Когда говорит море (СИ) - Игровая Алина. Страница 24

Мышцы свело судорогой, тело обмякло бесформенной грудой. В одно мгновение я снова обрела прежний облик — у меня не осталось сил и концентрации для поддержания заклинания оборотня. Передо мной заплясали десятки осклизлых отвратительных рож. Чьи-то жгучие присоски припали к моей коже, присасываясь и оставляя лиловые следы. Но, по крайней мере, теперь я снова могла дышать!

— А ну отпустите меня! — прохрипела я из последних сил. — Я ученица Академии, я…

Но стражники лишь захохотали скрипучим лающим смехом.

— Узница подводной тюрьмы — вот кто ты теперь! — осклабился один из них, наиболее ободранный и уродливый. — Отправишься гнить в Пещере!

При одном упоминании о Пещере меня сковал ужас — этим местом пугают всех сирен с самого рождения. Хуже Пещеры может быть только вечное изгнание из города, но в моем случае все было наоборот — уж лучше бы меня выгнали, и я бы скиталась на окраинах.

С этими словами меня грубо закутали в опутывающий кокон и поволокли вниз. Затем меня долго тащили по какому-то нескончаемому тоннелю. Мы миновали немало развилок и новых отсеков, и вскоре я окончательно потеряла ориентацию. Ничто из окружающего не казалось мне знакомым. Я находилась в западне на самом краю подводного мира!

Наконец путешествие закончилось у входа в сумрачную расщелину среди осклизлых базальтовых глыб. Удушающая вонь гнили и застоявшейся воды повеяла мне в лицо. Стражники громко забулькали, очевидно насмешничая над моей судьбой. Один из них засунул в проем здоровенную лапищу и отвалил в сторону валун, закрывающий вход. Оттуда полилось вязкое месиво, состоящее из грязи и илистых сгустков.

Сердце у меня оборвалось. Стражники бесцеремонно вытряхнули меня прямо в это отвратительное болото, не дав даже махнуть ластами. Я рухнула в самую гущу зловонной жижи, уходя с головой в ее засасывающие глубины.

Меня окутала темнота и вязкая тяжесть. Склизкая грязь забила рот и жабры, я начала задыхаться, крутясь волчком в этом тошнотворном месиве. Пещера! Наконец, очередной водоворот этого вонючего потока выплеснул меня на какую-то илистую отмель. Беспомощно заколотив хвостом, я забилась на донном иле и увидела бугристые стены пещеры и кое-как сориентировалась. Подводная тюрьма, логово для узниц Мармариса, откуда, согласно слухам, еще никто не возвращался!

Сдавленно заскулив от бессильной злобы, я ударила хвостом по дну, подняв очередную волну зловония. Моя бесконечная ночь темного заточения в темнице с нечистотами еще только начиналась…

Я пробыла в этом мерзком логове несколько дней, если не больше. Время потеряло для меня всякий смысл — в кромешной тьме, окутанная гнилостной жижей и собственными горькими причитаниями, я полностью утратила ощущение его хода. Для меня отныне стали важны лишь периоды просветления разума, которые случались все реже и реже.

В промежутках между приступами безумия я барахталась в вонючей топи, хватаясь за каждую возможность вдохнуть немного свежей воды через крошечную расщелину в стене грота. Все силы уходили лишь на то, чтобы удержать голову на поверхности мутного болота. Я уже смирилась с участью сгинуть в этой клоаке, забытой всеми, включая самой себя.

Последняя вспышка рассудка осенила меня, когда я вдруг осознала — кроме меня, в этой ловушке находится еще что-то живое. Долгое время мне чудились какие-то шорохи и вялые движения в углах грота. Сначала я списала их на галлюцинации от отравленной воды, но затем явственно разглядела в полутьме очертания крупного тела, медленно перемещающегося в вязкой жиже.

Я присмотрелась внимательнее и поняла — это же громадный веслоногий исполин, который выползал в мою тюрьму через потайной ход! Одно из самых грозных подводных чудовищ, жившее в этой тюрьме, очевидно, по собственной воле. При виде его гигантского безглазого тела и быстро движущихся смертоносных жвал меня охватил безумный страх. Я забилась в новом припадке исступления, отчаянно моля о пощаде.

