Гибель гигантов - Фоллетт Кен. Страница 15

— Ваше величество, не изволите ли пройти на обед? — обратился Фиц к королеве.

Она подала ему руку. За ними под руку встали король с Би, а следом, согласно рангу, выстроились остальные. Процессия двинулась в обеденный зал.

— Как мило! — сказала королева Фицу, увидев стол.

— Благодарю вас, — ответил он и вздохнул с облегчением.

Би постаралась на славу. Низко над длинным столом висели три люстры. Их свет отражался, играя, в хрустальных бокалах. Все столовые приборы, включая солонки и перечницы, были из золота, даже маленькие спичечные коробки для курящих, а белая скатерть усыпана розами из теплицы.

Все сели, епископ прочел молитву, и Фиц позволил себе расслабиться. Прием, который хорошо начался, обычно и дальше идет хорошо. Когда люди едят и пьют, они уже меньше замечают недостатки.

Обед начался с русских закусок, отдавая дань уважения родине Би: маленькие блинчики с икрой и сметаной, кусочки копченой рыбы на треугольных тостах, тартинки с маринованной селедкой — все это запивалось шампанским «Перье-Жуэ» 1892 года — оно оказалось именно таким, как обещал Пил. Фиц поглядывал на Пила, а Пил следил за королем. Как только его величество положил вилку и нож, Пил убрал его тарелку, и это послужило сигналом к смене блюд. Те, кто в этот миг за обе щеки уписывал закуску, вынуждены были из уважения к короне на время прерваться.

Подали суп в горшочках, и к нему изысканный сухой херес «Олоросо» из Санлукара-де-Баррамеды. В качестве рыбного блюда был выбран палтус в сочетании с выдержанным «Мерсо Шарм» — поистине золотой дуэт. К нежным котлеткам из ягнятины по-валлийски Фиц велел подать «Шато Лафит» 1875 года (вино 1870 года обладало не столь изысканным вкусом). Красные вина продолжали сопровождать и нежнейший паштет из гусиной печени, и завершающее мясное блюдо: перепелов с виноградом, запеченных в тесте.

Никто не пробовал все, что подавали. Мужчины ели те блюда, которые больше любили, не обращая внимания на остальные; женщины выбирали одно или два. Некоторые блюда возвращались на кухню нетронутыми.

Были еще салаты, десерты, прочие закуски, фрукты и крошечные пирожные птифур. Наконец графиня, незаметно приподняв бровь, взглянула на королеву, которая в ответ едва кивнула. Они встали, за ними поднялись все остальные, и дамы вышли из комнаты.

Мужчины вновь сели, слуги принесли коробки с сигарами, а Пил поставил справа от короля графин портвейна «Феррейра» 1847 года. С чувством облегчения Фиц закурил. Все шло хорошо. Всем было известно, что король не любил общество, чувствуя себя уютно лишь со старыми друзьями, которых знал еще со счастливых флотских дней. Но этим вечером он был в прекрасном расположении духа, ничего плохого не произошло. Даже апельсины были доставлены вовремя.

Фиц уже переговорил с сэром Аланом Тайтом, камердинером короля — отставным армейским офицером со старомодными бакенбардами. Они договорились, что завтра король побеседует наедине с каждым из присутствовавших за столом, — всем им не понаслышке было известно, что происходит в том или ином правительстве. А этим вечером Фиц должен был пустить пробный шар, заведя разговор на общеполитические темы. Он кашлянул и сказал, обращаясь к Вальтеру фон Ульриху:

— Вальтер, мы с вами вместе учились в Итоне. А вашего кузена, — он повернулся к Роберту, — я знаю с тех пор, как мы втроем жили в одном номере в Вене, когда были студентами.

Роберт улыбнулся и кивнул. Оба нравились Фицу: Роберт почитал традиции совсем как Фиц, а Вальтер был необычайно умен.

— А сейчас, — продолжал Фиц, — весь мир говорит о предстоящей войне между нашими странами. Неужели есть вероятность, что подобная трагедия действительно случится?

— Если война может начаться от одних разговоров, — ответил Вальтер, — тогда да, мы будем воевать, поскольку все к этому готовятся. Но есть ли у нас поводы для войны? Я их не вижу.

