Заповедное место - Варгас Фред. Страница 49

— А где живут его потомки? Здесь?

— Ты шутишь? Еще до того, как Плогойовица откопали, вся его родня, опасаясь расправы, бежала из этих мест. Кто знает, куда подевались его потомки. Они могут быть где угодно, эти маленькие вампирчики. Правда, некоторые утверждают, что, если Плогойовиц сумеет выбраться из могилы, он и его потомство сольются в единую грозную сущность. Другие говорят, что здесь осталась лишь небольшая часть Плогойовица, а весь он живет и свирепствует где-то еще.

— Где именно?

— Не знаю. Я рассказал тебе все, что запомнил из рассказов дедушки. Хочешь узнать больше — обратись к Аранджелу. Это такой сербский Адрианус.

— Скажи, Влад, есть ли данные, что Плогойовиц планомерно уничтожал какую-то семью?

— Я же сказал: свою собственную. Все девять умерших — его родственники. Это значит, что там была эпидемия. Первым заболел старый Плогойовиц, который заразил родственников, а они, в свою очередь, соседей. Так что все очень просто. Перепуганные люди стали искать козла отпущения, вспомнили, кто умер первым, воткнули кол ему в сердце и успокоились.

— А если бы эпидемия не прекратилась?

— Она возобновлялась, и не один раз. В этих случаях могилу опять вскрывали, вообразив, будто останки чудовища еще способны творить зло, и опять изничтожали их.

— А если пепел был развеян над рекой?

— Тогда вскрывали другую могилу, какого-нибудь мужчины или женщины, заподозренных в том, что они подобрали на костре уцелевшую частицу вампира, съели ее и сами стали вампирами. И так далее, и тому подобное, пока эпидемия не прекращалась окончательно, предоставляя борцам с вампирами неопровержимый аргумент: «После этого смертей больше не было».

— Но это не так, Владислав. Совсем недавно в Пресбауме был убит Плёгенер, а в Гарше — Плог. Оба они потомки Плогойовица, один из австрийской ветви семьи, другой из французской. Скажи, здесь можно выпить что-нибудь, кроме ракии? Эта штука грызет меня, словно жевака, о котором ты рассказывал. Может, выпьем пива? Оно тут есть?

— Да. Пиво «Елень».

— Отлично, закажем «Елень».

— Возможно, кровная месть стала реакцией на какое-то другое событие. Предположим, первый Плогойовиц в тысяча семьсот двадцать пятом году вовсе не был вампиром. Но тогда кем? Что ты об этом думаешь?

Адамберг улыбнулся хозяйке, которая принесла ему пиво, и взглянул на тыльную сторону ладони: он хотел сказать «спасибо» по-сербски.

— Hvala, — произнес он и знаком показал, что ему хочется курить. Даница достала из кармана юбки пачку сигарет. Адамберг никогда еще таких не видел: они назывались «морава».

— Это подарок, — сказал Влад. — Она спрашивает, почему у тебя на руке двое часов, но ни те, ни другие не показывают точное время.

— Скажи ей, что я сам не знаю почему.

— On ne zna, — перевел Влад. — Она считает, что ты — красивый мужчина.

Даница вернулась за стойку портье, а Адамберг проводил взглядом ее широкие бедра, обтянутые красно-серой юбкой.

— Что, если не было никакого вампира? — настаивал Влад.

— Если так, то мы имеем дело с семьей, которая навлекла на себя преследования и неотвратимую кару. Причина могла быть какой угодно — тайное убийство, супружеская измена, рождение внебрачного ребенка, присвоение чужих денег. Водель-Плог был очень богат, но вычеркнул из завещания своего сына.

— Вот видишь. С этого и надо начать. С денег.

— Нет, Влад. Не с денег, а с трупов. Их искромсали, искрошили так, чтобы от человека не осталось даже самой мелкой частицы. Как поступали с вампирами — резали их на кусочки или только вонзали кол в сердце?

— Это знает Аранджел.

— Где он? Когда можно будет с ним встретиться?

После короткого разговора с Даницей Влад вернулся к Адамбергу, несколько удивленный.

— Как я понял, Аранджел ждет тебя завтра к обеду и собирается приготовить фаршированную капусту. Он знает, что ты отчистил надпись на камне, — все в деревне это знают. Он говорит, ты не должен поступать так легкомысленно, не зная, с чем имеешь дело. А иначе ты умрешь.

