Пятёркин - Субботин Семён. Страница 3

Из-за особенностей работы меня уже трудно было удивить крутыми виражами и захватывающими дух горками, однако колесо обозрения по-прежнему мне нравилось из-за открывающихся видов города и необычайно свежего воздуха. Я терпеливо принял роль фотографа для своих родных, а сам мысленно уже сидел в закрытой кабинке, медленно поднимающейся вверх.

– Пап, смотри как умею! – сын резко выворачивал руль из стороны в сторону и выписывал по площадке одну “восьмёрку” за другой.

– Да ты прирождённый водитель, у тебя хорошо получается! – я старался уловить в кадре его живые эмоции, делая кучу снимков подряд.

– Скорей бы мне исполнилось восемнадцать! Сразу же пойду на права сдавать, – лёгкое столкновение с машинкой под управлением мамы и вскоре они оба продолжили движение.

– Не спеши ты так быстро взрослеть. Всё успеешь, многое ещё впереди, а вот покататься на машинке в парке может уже никогда и не придётся. Вымахаешь, как твой отец, и будешь за весельем только со стороны наблюдать, – я решил записать пару видеороликов со звуком, пытаясь одновременно смотреть в телефон и на своих родных.

– Пап, а до скольких лет мне можно жить с вами с мамой? Пока я вам не надоем?

Неожиданные детские вопросы всегда были для меня загадкой, откуда они берутся и почему так резко меняют тему. Чем-то они мне напомнили горки, на которых мы были всего полчаса назад. Безудержное веселье перемешивается с внутренними страхами и вместе выплёскивается наружу.

– Пока права на вождение не получишь. Да шучу я, живи хоть до самой своей пенсии, – мне удалось заполучить улыбку и смех сына, как высшую награду.

Машинки начали тормозить, а значит время катания подошло к концу. Супруга изящно вышла из своей бешенной колесницы и также одарила меня улыбкой.

– Мне нравится, когда ты в форме, но ещё больше я люблю, когда ты в обычной гражданской рубашке и джинсах. Я и так ни на минуту не забываю, что мой муж военный лётчик, – её волосы развевались по ветру, а глаза светились от счастья выходного дня.

– Раньше всё было наоборот… Теперь моя очередь выбирать развлечение! Сейчас куплю всем любимого мороженого, встретимся у колеса обозрения, идите вперёд и займите нам очередь, – обняв семью, я направился к ближайшему ларьку за сладким угощением.

– Пап, мне эскимо с орешками, пожалуйста! – сын крикнул уже вдогонку, но его выбор мне был заранее известен.

Последние майские дни радовали жаркими солнечными лучами и свежим дуновением ветра. Далеко не каждые выходные получалось провести с семьёй полностью, но если и выпадала такая возможность, то я никогда её не упускал. Каждый раз мы вместе выдумывали для себя что-то новое: гуляли по скверам, ездили за город на пикник, ходили на премьеры в кино, посещали новые кафешки, открывшиеся в городе. Именно в такие редкие дни я чувствовал себя максимально живым и счастливым.

Всего через несколько минут мы сидели в одной из кабинок, всё ещё слегка пахнущей краской после косметического ремонта. Колесо обозрения двигалось с очень медленной скоростью, что позволяло насладиться шикарными летними пейзажами вокруг и успеть, не торопясь, скушать сливочное лакомство.

– Всё, как вы любите. Держи эскимо с шоколадом и орехами, а для тебя фисташковое с глазурью. Папе – самый дешёвый пломбир, зато целых два, – я раздал мороженое своим домочадцам.

– Спасибо, дорогой. Сын, а что у тебя на руке снова выскочило? Вот здесь, на сгибе локтя, – супруга что-то заметила и говорила немного обеспокоенным голосом.

– Второй день тут чешется… Не стал вам говорить, потому что не хотел расстраивать… – мой мальчик уплетал свою порцию радости слишком быстро, отчего уже успел замарать обе щеки.

– Дай-ка я угадаю. Опять твой Пятёркин? В который раз за год одно и тоже, – жена осматривала место на руке ребёнка, на котором была красная сыпь от аллергии.

– В четвёртый… Я один раз за учебную четверть к нему обращаюсь. Мам… Пап… Вы только не ругайтесь! Я очень сильно хотел хорошие отметки получить за год и решил рискнуть. Разве успех того не стоит? – сын перестал поглощать мороженое и смотрел на нас по очереди в ожидании ответной реакции.

