Пес бездны, назад! (СИ) - Разумовская Анастасия. Страница 13

— Как вы меня нашли?

— У меня сегодня день рождения. Артём позвонил вам при мне, а затем сорвался с праздника и поехал. Я просто последовал за ним.

Ну ничего себе расклад!

— То есть, вы следили за собственным братом?

— Да. Это не было сложно.

Я задумалась.

— Вы не логичны, — заметила хмуро.

— Это почему ещё? — Герман наклонил голову набок.

— Вы считаете меня скверной женщиной, готовой на любую подлость ради корысти, но при этом пытаетесь о чём-то со мной договориться. На что вы надеетесь? На подкуп? Ну хорошо, вы мне заплатите, я возьму деньги с вас, а затем ещё и с Артёма. Если я вот такая… продажная, то кто мне помешает так поступить?

Герман взъерошил волосы жестом Артёма, нахмурился. Стиснул зубы и вдруг усмехнулся:

— Вы правы, — заметил как-то потерянно. — Но вот это всё… Год назад мы с трудом привели Артёма в себя. После того, что случилось… Чёрт. Я действительно потерял самоконтроль. И мозги.

Я рассмеялась:

— Будем откровенны, мозгов я у вас ещё вчера не заметила.

Кофе был вкусным. Горьким, почти как пиво, но несколько иначе, однако молоко смягчало вкус. Мне было зябко, и я чувствовала себя простуженной.

— Откуда вы узнали про то, что я изменила Артёму? — задала я самый главный на этот момент вопрос. — Или видели сами?

— Нет. Не видел. Скажем так, узнал из надёжного источника, — мужчина нахмурился.

— Но сами не видели?

— Нет. Если вы ничего не помните, не помните даже таких вещей, как ОМС, гугл, бетон, как вы будете преподавать математику школьникам?

Я пожала плечами:

— Никак. Я больше не учительница. Мне утром позвонила директор и…

— Вас уволили?

— Да. Насколько я поняла.

— И что теперь? — насторожился Герман.

— Теперь я перееду в замок вашего брата, стану его содержанкой и… Расслабьтесь. Я шучу. Давайте договоримся: я не буду искать с Артёмом встреч, а вы как-то убедите его не искать встреч со мной.

— Вот так просто?

— А почему нет? Я его не помню. Он для меня совершенно чужой человек. Если учесть то, что я для него — нет, то… Это очень сильно меня напрягает. Я словно должна ему чего-то, что не смогу отдать.

— И что вы будете делать дальше? Искать новую работу?

А так можно? То есть… Уже неплохо.

— Конечно.

— И как вы будете преподавать математику, если ничего не помните? Систему Декарта, функции?

— Что такое система Декарта? — заинтересовалась я.

Герман вынул небольшую книжечку, развернул. Страницы её были пусты. Взял палочку и стал ей чертить.

— Вот это — ось ординат, а вот это — ось абсцисс…

Нет! Нет! А с другой стороны… Бензиновая машина… Было бы странно, если бы они этого ещё не изобрели. Я приуныла. Какой-то там Декарт, мать его женщина, украл у меня идею! Такую новую, такую передовую!

— Ну, параболы и гиперболы я помню, — сухо процедила я. — И умножить четыреста двадцать шесть на тысячу сто восемьдесят четыре смогу. Я вообще всё как-то выборочно не помню…

— И сколько же? Если умножить?

— Пятьсот четыре тысячи триста восемьдесят четыре. Но, боюсь, это мне не поможет…

Герман потыкал пальцем в телефон. Потом посмотрел на меня.

— А шестьсот сорок четыре на семьсот двадцать шесть?

— Четыреста шестьдесят семь тысяч пятьсот сорок четыре, а что?

— Да нет, ничего, — произнёс он задумчиво и откинулся на спинку. — А сможете вот такую задачу решить…

Начертил трапецию, накидал углы… Я отхлебнула кофе. Не так уж этот ненормальный мужик и плох.

Телефонный звонок прервал нас на третьей задачке. Первых две я решила с лёгкостью, а вот третья никак не давалась.

— Да. Ну пусть расходятся. Пусть поставят. Куда-нибудь… Вер, прими ты эти подарки сама. Скажи, что у меня проект. Да, в выходной. Нет, не жди. Что? В каком смысле? Что⁈

Герман вскочил, лицо его полыхнуло краской. Ну совсем как тогда, на трассе.

— Сейчас приеду. Нет, я спокоен. Всё. До встречи.

Он засунул телефон в карман и мрачно посмотрел на меня, словно забыл, кто перед ним. На щеках его дёргались желваки, брови едва ли не сошлись на переносице.

— Я буду кричать, — предупредила я, осторожно отодвигаясь.

— Что? А… Нет. Но мы договорились, верно? Вы не пересекаетесь с Артёмом, а я постараюсь убедить брата не пересекаться с вами.

— Да, только…

— Всего доброго. Извините, я тороплюсь.

Он кивнул мне и пулей вылетел на улицу. Я пожала плечами и вернулась к задачке. Как же найти этот дурацкий, вредный угол? Гм.

Осения открыла новый чатик и с удовольствием уставилась на кучу ржущих стикеров. Приятно, когда смеются не над тобой. Пролистнула наверх и ещё раз полюбовалась на бабу Пашу в тайландском голубом платьице.

— Зачот, — высветилось ниже. — Ей идёт. Надеюсь, старушке понравилось?

— Неа, — безжалостно ответила Осения. — Сказала, что даже как половая тряпка платье — так себе.

Камилла молчала. Витэль — тоже. Его реакция-ржака появилась было, но сразу исчезла.

— Ауф, — ответил незнакомый Осени собеседник. — Ору.

— Хорошо, когда у тебя есть деньги, — проворчала девочка, встав с кровати, — и плохо, когда их у тебя нет.

— Хорошо, когда у тебя есть я, — возразил Отражение.

— А что дальше?

— Завтра ты пойдёшь в школу. В новых шмотках.

— Поеду? На такси?

— В автобусе. Трамвае. Троллейбусе, на чём ты там обычно добираешься.

— Пешком иду. Тут минут двадцать.

— Значит, пешочком.

— Но… а…

Отражение ухмыльнулся.

— Просто слушайся меня, девочка. В школе карточку не используй. Даже в школьной столовой. И никому про неё не рассказывай.

— Хорошо…

— Осень, ты там с кем разговариваешь? — дверь приоткрылась и в комнату заглянула мать.

Как всегда усталая. У Осении не было друзей, но те, кого мама упорно ими звала, за глаза дразнили Нелли Петровну старухой. Осень знала, что была поздним ребёнком, и отчаянно стыдилась не только того, что они бедны, но и того, что мать так уродливо стара.

— Книжку читаю. На телефоне.

— Алиса не приходила?

— Нет.

— А звонила?

— Нет.

Мать вздохнула и прикрыла дверь. У неё была отдельная комната. Вообще, Арсеньевы владели двумя из шести комнат старинной коммуналки. Ещё в двух жили старушки — вредная Людмила Прокофьевна и её сестра-алкоголичка баба Паша. У Людмилы Прокофьевны где-то в Москве жида дочь, и где-то в заключении — сын. Третью комнату снимала семья то ли узбеков, то ли таджиков — Осень не знала. А в четвёртой жили Анжелика Михайловна и Сергей Николаевич. Анжелика Михайловна всегда улыбалась и была со всеми ласкова, вот только Осения боялась её до дрожи и не выходила на кухню, если соседка там готовила.

Запиликал телефон. Доставка.

Осень вскочила и выскользнула в коридор. Вечерело. Девочка прокралась и раскрыла старую, убитую дверь. Высокий молодой человек в фирменной куртке протянул коробку.

— Распишитесь.

У него был тухлый, безразличный взгляд человека, замордованного жизнью. Осень расписалась. Хорошо, что на этаже разбили лампочку и курьер не видел, что перед ним несовершеннолетняя. Девочка прижала коробку к себе так, чтобы не виден был логотип и замерла.

— Алиса? — прошептала потрясённо.

Сестра в странном средневековом платье сидела на ступеньках и, шевеля губами и хмурясь смотрела на лист из блокнота. И даже не оглянулась. Курьер побежал в низ. Осения подошла и тронула сестру плечо.

— Алиса! Ты чего?

Та посмотрела мутным взглядом и словно не сразу узнала.

— Ты ключ что ли забыла?

— Ага.

Алиса встала, отряхнулась:

— Слушай, а можно я завтра с тобой пойду в твою школу?

Осень насторожилась:

— Зачем? Тебе классуха звонила? В чате писали, что ты тебя сегодня не было в школе.

— Просто так. Хочу посмотреть.

— Посмотреть на школу, в которой работаешь? — хмыкнула Осень.

— Уже не работаю, — улыбнулась ненормальная сестра. — Неважно.