Корпус обреченных (СИ) - Хай Алекс. Страница 11

Мы с Виктором переглянулись, думая об одном и том же.

Как так? Она работает в военно-медицинском госпитале, там наверняка пошли бы навстречу сотруднику…

Видимо, Черкасов подумал о том же.

— У вас в больнице маголекари на каждом этаже, Алима Петровна. Отчего же тогда такие упаднические настроения? Я знаю, на что они способны. Даже самые запущенные опухоли можно перехватить.

Девушка рассмеялась.

— Можно. Если есть связи. Но даже моих не хватило, чтобы продвинуться в очереди на магическое исцеление. Я состою в списках уже полгода, но ждать еще минимум столько же. И это меня еще подвинули! Маголекарей не так уж и много. А у меня все развивается слишком быстро. Так что я просто решила заработать денег и оставить хоть какое-то наследство своей родне. Мужу еще сына поднимать. Три года мальчишке…

Краем глаза я заметил, как Виктор стиснул кулаки.

Увы, такова суровая реальность этого мира. Существовали программы магической помощи всем слоям населения. Но магов среди нас было слишком мало! И лекарей — еще меньше. Примерно двести тысяч на двести миллионов человек! В масштабах огромной империи этого недостаточно, чтобы успеть помочь всем вовремя. Даже в столице.

— Короче говоря, господин симпатичный экспедитор, терять мне нечего, — заключила медсестра. — Совесть мучает, но будущее собственного ребенка для меня важнее. Я что угодно сделаю, чтобы он жил в нормальных условиях, а не ютился вместе с тараканами и клопами в комнате доходного дома на Обводном.

Черкасов печально вздохнул.

— Но вы же понимаете, что теперь не получите всю сумму? Задание провалилось, а вам наверняка выплатили минимум аванс.

— Аванса уже достаточно. И сразу скажу, что вы этих денег не найдете. Меня научили, как их спрятать.

Мы с Виктором снова переглянулись. Я видел, что его задела история этой девушки. Ну уж нет, только не пытайся становиться ее адвокатом! Ситуация ужасная, и по-человечески ей можно лишь посочувствовать, но дело есть дело.

— А что, если предложить ей интересную сделку? — спросил меня брат.

Глава 6

— Витя, — угрожающим тоном произнес я и наградил брата многозначительным взглядом. — Осторожнее. Она преступница.

— На ее месте я бы поступил так же, — сухо ответил брат, не сводя глаз с сидевшей за столом медсестры. — Я бы что угодно сделал ради своей семьи. Тем более в ее положении…

Я не удержался от кислой улыбки.

— И это мне говорит юрист.

Брат залпом допил свой кофе и отозвал меня в сторону.

— Послушай, Леш. У нее сейчас нет ни единой причины нам помогать. А я придумал, как убедить ее встать на нашу сторону.

Порой мне казалось, что Витя, закопавшийся в своих книгах по праву и законопроектах, полностью забыл о том, что в реальной жизни все эти законы едва ли соблюдались. Он жил в утопии, а представлениях о том, как это должно работать в теории. Но соблюдать все это на практике оказывалось куда сложнее.

Я тяжело вздохнул.

— Хочешь, расскажу, как ее вынудят встать на сторону следствия, Вить? Сейчас Черкасов продемонстрирует пугающую осведомленность о семье нашей медсестрички до седьмого колена. Расскажет, где и кем работает ее муж, с кем и в каком кабаке пьет по пятницам, в какой детский сад ходит ее сын и какого цвета у него сегодня штанишки… Его люди предоставят полное досье. И тогда Евгений Александрович найдет слабое место, хотя это уже и так очевидно…

— Они не имеют права ей угрожать!

— А она не имела права убивать человека, — возразил я.

— Она его не убила. И проходит по статье за покушение.

— Виктор Иоаннович, я вас не узнаю. Откуда этот приступ гуманизма?

— Оттуда, что я правозащитник, — зло бросил брат. — И моя специализация — незащищенные слои населения империи. Следствие обязано действовать в рамках закона. Иначе чем они отличаются от нанимателей этой женщины⁈

Мне аж почудился голос отца. Словно рот раскрывал брат, а слова принадлежали светлейшему князю. К счастью или к сожалению, но глава рода и его наследник каким-то образом сохранили в себе огонь идеализма. Несмотря на все, через что пришлось пройти за последние пятнадцать лет.

Отец с матерью, конечно, рано дали нам понять, что мир — место жестокое и несправедливое. И все же при каждом удобном случае повторяли про негласный дворянский кодекс чести, который необходимо соблюдать.

Каким же все-таки противоречивым порой оказывался мой братец.

— Что ты надумал? — устало спросил я.

Вместо ответа брат быстро набрал сообщение на телефоне. Через пару секунд раздался короткий сигнал из кармана пиджака Черкасова. Экспедитор извинился, открыл сообщение, скользнул взглядом по зеркалу, за которым мы его дожидались, и поднялся.

— Предлагаю сделать небольшой перерыв. Алиса Павловна, принести вам еще кофе?

— Грех отказываться, пока предлагают, — пожала плечами медсестра. — В тюрьме гостеприимства будет меньше.

Черкасов кивнул и, оставив задержанную под присмотром двух сослуживцев, перешел в нашу комнатку.

— Вы что-то заметили, ваша светлость? — Экспедитор сразу перешел к делу. Оно и понятно: нас здесь и так не должно было быть, а тут еще и отвлекали.

— Какие у вас планы на работу с задержанной?

От столь прямого вопроса Черкасов аж опешил.

— Виктор Иоаннович, я не имею права разглашать вам эту информацию. Наши методы работы — наша тайна. Я и так перешел границы, позволив вам присутствовать на допросе.

— Понимаю, — улыбнулся брат и поправил на носу очки. — Но очевидно же, что вы намерены добиться от нее сотрудничества. Я хочу облегчить вам эту задачу.

Черкасов оглянулся по сторонам и прислонился к стене.

— Слушаю, ваша светлость?

— Учитывая все обстоятельства, суд присяжных может и вовсе ее оправдать.

— Дела нашего ведомства практически никогда не проходят с судом присяжных, — отозвался Черкасов. — Так что обвинение будет, будет приговор. Прокурор запросит от пяти лет.

— Которых, как все мы уже поняли, у нее нет, — продолжал улыбаться Виктор. — Вы станете угрожать ее семье и детям, вынуждая сотрудничать. И, быть может, она даже согласится, если, конечно, не успела их отправить подальше от Петербурга.

— Не понимаю, к чему вы клоните, Виктор Иоаннович.

— К тому, что нужно заменить кнут на пряник, Евгений Александрович. Сейчас вы действительно можете только давить на нее. Я же предлагаю дать ей надежду. Я готов за свой счет оплатить ее магическое исцеление.

Мы с Черкасовым одновременно уронили челюсти. Нет, я точно не узнавал брата.

— Прошу прощения, я не ослышался?

— Нет, Леша, ты не ослышался, — процедил Виктор. — Я сделаю это из личных средств, которые не обязан согласовывать с главой семьи. У меня все же накопилось жалование.

— Это очень крупная сумма, Виктор Иоаннович, — хрипло отозвался Черкасов.

— Уж поверьте, я в курсе.

Далеко не каждый маголекарь мог справиться с настолько серьезным заболеванием. В случае с медсестрой требовался минимум «сапфирник». Ведь уровень силы и запас эфира тоже зависели от ранга. И когда не помогали протоколы традиционной медицины, не всякий маголекарь мог одолеть запущенную болезнь.

Я все еще не привык до конца к тому, что в этом мире магия была гораздо слабее, чем в моем. Мои способности, считавшиеся запредельными здесь, там были… нет, не средними, конечно. Высокими. Но там мне было куда расти и что постигать. Никакой скуки еще лет двести. Разумеется, лекари у нас там тоже были помощнее. Как и болезни — множественные Искажения за столетия оставили слишком глубокий след.

Здесь же, чтобы одолеть особо опасные заболевания, требовались маголекари высокого ранга. А их было мало. Собственно, потому и существовала очередь на исцеление.

Была еще одна проблема — мало кто из действительно крепких дворянских родов желал отдавать детей в «непрестижную» профессию. Долгое время среди высшей аристократии считалось, что хороший высокоранговый маг обязательно должен быть боевым. И только в конце девятнадцатого века один из детей императора Александра II демонстративно освоил эту профессию и поступил на службу в полк, чтобы хоть как-то повысить ее популярность.