– Вот ты мне скажи, мы с мамой хоть раз ругали тебя за плохие оценки? Был хоть один такой случай за пять лет твоей учёбы? – я говорил спокойно и размеренно, параллельно откусывая небольшие дольки пломбира.

– Нет… Или давно уже было, а я не помню, – мой мальчик явно не понимал, к чему я клоню.

– Для нас ты не станешь хуже или лучше, если получишь те или иные отметки. Мы всегда ставим тебе пятёрку с плюсом, даже не сомневайся. Для меня куда важнее твои настоящие знания и навыки, личные качества и черты характера. Вот что нужно развивать по-настоящему, а не копить какие-то цифры в дневнике.

– Я понял, пап. Все ребята постоянно ходят к школьному талисману и мне захотелось. Знаю, что нельзя. Извини, что тебя не послушал в этот раз, – сын улыбнулся тоненькой нитью губ, смягчая и без того лояльных родителей.

– Не знаю насчёт способностей Пятёркина, но очень сильно верю в твои. Когда ты по-настоящему чего-то хочешь, у тебя всё получается в самом лучшем виде. С тройками по физике и математике я тоже тебе могу помочь, ничем не хуже рыжего котёнка. У тебя же нет аллергии на папу? – я приобнял своего ребёнка и почувствовал мощную волну тепла и энергии, разливающуюся по всему телу.

– Болтуны, мы уже полпути проехали! Смотрите какой вид отсюда открывается, – мама перевела наши взгляды наружу, где под нами располагались несколько кварталов города.

Вдалеке я заметил несколько новых многоэтажек, выросших, как грибы, всего за один прошедший год. По широкой аллее шли многочисленные люди-муравьишки, а на самом горизонте показался просторный берег реки. Взяв в охапку своих родных и прижав покрепче, я наслаждался этими пейзажами, стараясь не думать больше ни о чём другом.

Последняя учебная неделя пролетела словно одно мгновение и наступили долгожданные летние каникулы. Мой сын закончил пятый класс без единой “тройки”, что иначе как чудом трудно было объяснить.

* * * * *

С того солнечного майского дня прошло ещё чуть меньше двух лет. Весенние учения на полигоне, из-за которых я часто стал поздно возвращаться домой, заканчивались, чему я был несказанно рад. В нашей семье и квартире всё было стабильно и спокойно, без испанских страстей и эмоциональных потрясений. Иногда я задумывался, почему люди так не ценят обычную ежедневную рутину, считая, что такая жизнь однообразна, наивно полагая, что так будет всегда.

Мой мальчик сильно вытянулся в рост за это время и немного окреп физически. Однако, в тот запоздалый вечер ему предстояло окрепнуть ещё и внутренне, пережить свой первый травмирующий душу опыт.

Едва перешагнув порог, я понял, что что-то идёт не так. Домочадцы даже не вышли встречать меня, хотя трудно было не услышать тот грохот, который произо-

шёл из-за моего прихода, когда длинная металлическая ложка для обуви приземлилась на керамическую плитку.

– Есть кто дома? Я что, по ошибке забрался в чужую квартиру? – повесив куртку и фуражку, я направился в зал, откуда доносились хоть какие-то звуки.

Высокие двери, ведущие в комнату, распахнулись и ко мне навстречу вышла супруга с довольно расстроенным видом.

– Привет, дорогой… – наши встречные тёплые объятия длились непривычно долго, но от них было чрезвычайно приятно.

– Эй, привет! Что случилось? Ты чуть не плачешь, – я крепко прижал жену, поцеловал в обе щёки и в губы, но её это никак не успокоило.

– Сын пришёл из школы очень подавленным. Ты можешь с ним поговорить? Уже полчаса не унимается, – её светло-голубые глаза в уголках наполнились каплями солёных слёз.

– Не знаешь, в чём дело?

– Из-за того рыжего кота плачет. В школе говорят, что его бродячие собаки поймали…

Я всё понял. В одно мгновение вспомнил свои острые чувства, когда в детстве впервые потерял домашнее животное. Совершенно неважно, что это был всего лишь

обыкновенный хомяк, когда он являлся вполне себе любимым питомцем и даже можно было его назвать другом.