Корпус обреченных (СИ) - Хай Алекс. Страница 41

— Ты… опять справился.

— Да, — ответил я, чувствуя, как сердцебиение медленно приходит в норму. — Мы все справились. — Нужен лекарь. Срочно. Всем.

— Благодарю за демонстрацию, Николаев. Можете вернуться в строй.

Я работал манекеном перед товарищами, стараясь держать спину ровно, хотя мышцы все еще ныли после ночного сражения. Холодный утренний ветер пробирался под форму, но я почти не замечал его. Смертельно хотелось спать.

Вернувшись в строй, я занял место подле кузена. Сонный взгляд Андрея был устремлен вперед. Как и остальные, он все еще переваривал события прошлой ночи и отчаянно мечтал послюнявить подушку еще хотя бы часок.

Добро пожаловать в Спецкорпус, ага.

Майор Ланской медленно прохаживался вдоль строя, пристально осматривая каждого курсанта.

— Романов, — внезапно раздался его голос.

Андрей вздрогнул от неожиданности.

— Здесь, ваше благородие, — ответил он, глядя на майора.

— Видите это? — он указал взглядом на Вороницкого, стоящего чуть дальше по строю.

Вороницкий выглядел, мягко говоря, небрежно. Мятая форма и одна расстёгнутая пуговица, ботинки зашнурованы криво. Ланской остановился перед ним, сжав губы.

— Курсант Вороницкий, — обратился он ледяным голосом. — Что это за вид?

— Простите, ваше благородие, — пробормотал Вороницкий, пытаясь что-то поправить на ходу.

— После того, что произошло этой ночью, вы считаете, что можете позволить себе расслабляться? — Ланской шагнул вперёд, почти соприкоснувшись с Вороницким носом. — Вы и так проявили себя не лучшим образом во время тревоги. Теперь ещё и не можете выполнить элементарные требования устава?

Тишина повисла над строем. Никто не осмеливался сказать ни слова. Вороницкий нервно моргал, его лицо побледнело.

— Исправьте это немедленно, — продолжал майор, затем резко повернулся и пошёл дальше. — Господин Романов, проконтролируйте.

— Как прикажете, ваше благородие!

Когда майор завершил обход, он встал перед строем, сложив руки за спиной.

— Теперь о ночной тревоге, — сказал он. — Все должны осознавать, что это была проверка, но реальная угроза могла возникнуть в любой момент. Аномалия не спрашивает разрешения, когда открывается.

Многие курсанты напряглись при упоминании Искажения. Ночные события всё ещё были слишком свежи в памяти.

— Некоторые из вас провалили этот тест, — Ланской сделал паузу, медленно оглядывая строй. Его взгляд остановился на Вороницком, затем на Эристове. — Неспособность быстро собраться, паника и неумение действовать в условиях стресса — это ваши ошибки. И в бою за них будут платить другие.

Эристов виновато опустил голову.

— Николаев, Романов, Одоевский, — Ланской обернулся к нам, и все взгляды обратились в нашу сторону. — Вы справились достойно. Ваша реакция и применение магии показали, что вы способны работать в условиях реальной угрозы. Продолжайте в том же духе. Румянцев, попытка хороша, но учитесь сдерживать порывы.

Он двинулся дальше. Катерина, Салтыкова, Гагарина и Цицианова стояли чуть поодаль с другими девушками. Ланской кратко кивнул в их сторону.

— Курсант Романова, — обратился он к Катерине. — Хорошая работа с барьером. Салтыкова, Гагарина — обратите внимание на распределение баланса. Вы сильно выложились в первые пять минут, а затем едва не довели себя до выгорания. Однако ваши смелость и навыки также достойны похвалы.

Девушки коротко кивнули, явно стараясь скрыть усталость. Катерина, и без того всегда бледная, сегодня казалась совсем уж белой. Я начал подумывать отвести ее в медпункт — все равно мне идти на ежедневную проверку.

Ланской снова повернулся ко всем нам.

— Вы здесь не для того, чтобы просто учиться, господа курсанты. Каждое действие, каждый день — это подготовка к реальной угрозе. Учитесь. Исправляйтесь. Пока есть время.

С этими словами он отступил назад, давая знак сержанту Баранову продолжать.

