Табу (СИ) - Буланова Наталья Александровна. Страница 51

Да меня сейчас стошнит от этого!#истинная_пара #моя_пара #вместе #любовь #свидание_с_истинным

Я раскинула руки в стороны и посмотрела на потолок.Я снесла свой профиль, отбросила телефон в сторону и включила телевизор. По этому каналу муть, и по этому муть, и по этому муть. Муть!

– Хоть бы одно задание Скала дал! Но нет, он занят с истинной, пятку твою налево! – Высказала вслух и взбрыкнула ногой.

Скала был для меня экзоскелетом, что не давал рухнуть в минуты уныния. Направлял, болтал со мной. У него всегда было на меня время, всегда находилось какое-то дело. Всегда умел найти подходящие слова, которые поднимали мое настроение с минус сотни до единицы. Но не сейчас.

Я понимала – счастье к сверху привалило. Истинную нашел, да еще такую сложную. Добивается ее всеми силами, все мысли там. Но что делать мне?

Меня сторонятся одногодки. Родители не позволяют детям со мной дружить, потому что я “научу плохому”. Про меня ходят сотни слухов в сети. Парни ко мне не подходят, потому что, цитирую: “Бывших истинных не бывает!”

Еще как бывает! И я готова доказать это каждому, кто попробует мне сказать это в лицо. Но мимо меня даже не пробегают – я не могу ответить. От меня отворачиваются – я не могу себя защитить.

И Бура туда же со своим “снова сойдетесь с бывшим”. А ведь у нас с чернобурым могло что-то получится!

Я стукнула кулаком по матрасу и зарычала в подушку.

– Дочь? – в комнату заглянула мама.

Я сделала вид, что сплю. Она постояла некоторое время, а потом тихо закрыла дверь.

Я не могу дружить, не могу работать, не могу дальше учиться. Я думала, что стану наемницей, но без поддержки Скалы, как оказалось, я никто.Не хочу открывать глаза. Не хочу видеть этот мир, где мне нет места.

Никто.

Только родители меня видят и любят. Ради них я открываю глаза. Для других меня словно нет в этом мире.

Я ем только для того, чтобы не расстраивать маму. Выбираюсь в магазин за вкусняшками только для того, чтобы папа думал, что все нормально.Единственное, что я могу, это давать мастер-классы, как стать изгоем, когда сама жертва.

Я открыла глаза и обвела взглядом комнату. Мама говорит, что здесь бардак. Наверное. Мне лень даже выкинуть упаковку от снеков. У меня наставлено штук десять кружек на столе.Но я не в порядке. Я дышу еле слышно. Мне не хочется ничего делать.

Стоило признать – я в депрессии. И мне это совсем не нравится.

Я не та, кто наложит на себя руки. Не дождетесь. Но я действительно не знаю, как дальше быть и что делать. Кто я? Где мое место?

Все мои одногодки сейчас гуляют парами, заводят друзей, обсуждают с ними отношения, сближаются со своими партнерами в физическом плане.

И это предположение разозлило.Мне пришла в голову мысль: “А я навсегда останусь девственницей?”

В мире сверхов все будут обходить меня стороной, боясь перейти дорогу самому ментально сильному оборотню. Даже смелый Бура оказался трусом! И что же тогда мне остается?

Ответ пришел сам собой: “Раз мне нет места в мире оборотней, то для меня открыт мир людей!”.

Там нет истинных. Там я буду свободна от косых взглядов и слухов. Там я могу выучиться и найти профессию. Я могу найти там себя настоящую.

Здесь меня нет.

Я резко встала и начала собирать рюкзак. Дверь медленно открылась. На пороге стояли родители.

– Я съезжаю. Пап, можешь дать человеческие документы? Мам, клянусь, буду отвечать на телефон и видеться с вами на нейтральной территории.

Родители переглянулись: мама поджала губы, папа нахмурился.

– Ты точно решила? – спросил он.

Мама дернулась, но отец взял ее руку и сжал, медленно закрыл и открыл глаза, словно они болтали по телепатической связи.

Я застонала про себя. Еще одни истинные!

– Вы меня не остановите. Да. Я решила, – предупредила я.

– Возьми побольше еды и денег, – тихо сказала мама.

Я слышала боль в ее голосе, но не хотела воспринимать. Мне больнее!