— Ты же говорил, Аранджел в это не верит.

— А иначе ты умрешь, — повторил Влад, осушив рюмку ракии, и расхохотался.

XXXIII

К дому Аранджела на крутом берегу Дуная вела узкая тропинка, и Адамберг с Владом шагали по ней, не произнося ни слова, как будто их отношения изменились под влиянием некой чуждой силы. А возможно, Владислав был этим утром непривычно молчалив из-за косяка с марихуаной, который выкурил накануне. Становилось жарко, Адамберг снял свой черный пиджак и шел, перекинув его через руку. Он расслабился, шум большого города и рабочая суета растаяли в дымке забвения, которая поднималась с реки и мало-помалу скрыла от него жуткую фигуру Кромса, нервозную атмосферу Конторы и нависшую над ним угрозу — стрелу, пущенную из высоких сфер и неотвратимо летящую к цели. Соблюдает ли Динь до сих пор постельный режим? Удалось ли ему припрятать контейнер? Что с Эмилем? Как там пес? Что нового о парне, выкрасившем свою покровительницу бронзовой краской? Все это отодвинулось куда-то далеко, едва виднелось в тумане, которым заволокла его мысли Кисилова.

— Ты сегодня поздно встал, — недовольным тоном произнес наконец Владислав.

— Да.

— Ты не завтракал. Адрианус говорит, что ты всегда встаешь с петухами, как крестьянин, и приходишь в Контору на четыре часа раньше его.

— Я не слышал петухов.

— А я думаю, слышал. Я думаю, ты спал с Даницей.

Адамберг прошел несколько метров, прежде чем ответить.

— Плог, — сказал он.

Владислав в замешательстве пнул ногой камень, скатив его с дороги, потом негромко рассмеялся. Сейчас, с распущенными по плечам волосами, он был похож на славянского воина, который мчит своего скакуна в западные земли. Он закурил сигарету и принялся за обычную болтовню:

— Ты с Аранджелом только зря время потратишь. Узнаешь массу вещей, которые мало кто знает, но ничего такого, что помогло бы твоему расследованию, о чем ты мог бы написать в отчете. Абсурд, как говорит Адрианус.

— Это не страшно, я все равно не умею писать отчеты.

— А твой начальник? Что он об этом скажет? Что ты занимаешься любовью на берегу Дуная, пока убийца разгуливает по Франции?

— Он всегда примерно так и думает. Мой начальник — или какой-то тип наверху, который давит на моего начальника, — хочет меня убрать. Так пусть мне тут расскажут что-нибудь интересное — хуже от этого не будет.

Владислав представил Адамберга Аранджелу, который понимающе кивнул и сразу принес на стол блюдо с фаршированной капустой. Владислав молча разложил еду по тарелкам.

— Ты отчистил надгробный камень Благоевича, — сказал Аранджел, начав есть: он засовывал в рот огромные куски. — Ты соскоблил мох, и теперь его имя оказалось на виду.

Владислав переводил так быстро, что Адамбергу казалось, будто они со стариком общаются напрямую.

— Это было неправильно?

— Да. Нельзя дотрагиваться до его могилы, а иначе он проснется. Здешние жители очень боятся его, они могут рассердиться на тебя за то, что ты открыл надпись на камне. Некоторые даже могут подумать, будто он позвал тебя, чтобы сделать своим слугой. Не исключено, что они решат тебя убить, пока ты не начал сеять смерть по всей деревне. Петар Благоевич ищет слугу. Понимаешь? Вот почему так испугалась Биляна — женщина, которая не хотела подпускать тебя к могиле. «Он притягивает тебя, он притягивает тебя» — это были ее слова. Она рассказала мне о вашей встрече.

— On te je privukao, on te je privukao, — повторил Владислав по-сербски.

— Да, именно так она и сказала, — согласился Адамберг.

— Не вторгайся в царство вампиров, молодой человек, если не знаешь, с чем имеешь дело.

Аранджел выдержал паузу, чтобы Адамберг как следует проникся этой мыслью, потом налил всем вина.

— Вчера вечером Влад объяснил мне, почему ты хочешь побольше узнать о Благоевиче. Можешь задавать мне вопросы. Но не ходи в заповедное место.