Иволга и вольный Ветер (СИ) - Чередий Галина. Страница 10

Высоченный он все же и широкий, раньше бы реально пугал, но после шести месяцев среди парней и руководства “Ориона” такого уж впечатления не производил. Он бы там затерялся, в середнячках ходил.

Выглядел мужчина неважно, кто же в такой одежде в наших краях по зиме-то шастает? Пальто пижонское и явно очень дорогое, хоть сейчас и в снегу, но однозначно больше на осенний прикид тянет. Без шапки, без перчаток, зато в одной руке коробка конфет, а в другой — бутылка белого вина. Губы уже не просто бледные — посинели, а по-летнему загорелая кожа побелела, и черты обострились, все признаки того, что он реально замёрз уже до критической степени.

— Поставьте все на стол, снимайте пальто и обувь и садитесь вон туда, к печи. Я хорошо натопила, мигом согреетесь.

Ветров послушался, вот только пальцы у него разжимались с явным трудом, и все движения были, как у робота.

Я указала ему на ведро с холодной водой, которую не так давно принесла из колодца, что стояло на лавке в углу.

— Опустите руки в воду. Ну же! — велела ему.

Он послушался и тут же зашипел сквозь зубы и запрокинул голову, крепко зажмуриваясь. Прекрасно его понимаю. Ведь когда суешь сильно замёрзшие руки даже в холодную воду, то в первый момент ощущения, как в кипяток. Но зато так они намного быстрее отходят.

Шумно отдышавшись, Ветров вынул через минуту руки из воды, вытер их полотенцем, что подала, и тогда уже смог расстегнуть пуговицы. Снял пальто, ботинки, даже свитер, и оказалось, что его рубашка под ним насквозь мокрая от пота. Ну что за ужас, ведь таким макаром пневмонию схватить — раз плюнуть. Взрослый вроде мужчина, очень даже взрослый, чего же такой неумный.

— О-о-ох, какой же ка-а-айф! — простонал мой гость, привалившись спиной к боку русской печи с таким искренним облегчением и удовольствием , что я ощутила… ну не знаю… какое-то тревожное волнение. Уж очень это прозвучало… эротично что ли. А еще он пах… Не в смысле вонял потом, хотя именно испариной и повеяло. Это было как в спорт зале “Ориона” во время тренировок. Запах сильного интенсивно работавшего мужского тела. Не розы с фиалками, конечно, но нечто такое цепляющее за живое во мне. Тревожное, потому что не понимала, что же это бередит, но абсолютно не поддающееся игнору.

Почему-то в голову пришло сразу, что он не привык сдерживать себя в выражении эмоций. Даже не знаю и почему так подумалось. Хотя, может из-за этого его “вы мне понравились, и я приехал”? Вот ведь странная штука, мечтала же тыщу раз, чего от себя таиться, что нечто такое однажды случится. Нет, не то, что на ночь глядя ко мне ввалится едва знакомый мужик с выхлопом, как у завзятого алкаша. А типа где-то меня увидит какой-нибудь немного принц, разыщет, заявит, что полюбил с первого взгляда и предложит встречаться, а потом и руку с сердцем просить станет. Но особ даже сильно разбавленных голубых кровей к нам в Малый Ширгалькуль никакими ветрами не заносило, одного вон Яшку прибило, а я на него и повелась. От безысходности, видать, и полного отсутствия выбора. До нашего берега же плывет не славное бревно, а одна щепа, да говно.

— Не припоминаю, чтобы мне хоть когда-то в жизни приходилось так замерзать. А насчёт романтики, Валентина, то планировалось все совсем не так. Я к вам выехал ещё утром, с цветами и угощением, собирался появиться вполне себе эффектно и в пристойное время, но что-то пошло не так, — счёл нужным пояснить мой внезапный гость, продолжая блаженно жмуриться.

— Вам мой адрес Сойкин дал, небось?

— Он, но исключительно потому, что поверил в мою полную для вас безопасность и чистоту намерений.

— И в чем же они заключаются, намерения эти ваши?

— Эммм… знаете, Валентина, я уже чуток отогрелся и снова на холод не хочу. А если проявлю прежнюю прямолинейность, то, боюсь, вы меня захотите выпроводить.

— Что-то это не слишком смахивает на “чистые намерения”, в таком случае.