– Звони почаще. Или пиши, – сказал папа. – Раз в день обязательно, чтобы мы с матерью не созывали отряд на твои поиски.

Я запихнула черную одежду, в которой ходила на дело, под внимательным взглядом отца. Я догадывалась, что он знает о моих вылазках, но молчит. Он у меня, вообще, классный.– Хорошо.

– Бура же сказал, что не останется, – неожиданно сказал папа.

– А он тут при чем? – спросила я. – Мне все равно. Остается он или уходит. Не мое дело.

Я закинула рюкзак на плечо.

– Пап, мне нужны документы, – напомнила я.

– Пойдем.

Я взяла все, что отдали родители: паспорт, деньги, еду. Попрощалась быстро, чтобы не развозить мамины слезы.

Когда уходила, услышала разговор родителей:

– Скажем Буре?

– Зачем? Если надо будет, сам найдет.

– Это моя дочь. А я – лучший следопыт. И если она захочет – никто ее не найдет. Даже я.

Я распрямила плечи. Да. Раз папа говорит, так и есть.

Так я ушла из комнаты, полной депрессии, в новый для меня мир людей.

Бура

Не заходит ко мне уже пять дней. Даже не спрашивает о моем состоянии – я интересовался! Одно хорошо: ее мама говорит, что она дома. Значит, к вшивому Саньку тоже не побежала.

Вошел Никс – глава спецотряда лис, но главное – Леськин папа. Уважаю его, наверно, как никого на этом свете. Если уж выбирать себе кумира, то только такого, как песец.

Ни разу на меня косо не посмотрел, не поддел по поводу регенерации. Наоборот – подсказывал, как сделать мою слабость силой. И папа он классный. Если бы у меня был отец, я бы хотел такого. Но у меня нет родных. Может, и к лучшему.

– Не надоело валяться? – спросил Никс.

– Еще на зажило, – проворчал я.

Другома вообще бы не отвечал, но здесь я знал, что песец говорит так, чтобы меня расшевелить. Будто знал, что я на распутье и так и не принял решение.

– Кажется, ты хочешь остаться. – Никс сел на кресло и стал листать мою медицинскую карту еще со времен Заполярья.

Она была толще всех – так говорила Кира, мама Леси, и мой личный доктор. Именно так я про себя ее и называл. Хотел бы я такую маму – чуткая, отзывчивая, добрая. Леська даже не представляет, как ей повезло.

– Остаться? – повторил вопрос я, криво усмехнувшись, а у самого нога предательски задергалась под одеялом.

Весь образ крутого парня слетел!

Я резко и громко добавил:

– Свободному лису не нужны общие норы.

– А человеку нужен социум. Семья. Друзья. Сослуживцы.

– Фи!

Никс вдруг опустил голову и сказал:

– Леська ушла.

Я тут же сел на кровати, не обращая внимания на боль в пятой точке:

– Куда?

– Не знаю.

– Да ладно! Не может быть. Точно слежку поставили же.

– Не стал. Она бы почувствовала и убежала еще дальше.

Я уже был на ногах. Где штаны? А обувь? Эту пуговицы на больничной пижаме так долго расстегиваются.

– Куда собрался?

– Пора выписываться.

– Не найдешь ее – приходи в отряд. Научу как идти по следам.

– А без этого подсказок не будет?

– Нет.

– Обойдусь.

Через пять минут я уже шел по улицам города. И только когда встал на перекрестке, понял, что веду себя как идиот.

Что я скажу Лесе, если найду? А если она пошла к Бродячим?

Я добрался до гаража, где прятал одну из машин. Завел и тронулся в клан наемников. Слышал, Леся хотела быть одной из них. Даже сдружилась с лысой горой мышц.

Вот тебе еще одно доказательство, что она хочет быть с Саньком, пусть даже неосознанно. Он там – и ее туда тянет.

А ведь думал, меня отпустило. Какой там!

Но спустя час я убедился – Леси в клане Бродячих не было. И в этот момент я осознал: она ушла. Действительно. Взаправду. Совершенно серьезно.

В ушах зашумело, в груди застучало, перед глазами поплыло.

В стекло застучали.Я перевел расфокусированный взгляд и сощурился. А это, случаем, не тот хитроделанный гений-врач Леон? Что ему надо?

Сверх показал, чтобы я опустил стекло: