Корпус обреченных (СИ) - Хай Алекс. Страница 34

Зато хороших лекарей в поле всегда не хватало.

Под завистливые взгляды столпившихся в очереди мы вернулись в холл и снова подошли к стенду. Лева сверился с обходным листом.

— Так, медкомиссия пройдена, обмундирование получено, осталось заселение и встреча с куратором. Майор Ланской будет ждать нас в казарме…

Я уставился на план Михайловского замка, который руководство вывесило на большом стенде. Оказалось, что здание, в котором мы сейчас находились, было главным, но не единственным. Михайловский замок был целым комплексом.

— Мы сейчас здесь, — Лева обвел пальцем большое здание с восьмиугольным внутренним двором. — А казармы — вон там. Видите два павильона?

И действительно, от главного входа тянулась длинная аллея через парк, в конце которого расположились два совершенно одинаковых на плане овальных здания. Причем парк был огорожен забором и сторожками. Курсантам было запрещено выходить за территорию без специального разрешения.

Беда была в том, что сам замок был отделен от парка не только импровизированным рвом с мостиком, но еще и асфальтированной дорогой, по которой шло активное движение. И чтобы мы на нее не выходили и не задерживали дорожное движение, между парком и замком построили… пешеходный мост.

А я все думал, что это за странная конструкция.

— Западная кордегардия и Восточная кордегардия, — прочитал я названия павильонов. — Наша, выходит, Западная.

— Ага, а восточная — женская, — отозвался Лева. — Хорошо хоть, что они близко расположены…

Я хитро подмигнул товарищу.

— Уже строите планы несанкционированного проникновения в женскую казарму, господин Львов?

— Зависит от того, на какой этаж придется проникать…

Мы подхватили сумки и направились к указателям. К мосту выходила лестница, наспех пристроенная к одному из залов второго этажа замка. Было видно, что все делали впопыхах, но конструкция казалась надежной. Мост даже успели закрыть зеркальными стеклами, отчего на его поверхности отражались пышные кроны деревьев, и с улицы он был не так уж и заметен.

В парке красовалась величественная конная статуя императора Петра Первого. Мы заметили, что по аллеям уже прогуливались стайки девиц — видимо, успели разместиться и сейчас разведывали обстановку.

— Они совершенно одинаковые, — растерялся Лева. — Отсюда и не поймешь, какая Восточная, а какая — Западная…

Павильоны кордегардий и правда оказались зданиями-близнецами. Желто-белые, с колоннами и барельефами, трехэтажные.

— Наша — эта, — указал я на ту, что была слева от аллеи, если смотреть на замок. — Вон, Юсупов в окно курит. На втором этаже.

Лева широко улыбнулся и даже помахал Феликсу. Тот заметил нас и махнул в ответ, жестом призывая поторопиться.

Мы показали обходные листы на входе, и краснолицый мужчина с погонами сержанта кивнул наверх.

— Вам по парадной лестнице на второй этаж, господа. Там вас ожидает майор Ланской.

— Благодарю!

Мы взобрались по винтовой парадной лестнице. Украшенной античными статуями. Я — бегом, Лева — пыхтя и краснея от напряжения. Да, надо будет все же паренька подтянуть по физкультуре. А то что-то его активные тренировки не пошли впрок…

Не успели мы преодолеть последнюю ступеньку, как над нами нависла тень, пожалуй, самого крупного из всех мужчин, что я видел в этом мире.

— Кто такие⁈ — пробасил он.

Я даже на миг застыл, впечатлившись. В нем было росту два и десять, не меньше. И здоровенный, как медведь! Даже китель с трудом сходился — явно расширяли, а то и вовсе шили по спецзаказу. А погоны сержантские…

— Николаев и Львов на заселение прибыли! — Я пришел в себя первым и протянул бумаги великану.

— Ага, — многозначительно хмыкнул он и указал на себя большим пальцем. — Сержант Баранов. Командующий расселением. За мной, орлы.

— Не орлы, а, скорее, воронята, — отозвался Лева.

— Чего?

— Ну на гербе же ворон…

Сержант Баранов посмотрел на него как на ударенного головушкой и ничего не сказал. Лишь жестом велел не отставать.

