Когда говорит море (СИ) - Игровая Алина. Страница 32

Он замахал руками, призывая меня выйти на свет. Потом требовательно постучал по стеклу тростью. Я мысленно вознегодовала на дерзость обсуждать меня как вещь. Что за наглость!

Пренебрежительно фыркнув, я отвернулась и попыталась отплыть в сторону, но тут же запуталась в водорослях, громко расплескав воду. Гости издали дружный гогот, заливаясь смехом.

— Да где там русалка! — гаркнул толстяк, отсмеявшись и утирая слезы. — Ты снова нас дурачишь, Виктор? Не выйдет, друг мой, мы не маленькие!

Я сжалась в комок, доведенная до отчаяния. Неужели мне теперь вечно выслушивать эти грубые насмешки?! Люди считают нас, русалок, всего лишь небылицей, дурацкой сказкой… Сколько же унижения мне еще предстоит вынести?

Надругательства продолжались еще некоторое время. Виктор оправдывался, взывал к разуму и фантазии собравшихся, даже грозил вызвать слуг с сетями и выловить меня. Но издевки не утихали, они душили меня будто вонючая водная каверна…

В конце концов, заломив шляпку, важная дама повернулась, явно желая уйти:

— Все это пустая трата времени, я устала! Пойдемте же на воздух, Виктуар, и впредь не смейте зазывать меня на подобные представления!

Уходя, гости продолжали перешептываться и хихикать. А я осталась в аквариуме — одинокая, подавленная, изможденная душевными муками. Вот они, люди… Вот их отношение к моей расе! Но неужели оно всегда будет таким жестоким и бесчувственным?

Закрыв ладонями лицо, я разрыдалась от стыда и безысходности.

В эту минуту я поняла, что мне придется решиться на побег из этого узилища. И разум тут же подсказал мне как именно я могу убежать!

Следующей ночью я выбралась из аквариума, превратившись в женщину — тонкую и гибкую, похожую на речную наяду. Перелезть через стенку чаши и спуститься на руках, не сорвавшись, оказалось не таким простым делом, и теперь меня била крупная дрожь. Холодные капли стекали по обнаженной коже, собираясь в лужицы у моих босых ступней. Озираясь по сторонам, я ежилась от сквозняков, пробегавших по громадному залу особняка Виктора.

Мрамор, позолота, начищенная до блеска древесина и бархат — все здесь дышало роскошью, которая душила меня, морскую дочь, ставшую пленницей. Мне было не по себе от всего этого людского великолепия. Где-то высоко под сводчатым потолком билась в агонии последняя луна августа, проникая холодными лучами сквозь разукрашенные витражи.

Я в ужасе огляделась — ни души, лишь моя голая фигурка, отбрасывающая длинную тень на пол. Сделав пару шагов, я невольно поежилась. Прикрыв грудь руками, я почувствовала себя невыносимо уязвимой и беспомощной в этом огромном каменном муравейнике.

И все же надо было идти. Свобода манила, обещая избавление от плена и возвращение в мое подводное царство. Я сглотнула комок и двинулась дальше по гулкому коридору, осторожно ступая босыми ногами по каменным плитам.

Шаг, другой… Алебастровые стены смыкались надо мной, словно грозя занавесом из пугающих теней. Со всех сторон на меня взирали бесстрастные мертвые лики богов и героев, высеченные в мраморе. В их безжизненных глазницах я видела лишь холодное презрение и осуждение.

Меня охватил первобытный страх, какой должны были испытывать древние люди в своих мрачных пещерах. Здесь, в этом чужом и неприветливом обиталище, созданном для иной расы, я чувствовала себя затравленным зверьком. Кругом безмолвно зияли пустые комнаты и кельи, уставленные непонятными предметами, шкафами и сундуками. Воздух казался вязким и склизким, пропитанным ароматами человеческих духов и благовоний.

Куда мне идти? Где выход из этого каменного лабиринта, созданного руками Виктора? По обе стороны тянулись галереи и переходы, разветвлявшиеся все дальше и дальше, норовя запутать и окончательно сбить с толку. В любую минуту из-за угла могла появиться угрюмая фигура охранника или слуги…

Все существо мое взбунтовалось, отторгая эту мертвую атмосферу заточения. Одна мысль владела мною — бежать, бежать отсюда куда угодно! Но куда? Неужели я вечно обречена скитаться среди этих людских застенков, изнывать от жажды вольного моря?