— Внешний вид — отражение вашего внутреннего состояния, — пробасил великан, прохаживаясь вдоль строя. — Если не можете следить за собой, как вы будете следить за своим оружием? За своими товарищами? Это не просто форма, это дисциплина. Дисциплина спасает жизни.

Он остановился перед Безбородко, который стоял с криво застёгнутой пуговицей. Баранов ничего не сказал, но его насмешливый взгляд был красноречивее любых слов. Безбородко нервно поправил форму, стараясь больше не привлекать к себе внимания.

— Курсант Юсупов, — продолжил Баранов, подходя к Феликсу. — Вы, по-видимому, решили, что внешность важнее всего. Стильная укладка. Долго возились перед зеркалом?

Юсупов улыбнулся.

— Рад, что вам нравится, господин сержант!

— Чтоб завтра я этого чуба напомаженного не видел. Ясно?

— Ясно, господин сержант, — вздохнул Феликс.

Баранов закатил глаза, но больше придраться к Юсупову не смог. Феликс умудрился идеально отутюжить форму и проверил каждую складку до миллиметра. Впору было приводить его в пример, а не меня.

— Сегодняшний день — это ваш первый шаг в новый учебный год, — заключил Баранов, возвращаясь на своё место. — Запомните его таким, каким он должен быть: шагом к профессионализму, а не в хаос. Господа курсанты, вы свободны.

Я уже предвкушал завтрак. Да, спать хотелось невыносимо, но после ночного веселья организм требовал двойную порцию пищи. Но сначала — в медсанчасть.

— Они с нами даже мягко, — шепнул Андрей. — Думал, устроят полный разнос…

Ланской дал разрешение идти на завтрак. Мы с Андреем должны были возглавлять нашу колонну и уже развернулись в сторону столовой.

Вдруг кузен зашатался, как будто почва под его ногами внезапно ушла. Лицо резко побледнело. Еще мгновение — и Андрея вывернуло наизнанку прямо под ноги Баранову.

— Романов? Что с вами?

Он ничего не ответил и просто рухнул на мостовую. Я тут же бросился к нему и схватил за запястье, запуская быструю диагностику. Лева тоже выбежал из строя и подлетел к нам.

— Лекаря! — закричал он.

Я покачал головой.

— Нет, лучше нам самим его отнести. Срочно! Это отравление энергией Искажения.

Глава 21

Андрей и правда выглядел скверно. Побледнел так резко, словно кто-то мгновенно вытянул из него кровь, а глаза стали мутными. Лева принялся проводить диагностику, но я понимал, что ничего нового он не скажет.

— Андрей? — тихо позвал я, вглядываясь в лицо кузена. — Слышишь меня?

Он не ответил, его дыхание стало тяжелым и прерывистым. Он буквально захлебывался воздухом, словно каждая попытка вдохнуть приносила ему боль.

Что пошло не так?

Ночью, сразу после битвы, все отправились на осмотр. И магам, и неодаренным, выдали какие-то капли с соединениями ртути. Штука опасная, но, по заверению Сумарокова она могла связывать силу Искажения в организме, препятствуя ее распространению по телу.

Медики создали сомнительный с точки зрения безопасности, но более-менее рабочий протокол: сперва связывать губительную энергию соединениями ртути, затем восстанавливать энергетические ресурсы пострадавшего организма, а после — очищать организм от ртути.

Мне тоже пришлось принять эти капли, хотя это грозило провалом эксперимента. Но Сумароков решил, что я подвергся настолько большой дозе Искажения, что решил отступить от программы эксперимента.

Всех заставили принять лекарство. И вчера я не замечал симптомов ни у Андрея, ни у Румянцева, ни у Одоевского.

Так что изменилось за эти несколько часов?

— Немедленно в медсанчасть, — распорядился Ланской, бросив быстрый взгляд на сержанта Баранова. — Баранов, Львов, Одоевский, помогите Николаеву! Юсупов, Эристов, ведите колонну в столовую.

Мы закинули руки Андрея нам на плечи и подняли его, но он безвольно повис под обеспокоенный ропот остальных курсантов. Пришлось буквально тащить его. Мы двинулись быстрым шагом через площадь, покидая построение. Ребята с тревогой следили за нами, но не посмели задавать вопросов.