Монстр, однако, не спешил нападать. Он словно наслаждался моими корчами, постепенно надвигаясь все ближе и ближе. Я чувствовала его смрадное дыхание, его свистящие вдохи и выдохи. Он явно измывался надо мной, поддразнивая и доводя до исступления.

Именно в тот миг я вновь ощутила пробуждение рассудка, одновременно с пробуждением древнего, первозданного инстинкта. Какую-то долю секунды я замерла, позволив всем отголоскам ужаса и отчаяния сойтись в единое целое. А затем нечто древнее и могучее захлестнуло меня с головой.

Не ведая, что творю, я принялась совершать таинственный ритуал, уходящий корнями в первозданные времена. Мои руки сами собой сложились в сложную вязь, губы зашевелились, выводя на чужом, первобытном языке причудливые пути энергетических потоков. Древнее заклинание расцвело во мне гейзером чистой магической силы! Если бы мои учителя видели меня сейчас, они бы очень удивились — обычно у Ариэль не получались заклинания такой сложности и силы.

Веслоног словно почуял неладное — он замер, парализованный влиянием магии. Оставалось еще одно — финальный акт перевоплощения. Изо всех сил я сосредоточилась, представляя себя в другом телесном обличии, уже виденном прежде.

Меня охватила жгучая боль, подобно которой я еще не знала. Все тело скрутило судорогой, каждая клеточка буквально кричала от нестерпимых мук. Хвост распадался, раздирало грудную клетку и чресла…но я выстояла, грызя что было мочи собственные кулаки. Когда же агония достигла апогея, я поняла — я больше не сирена. Я стала Женщиной.

Новая плоть и новые легкие жадно вдохнули затхлый воздух грота. Широко распахнув глаза, я наконец смогла рассмотреть все свое логово во всех его жутких подробностях. Гниющие останки прежних узниц-сирен, белеющие среди хлама. Покрытые плесенью стены и россыпи ядовитой гнили.

И, конечно, моего грозного тюремщика. Веслоног был здесь, в каких-то метрах от меня, приоткрыв свою бездонную утробу и вибрируя жвалами в нетерпеливом предвкушении. Но теперь ничто не могло запугать меня. Напротив, я ощущала могучий прилив сил, льющийся по человеческим венам. Тем более что сверху я увидела пробивающийся в грот лучик света. Тюрьма для сирен была просто гротом для людей, а я сейчас была именно человеком!

Не раздумывая более ни мгновения, я рванулась вперед, уходя от чудовища с немыслимой для человеческого тела прытью. Веслоног среагировал моментально, яростно метнувшись следом. Он рассекал воду, подобно живому снаряду, улюлюкая и щелкая жвалами. Но я была быстрее! Вильнув в сторону, я увидела узкую протоку, уводящую наверх, к морю и небу.

Уже не замедляя хода, я всем телом вломилась в завихрения водной толщи, стремясь вынырнуть из бездны. Воздушный пузырь сиял все ближе, а сзади слышался лишь приглушенный скрежет о камни. Вырвавшись наружу, я что было силы заработала руками и ногами, плывя на свет. А после того, как я судорожно схватила ртом свежий морской воздух, я потратила еще немало времени, плывя и выбираясь на отмель.

Прохладный ночной воздух окатил меня своей свежестью, и я с наслаждением сделала новый глоток. Я была на свободе, на диком берегу, вдали от постылого подводного города и его обитателей! Глядя на сполохи лунного света над черной громадой волн, я разразилась истерическим смехом. Но это было смех облегчения. Впереди меня ожидало новое будущее — судьба изгнанницы, скитальца, отринувшего привычный уклад. Судьба Отступницы. Такая же, какой удостоилась моя мать. Но я была готова принять этот вызов. Лишь бы никогда больше не вернуться в тот кошмар, из которого бежала этой ночью!

Сердце мое бешено колотилось, когда я нырнула в прохладные воды залива. В тот вечер я снова увидела ловушки, выставленные на меня вдоль всего берега — их стало заметно больше. Эта мысль повергала меня в ужас.

Я плыла через знакомые рифы, цепляясь взглядом за россыпь ярких кораллов и ожидая увидеть впереди любимый песчаный пляж. Но вдруг мой хвост угодил в плотную сеть. Я забилась, пытаясь вырваться на свободу, но лишь сильнее запутывалась в прочных нитях.