Я кралась по коридору, ежась и ежеминутно вздрагивая от каждого шороха. Остро чувствовалась моя нагота — ни ткани на теле, ни оружия в руках, ни даже подводной чешуи, способной меня защитить.

Душа рвалась прочь, к воле и простору! Не в силах более выносить это удушающее заточение, я ускорила шаг. Будь что будет, я должна выбраться отсюда! Неважно, что поджидает впереди, главное — вырваться из плена Виктора!

Галереи сменялись переходами, я бежала все быстрее, не разбирая дороги. Вытянутые полуколонны проносились мимо размытыми силуэтами. Казалось, исполинские потолки норовили раздавить меня своей гнетущей тяжестью.

И вдруг впереди забрезжил просвет — сквозь арочный дверной проем пробивались блики лунного света! Мое истерзанное сердце ударилось о грудную клетку — свобода, долгожданная свобода была где-то там!

Не помня себя, я ринулась вперед. Пройдя под аркой, я очутилась в небольшой комнатке с огромными, во всю стену, окнами. Сквозь решетчатые ставни льющиеся потоки лунного света заливали пол синевой. А за окнами открывался вид на безбрежное море!

Я застыла, не в силах сдвинуться с места и вобрать в легкие спасительный морской воздух. Так близко… Всего в нескольких шагах плескались родные зыбкие волны! Ветер, бриз с солоноватым запахом почти овевал меня, зовя, маня…

Я была почти свободна! Надо было только одним рывком преодолеть последнюю преграду…

Я уже предвкушала прикосновение вольных волн к своему телу, как вдруг из-за угла вынырнула фигура. Виктор! Богач цепко ухватил меня взглядом и расплылся в самодовольной ухмылке.

— А вот и моя ненаглядная русалочка! Но не так быстро, а то ты можешь выпасть наружу! — протянул он, преграждая мне путь к окну. — Решила все-таки сбежать от своего хозяина, рыбка?

Я попятилась, прикрываясь руками. Сердце громыхало где-то в горле. Остановившись в нерешительности, я пыталась сообразить, как миновать этого человека.

— Не труди свою хорошенькую головку, — усмехнулся Виктор, заметив мой маневр. — Никуда ты от меня не денешься.

Он поудобнее углубился в кресло и извлек откуда-то древний томик в кожаном переплете.

— Я ведь не просто так удерживаю тебя в плену, русалочка, — продолжил Виктор, не сводя с меня масляного взгляда. — Твоя раса для меня особый, можно сказать… фетиш. Ты воплощенная мечта, идеал красоты и чувственности. Особенно в своем женском обличье…

Он провел языком по губам, вновь окинув меня похотливым взглядом с головы до пят. От этого у меня по спине пробежала дрожь отвращения.

— Конечно, ты слишком юна и неопытна, чтобы понять, — Виктор раскрыл томик, полистав пожелтевшие страницы. — Но очень скоро я сделаю тебя своей наложницей, своей любовницей. Господствовать над прекрасной дикаркой вроде тебя — высшее блаженство для человека моего положения и вкусов.

Он откашлялся и пробежал пальцем по строчкам, бормоча что-то себе под нос. Затем отбросил книгу и повернулся ко мне:

— Эта древняя магия создана для одной-единственной цели — обольщения. Вот заклинание, которое сделает женщину самой страстной и покорной из всех!

Виктор захохотал и вновь забубнил слова на незнакомом, рычащем языке. Воздух вокруг него как будто заколыхался, завихрился тонкой сизой дымкой. Я замерла в ужасе, обмирая от предчувствия чего-то неотвратимого.

Внезапно меня окутало марево, я закашлялась и замотала головой, отгоняя сизые клубы. Но они упрямо лезли в рот и нос, проникая глубже, в самое нутро. Я согнулась пополам, хватаясь за горло, по телу разлилась горячая волна…

Это было ни на что не похоже! Между бедер вдруг вспыхнул жар, мгновенно отозвавшийся во всем теле. Затуманенный разум будто окутало маревом страсти, я ощутила томление, непреодолимое вожделение… Так вот каково заклинание похоти из старинных человеческих гримуаров!

Со стоном я опустилась на пол, выгибаясь и извиваясь всем телом. Виктор с алчностью наблюдал за моими корчами, водя ладонями по своим ляжкам. Затуманенный взгляд сирены встретился с его мутными от вожделения глазами.