Гас Дьюар задумчиво поднял руку. Фиц относился к нему благосклонно, несмотря на его либеральные взгляды. Все привыкли к тому, что американцы ведут себя вызывающе, но этот был воспитан и даже несколько застенчив. И еще он удивительно много знал. Сейчас он произнес:

— У Великобритании и Германии много причин для серьезной ссоры.

Вальтер повернулся к нему.

— Не приведете ли пример?

Гас выпустил струйку дыма и сказал:

— Соперничество на море.

Вальтер кивнул.

— Мой кайзер не считает, что флоту Германии Богом было предначертано во веки веков оставаться меньше английского.

Фиц озабоченно взглянул на короля. Его величество любил свой флот и легко мог почувствовать себя оскорбленным. С другой стороны, кайзер Вильгельм — его кузен. Отец Георга и мать Вильгельма брат и сестра, дети королевы Виктории. Фиц с облегчением увидел, что его величество благосклонно улыбается.

Вальтер продолжал:

— В прошлом это приводило к осложнениям, но уже два года как мы заключили соглашение — неофициальное — о том, каких размеров может достигать флот каждой стороны.

— А как насчет экономического соперничества? — спросил Дьюар.

— Германия с каждым днем все больше преуспевает, и скоро сможет в области производства составить конкуренцию Великобритании и Соединенным Штатам. Но в чем проблема? Германия — один из основных партнеров Великобритании. Чем больше у нас возможностей тратить, тем больше мы покупаем. От нашего экономического процветания английские производители только выиграют.

— Говорят, Германии нужно больше колоний, — предпринял новую попытку Дьюар.

Фиц снова взглянул на короля, беспокоясь, не возражает ли его величество, что разговором завладели эти двое, но тот слушал с интересом.

— Войны за колонии — не редкость, — сказал Вальтер. — В частности, для вашей страны, господин Дьюар. Но в настоящее время мы в состоянии решать такие вопросы, не прибегая к оружию. Три года назад Германия, Великобритания и Франция поссорились из-за Марокко, и конфликт удалось уладить без военных действий. А совсем недавно Великобритания и Германия достигли взаимопонимания в неудобном вопросе Багдадской железной дороги. Если мы будем продолжать вести себя подобным образом — войны не будет.

— Вы мне простите употребление термина германский милитаризм? — упорствовал Дьюар.

Это было чересчур. Фиц поморщился. Вальтер покраснел, но отвечал по-прежнему спокойно:

— Ценю вашу откровенность. В Германской империи ведущую роль играет Пруссия, как, скажем, Англия в подчиненном его величеству Соединенном королевстве.

Это было смело — сравнивать Великобританию с Германией и Англию с Пруссией. Вальтер балансировал на грани дозволенного, за которой кончается вежливая беседа.

Вальтер продолжал:

— У Пруссии сильные военные традиции, но она не воюет без причин.

— Значит, Германия не стремится к войне? — скептически осведомился Дьюар.

— Более того, — сказал Вальтер, — я утверждаю, что Германия — единственнаяиз основных сил на европейском материке, которая нестремится к войне.

Вдоль стола пронесся шепоток. Фиц заметил, что король приподнял брови. Дьюар откинулся в кресле:

— Из чего же вы делаете такой вывод?

Доброжелательный тон и безукоризненные манеры Вальтера смягчили резкость его слов.

— Ну, во-первых, возьмем Австрию. Мой венский кузен Роберт не станет отрицать, что Австро-Венгерская империя предпочла бы передвинуть свои границы подальше на юго-восток.

— И не без оснований! — воскликнул Роберт. — Земли, которые англичане называют Балканами, сотни лет входили в состав Великой Османской империи. Но империя распалась, и с тех пор Балканы нестабильны. Австрийский император считает своей священной миссией принести туда порядок и христианство.

— Конечно, — сказал Вальтер. — Но у России свои виды на эту территорию.

Фиц счел необходимым вмешаться, — возможно, из-за Би.

— У них тоже есть основания, — сказал он. — Половина их внешней торговли проходит через Черное море, а потом через проливы — в Средиземное. Россия не может позволить другой стране овладеть проливами, захватив территорию Восточных Балкан. Это стало бы петлей на шее российской экономики.