Ясное дело, что я вполне себе понимаю, что скрыто под мужским “ты мне нравишься”. И вообще, в деревне дети ближе к природе, так сказать и изначально в курсе, что телята-жеребята-поросята, как и дитенки, не в капусте обнаруживаются. И как они попадают туда, откуда потом появляются, частенько видят, так что какие уж тут иллюзии. Вот только по большей части мужчинам, как любым самцам, хочется самого процесса ради процесса, а с последствиями иметь дел они не хотят.

— Ничего подобного! — возразил Ветров. — Я просто уверен, что нам светит получить от нашего общения массу чистого удовольствия. При этом возможность весомой выгоды и новых замечательных перспектив для вас является весьма вероятной.

Минуточку! Насчёт удовольствия ещё понятно, мало что ли ко мне по жизни приставали, его обещая. Хотя, даже распробовав с Яшкой, что же такое мужики сулили, я не присвоила бы действу оценку выше “нечто приятное”, а отнюдь не громкое “удовольствие” или пафосное “наслаждение”. Но “весомая выгода”... Он меня кем считает?!

— Что? Это вы мне что тут в словеса изящно завернули? Предлагаете спать с вами за деньги?! Совсем что ли?! Я за такое вас сейчас реально выго…

— Нет, Валентина, ни в коем разе! — выставил Ветров перед собой обе ладони, кожа на которых сильно покраснела, как и его щеки с ушами.

— А что тогда?

— Я никогда не покупаю близость с женщиной. Для меня первоочередным и обязательным является взаимное удовольствие, причем, во всех аспектах. Однако, я и не прижимистый скряга и люблю делать жизнь своей партнёрши легче, приятнее, комфортабельнее, территориально в том числе. Вот я о чем, понимаете?

Понимаю, что хрен редьки не слаще, и предлагается мне если уж не прямая оплата за секс, но все равно она же в виде каких-нибудь подарков или спонсорской помощи. И если от друзей и коллег принять ее не позорно, потому что отдам все обязательно, когда смогу опять работать, то тут отрабатывать в постели подразумевается. А это сразу — нет. И мифическими прилагающимися удовольствиями меня не подмажешь для такого непотребства.

— Значит так, господин Ветров, меня эти ваши предложения со взаимными удовольствиями неприличного свойства с любой выгодой не интересуют в принципе. И если не хотите вылететь отсюда, то тему эту закрываем, ясно?

— Ясно, — покорно кивнул визитер с прибабахом. — А могу я тогда снять джинсы?

— Чего?!!! — вытаращилась я на нахала.

Глава 6

Егор

— Снег растаял, и они влажные у меня, — пояснил, указав на потемневшие оттаявшие штанины, свои мокрые носки и даже капли воды на досках пола. — Просушить бы, если вы не против.

— А-а-а… ну снимайте, я отвернусь. И вот туда вешайте, на веревку, — и она мигом развернулась на месте.

А зря. Мне нравилось как она на меня поглядывала изучающе, щекотило от этого по нервам приятно. Потому как во взгляде все больше интереса светилось, пусть тон и оставался все таким же строго-настороженным.

Сука, все по-прежнему шло совсем не так, как планировалось и мечталось. Я не ожидал, конечно, что Валентина с визгом мне на шею кинется, как только поймет суть моего интереса и цель визита. Хотя, как по мне, дико бы обрадовался любой возможности свалить из этого богом забытого Ширгалькуля, а я же это практически впрямую предложил. Но может слишком впрямую? Стоило проявить побольше такта и поиграть в эти ритуальные межполовые игры подольше, хоть это ни разу и не мое? Но как тут, бля, играть, если вот она вживую, так близко — руку только протяни и в сто раз охереннее, даже чем я запомнил, плюс долбаный холод, полбутылки коньяка на пустой желудок, вот и лезет на язык все, что в голове. Вообще ещё чудо, что я могу изъясняться сколько-нибудь культурно, а не брякнул нечто вроде “Хочу тебя п*здец как, пошли в постель, я тебя до потери сознания от кайфа затрахаю”.

Как только очутился в тепле и хапнул аромата разгоряченного девичьего тела, в мозг все выпитое вдарило как кувалдой, аж звон в башке пошел и тут же стек к паху, напоминая, что причиндалы у меня совсем не отмерзли и в бой готовы прямо сейчас. Только отмашку бы дали.