Тайна Северного креста - Карус Итела. Страница 17

Идти планировали на восток, подальше от границ Тевтонской Пруссии, и только на земле литвинов повернуть на север. Леса там были густые и дикие, местность малонаселенная, поэтому нужно было запастись припасами. Это удалось решить довольно быстро, и вот, наконец, рыцари двинулись в путь. По Мазовии и Литве шли легко, открыто. До границ Жмудских земель удалось добраться только на двенадцатый день. Здесь уже нужно было проявлять осторожность, чтобы с немцами без подготовки не столкнуться, да и от самих жмудинов часом не пострадать. Они, в обозленности своей, могут сгоряча и не разобрать, кто перед ними.

Надо признать, что жмудины накопили большой опыт в боевых операциях. Как-никак они уже, считай, полтора века без конца сражаются за свою независимость. Сперва с Ливонским орденом воевали, теперь вот с Тевтонским. Немцев они ненавидели люто, потому что зла от них повидали много. И так жизнь в дремучих лесах трудна и небогата, а те норовят последние пожитки отобрать. А что возьмешь у этих диких людей, одетых в звериные шкуры? Только в крупных поселениях можно было увидеть привычно одетых мужчин – серый кафтан, разноцветные штаны и жилет, войлочная шляпа с павлиньим пером да деревянные клумпасы на ногах с чулками вязаными, узорчатыми. Дома у них в поселениях низкие, обшитые деревом, с соломенной крышей. А в лесу просто шалаши ставят и в них живут, как ни в чем не бывало. Даже князья жмудские особой роскошью никогда не отличались. Тем более что из состояния войны не выходили. В последнее время вели постоянную партизанскую борьбу с тевтонцами – где только могли, били их. Разъезжали на низкорослых неказистых лошадках, которые, однако, могли пройти там, где большим тяжелым коням крестоносцев не пробраться. Вот и сейчас князь их Скирвойло все больше не в столице своей, Россиенах, сидит, а по лесам в шалашах пропадает, хоть и ставят ему шалаш повыше и покрепче, чем у простых воинов. На них-то и нужно бы выйти, да поскорее.

К счастью своему, наткнулись они вскорости на мужиков жмудских, смолокуров. Те, узнав, что это подмога князю их против ненавистных немецких рыцарей идет, обрадовались и снарядили полякам провожатых. Сами бы они в этих лесах так и бродили без конца.

Осень выдалась ранняя и холодная. И дождливая, к тому же. Непогода налетела внезапно, небо набухло и прорвалось на землю ливнями, которые стихали лишь на короткое время и вновь обрушивались на размокшую уже землю. Болота вмиг налились водой, раскинули свои заводи широко, радуясь вновь обретенной силе. Дороги стали размытыми, а местами и вовсе непроходимыми для тяжеловооруженных воинов и тем более конницы. Тропинки в лесу, и сухим летом-то влажные, совсем ушли под воду. Жмудинам эта непогода не страшна, они привычные. А вот тевтонцам плохо пришлось. Особенно тем их отрядам, которые непогода застала в пути. Продвигаться к намеченным целям стало тяжело, порой невозможно. А тут и жмудины подоспели. На большие сильные отряды нападать не решались, а маленькие истребляли беспощадно. Налетали как буря, окружали со всех сторон и побивали, как зверя в загоне. Поскольку боевые действия локального характера велись здесь уже не первый год, жмудины неплохо пополнили свое вооружение. И теперь, в придачу к привычным для них дубинам и рогатинам, нередко можно было увидеть жмудина, лихо размахивающего боевым топором. Зрелище это было устрашающее. Особенно когда они вылетали из леса, одетые в звериные шкуры, и с диким криком бросались вперед. Орудовать мечами они не научились, арбалетов тоже не применяли, хотя собрали их после сражений немало. Крестоносцы широко использовали этот вид оружия, и в одной только Пруссии создали запас арбалетов около четырех с половиной тысяч штук. Вот и переходили они потихоньку через руки жмудинов к воинам литовской армии.