— Значит, так, пернатые. В этой кордегардии вы спите, моетесь, стираетесь и чините одежду. Учеба, тренировки, столовая и все остальное — в замке. Он же главный корпус. Ваша кордегардия — Западный корпус. Женская — Восточный. Это понятно?

— Да, господин сержант.

— О, ну эти хоть обращение выучили, — проворчал он себе под нос. — А то уже благородием называли… Слушайте и запоминайте. Экскурсия будет позже, но сейчас уясните главное. В подвале — душевые, прачечная, бытовая комната, каптерка, шкафы для хранения вещей. У каждого будет свой ключ, выдадут под роспись. Потеряете — будете неделю стирать потные носки всей казарме.

Ой напугал. Но, следовало отметить, режим здесь все же явно был помягче, чем в обычном училище. Все же дворянские дети, тут совсем жестить не получится. Я-то рассчитывал нести круглое и катать квадратное вкупе с чисткой общего туалета в случае провинности. А тут пока курорт… Хотя, вероятно, кого-то из новоприбывших должна была напугать перспектива стирать чужие носки.

— Про подвал все ясно? — пробасил Баранов.

— Да, господин сержант.

— Первый этаж — комнаты дежурных, кабинеты начальника кордегардии, место куратора и кабинет интенданта, канцелярия, оружейная. Туда ходить, если сами вызовут или поставят в наряд. Это ясно?

Мы с Левой кивнули.

— Ясно, господин сержант.

— Я начинаю думать, что вы не идиоты. На третий этаж не лезьте.

— Позвольте поинтересоваться, почему? — на голубом глазу спросил Лева.

— Комнаты офицерского состава. Чтоб духу вашего там не было. Замечу — отправлю драить…

— Носки, мы поняли, — улыбнулся я. — Значит, наше место на втором этаже.

— Да, Львов.

— Я Николаев, господин сержант.

Баранов на это замечание не отреагировал и продолжил вещать густым церковным басом.

— Второй этаж — собственно, где мы с вами сейчас. Спальные помещения, чайная.

— Чайная? — удивился Лева. — Что это, господин сержант?

Я осторожно ткнул товарища в бок и шепнул ему на ухо:

— Небольшое место для отдыха. Там можно пить вечерний чай.

Баранов резко ко мне обернулся.

— А вы, стало быть, уже летали, орел? Или просто любите умничать?

— Готовился оперяться, господин сержант. Не хочу уронить честь семьи на службе.

Великан хитро усмехнулся.

— Ну раз готовились, то и покажете всем остальным, как надлежит выглядеть курсанту на утреннем построении. Иными словами, манекеном поработаете, Львов.

— Я Николаев, господин сержант.

— Львов, Николаев… башка от вас кругом.

Не знаю, откуда вытащили этого Баранова, но сержант явно не испытывал ни малейшего пиетета перед высокородными завтрашними курсантами. И мне это нравилось. Напомнил он мне одного из наших орденских. Тоже неодаренный, тоже на много лет застрял на аналогичной сержантской должности… Увы, погиб, когда прямо в здании Ордена открылось сильнейшее Искажение. Схватил такую дозу, что лекари просто не успели даже подбежать — бедолагу почти что развоплотило.

— Группа ноль-один «Э», значит… На ближайший год это будет вашей спаленкой, — ухмыльнулся Баранов и распахнул перед нами дверь.

Мы оказались на пороге помещения примерно пять на семь метров. Двухъярусные кровати перемежались тумбочками. На некоторых местах уже расположились прибывшие раньше. Юсупов явно успел избавиться от окурка и открыл окна настежь — проветрить.

Но Баранов принюхался.

— Кто курил⁈

Юсупов, худой Безбородко, тихоня Уваров и еще несколько парней замерли, уставившись на сержанта.

— Я спрашиваю, кто курил? Отвечать!

Дело пахло керосином. Лева аж немного съежился за моей спиной от столь проникновенного баса. Но Юсупов, казалось, нисколько не смутился. Феликс шагнул вперед.

— Я курил, господин сержант. Не видел в правилах, что это запрещено. Если я ошибся, нижайше прошу прощения.

Баранов то ли удивился такой наглости, то ли все-таки запомнил, что перед ним был не просто князь, а единственный наследник мужского пола рода Юсуповых.