью-то будешь?! Я, между прочим, вкалываю с утра до ночи, чтобы обеспечить будущее. А где твой вклад?»

Я пыталась объяснить, что масть детей, цвет волос, кожи и глаз закладываются генетически, а не временными диетами, но он упорно стоял на своем.

На последних сроках беременности я стала много ворочаться во сне и часто вставать с кровати по ночам. Муж попросил переехать в другую спальню, чтобы не мешать ему высыпаться. Собственно, планировка нового дома это позволяла, и я согласилась, да и раздельные спальни у супругов на Цварге считались нормой.

Первые месяцы после родов оказались очень напряженными: кормление, пеленки, памперсы, режущиеся зубы, боли в животиках… Все это я мужественно преодолевала в одиночку, потому что муж всегда был на работе. Несколько раз я просила прийти пораньше и помочь или хотя бы нанять нянечку на несколько часов в день, чтобы я элементарно могла спокойно помыться и не беспокоиться, что мальчишки в это время выберутся из кроваток, но муж отмахивался: «Ты знаешь, сколько стоит ручной труд на Цварге? У нас все деньги идут на ипотеку» или «Не ерунди, все как-то справляются, и ты справишься. Они же мелкие совсем, спят круглосуточно, какая это работа?»

Когда я указала Морису, что он покупает себе пятый деловой костюм от Каррисона, он взбеленился:

«Ты ничего не понимаешь! Я покупаю дорогую одежду, чтобы вращаться в нужных кругах. Чтобы стать богатым, нужно для начала выглядеть и чувствовать себя как богатый! И вообще, я заработал эти деньги – как хочу, так и трачу».

А я действительно не понимала. Из-за трат на одежду супруг не стал зарабатывать существенно больше, зато вместо профессии шофер стал называться себя специалистом по логистическим операциям.

Однажды, когда мальчикам было около годика и я с трудом их уложила после нескольких часов укачивания, Морис завалился в мою спальню и потребовал, чтобы я исполнила обязанности жены, а я, измученная детскими капризами, больше всего на свете хотела спать, о чем ему и объявила. Он рассердился, накричал, но ушел.

В следующий раз он пришел через неделю, и диалог повторился слово в слово. Еще через неделю он завалился пьяным и заявил, что я обязана удовлетворить его как мужчину. Он так орал, а Ланс с Лоттом только заснули… Я понимала, что если не уступлю мужу, то близнецы снова проснутся и расплачутся, а у меня будет очередная выматывающая бессонная ночь. Проще согласиться. Брак в ту ночь впервые напомнил вязкое, топкое и бездонное болото.

Не знаю, что именно не понравилось мужу, но для перерыва почти в год он сделал свое дело феноменально быстро и тут же ушел восвояси. На какое-то время его раздражительность и брюзжание пропали, а в следующий раз он появился на пороге спальни лишь через три месяца. Потом еще через три. Между нами установилось молчаливое соглашение, вот только Морис выглядел неудовлетворенным всякий раз после близости. Уголки его губ кривились книзу, у рта появились глубокие складки.

– А ты че, не? – однажды разочарованно спросил он. – Шварх, ну как так-то? Я ж стараюсь. Что ты холодная, как глыба-то, а?

Никогда не врите цваргу об эмоциях.

В следующий раз я попыталась симулировать наслаждение. Ох, лучше бы я этого не делала! Когда Морис раскусил меня, он взбесился так, что разнес в щепки половину спальни и лестницу, разбудил детей, а под утро и вовсе улетел из дома, хотя наступил выходной. Вернулся муж лишь через двое суток: снова в стельку пьяный, но на этот раз благоухающий сладкими женскими духами, в помятом костюме и с отпечатками карминовой помады на вороте рубашки.

– Это все ты виновата! Это от тебя вечно воняет, вот я и вынужден ходить по всякой швали! – заплетающимся языком бормотал Морис, пока я пыталась уложить его на диван на первом этаже, чтобы не перебудил мальчишек.