Так и сейчас, небольшой отряд тевтонцев, человек двадцать пять, не больше, осторожно пробирался по залитому водой лугу, тщательно выбирая дорогу, чтобы не угодить в болото. Когда широкая тропинка, по которой они двигались, свернула к лесу, тевтонцы, читая молитвы, сомкнули ряды и взяли мечи на изготовку. Луки, которыми они были вооружены, оказались совсем бесполезными: тетива их размокла от постоянных дождей, да и сумрак стоял такой, что, казалось, наступил уже глубокий вечер. Низко нависшее над лесом свинцовое небо буквально придавливало их к земле. Тевтонцам стало не по себе.

И вдруг громкий голос какой-то птицы разорвал тишину. Ей ответила другая, третья. И следом за этим оглушительные крики, дикие и воинственные, поглотили все звуки. А потом толпа одетых в шкуры людей, больших и устрашающе сильных даже на вид, набросилась на немцев со всех сторон. Отступать было некуда, приходилось сражаться. Но длилось это недолго. Вскоре под ударами огромных дубин больше половины тевтонцев упали на мокрую землю. Несколько человек пытались скрыться в лесу, но им оставили только один путь. А двинувшись по нему, они очень скоро угодили в болото. Поняв свою ошибку, хотели развернуться и ринуться в бой – лучше пасть под дубиной противника, чем медленно тонуть в гнилом болоте. Но топкая земля держала их уже крепко. Болота не любят отдавать то, что попало в их смертоносные объятия. Участь этих воинов была предрешена, и их предоставили своей судьбе. Жмудины быстро добили оставшихся в живых немцев и стали собирать добычу. Снова мечи, луки и несколько боевых топоров оказались в их руках. Один молодой жмудин снял с какого-то тевтонца шлем и надел на свою немытую и нечесаную голову. Гордо посмотрел на товарищей. Те засмеялись и зацокали языками.

Тут-то и появились польские рыцари. Жмудины было схватились за оружие, но проводник, шедший впереди отряда, успел предупредить, что свои это, помогать пришли с немцами справиться. Обрадовались жмудины. И вскоре шляхтичи вышли к большому лагерю, затерянному в лесных дебрях.

Князь Скирвойло воспрянул духом, увидев подмогу. Вооружены рыцари были надежно, отряд имели большой. Теперь можно подумать и о том, чтобы на крепость немецкую напасть. Использовать надо время осеннее. Пока не настала зима и не замерзли дороги и болота, немцы слабы в этих краях. Но придут морозы, скуют землю, и тогда уж будет их сила. Уже много лет тевтонцы воюют здесь в основном зимой.

Лесной лагерь жмудинов был спрятан в таких дебрях, что и не пробраться туда чужому в этих краях человеку. Поляков разместили с удобствами, если можно так сказать про отсыревший дремучий лес. Им поставили высокие шалаши на плотной подстилке из веток. Самому Янеку как наиболее прославленному из прибывших рыцарей князь Скирвойло даровал большую медвежью шкуру – уж этого богатства у жмудинов было вдоволь. И ночевать можно было с определенными удобствами. Но днем некуда было деться от этой промозглой сырости и постоянного дождя, то мелкого, сеющего, то льющего стеной.

Особенно страдал от этих непривычных условий оруженосец Янека, тот самый плененный им венгр, что научил рыцаря премудростям верховой езды. Венгрия ведь издревле славились своим коневодством и конницей.

Ласло был совсем молодым, когда попал в руки Янека. Столкновения между венграми и поляками были достаточно частыми на пограничных землях южной Польши. И в одном из таких столкновений отряд Янека налетел на небольшую группу венгров, во главе которой ехал богато одетый воин. Поляки схватились за мечи и кинулись в погоню за устремившимися вдаль всадниками. Догнать венгров на быстроногих конях было задачей трудной, почти невозможной. Но Янеку повезло. Он сумел подстрелить лошадь под предводителем венгров. И тут на глазах у ошарашенных поляков произошло странное – богато одетый венгр сумел перескочить со своего падающего коня на спину идущего рядом скакуна, сбросил сидящего на нем воина и как ветер умчался вдаль.

Упавшего воина Янек велел подобрать. Тот оказался жив, хоть и без памяти. Пострадал он от падения не слишком сильно – видно, сказались с детства усвоенные навыки не только лихо скакать на коне, но и уметь падать. Воин оказался совсем молодым. Парень понравился Янеку, и он оставил его у себя. Вскоре венгр освоился среди новых хозяев и стал говорить по-польски, сначала с трудом и коряво, но вскоре вполне сносно, даже акцента почти не осталось.