Трясина - Марклунд Лиза. Страница 10

Директор откашлялся.

– Я не назвал бы риск доминирующим, но он существует. Мы имеем дело исключительно с секретными материалами…

Викинг поднялся.

– Больше не буду отвлекать, у вас тут, я смотрю, оживленная деятельность.

Херманссон последовал его примеру, осторожно задвинув стул.

– Да, у нас сейчас много проектов.

– Маркус рассказал, что его повысили, – сказал Викинг, надевая куртку.

– Мы все этому рады, – произнес директор базы. – Маркус талантливый молодой человек.

– Как обстоит дело с такого рода информацией? – спросил Викинг, – является ли она общедоступной?

– Кто идет на повышение? Я бы сказал, что да.

Открылась дверь. В помещение вошла молодая женщина со стаканом воды.

– Я учту ваши вопросы, – сказал Херманссон. – Найдете дорогу к выходу?

В участке было пусто и тихо. Викинг направился прямиком в кабинет Роланда Ларссона. Комната была больше, чем у него, поскольку Роланд хранил множество материалов, необходимых для осмотра места происшествия. Помимо небольших кусков брезента, осветительных ламп и камер, здесь имелись также скотч для снятия отпечатков пальцев, различного рода порошки с сажей и прилагавшейся кисточкой, магнитные кисточки, штемпельные подушечки для отпечатков пальцев, мелки, стеклорезы, желатиновые пластины для снятия отпечатков подошв, силиконовые препараты, аминокислотные реактивы и множество других баночек и коробочек, назначения которых Викинг не понимал. Он был в курсе технических новшеств, пока сам выезжал на задания, но с тех пор, как стал шефом полиции, ни разу не прикасался к техуглероду.

На полках теснились упаковки с клейкой красно-коричневой массой, применяемой для отливок с повреждений замка при краже со взломом, мощные лампы, запечатанные упаковки с тестами ДНК, еще смеси с техуглеродом – он испытал чувство, похожее на отчаяние.

Что Роланд обычно наносит на бумагу? Для старых чеков он точно не использует порошок с кисточкой, окунает их в какую-то жидкость – как она там называется?

Несколько пластиковых емкостей и бутылка рядом с ними. «Эвидент 32 унции. Нингидриновый латентный реагент для отпечатков пальцев HFE-7100, готовый раствор». Точно, оно! Субстанция прилипает к аминокислотам. То, что ее можно использовать для выявления отпечатков пальцев, обнаружили шведы. Кажется, где-то должен быть спрей, если ему не изменяет память…

Само собой, на Роланда можно положиться. Флакончик с нингидрином стоял на полке ниже. Взяв с собой спрей, Викинг вернулся в свой кабинет. Зажег лампу под потолком, достал из внутреннего кармана пакетик с запиской Урбана. Положив его на пол рядом с письмом, сделал несколько фото своим телефоном. На конверт махнул рукой, тот слишком контаминирован.

Затем тщательно попрыскал химикатом и на письмо, и на записку. Помещение заполнилось острым запахом спирта – народ подумает, что он сидит и пьянствует на рабочем месте. Ну и ладно. Когда он поднял бумаги, под ними на полу остались сухие прямоугольники.

Он внимательно рассмотрел письмо. Ничего особенного не видно, только текст и влажность. Может, он перестарался?

Впрочем, нет, оно же должно сначала высохнуть. Может быть, положить в духовку? Нет, дело кончится тем, что он его сожжет.

Усевшись на стул, он принялся ждать.

В ту ночь тридцать лет назад он шел в цепи, прочесывавшей южную часть Кальмюрена. Там на кочках больше всего морошки, поиски сосредоточили в том квадрате. Около полуночи ему сообщили, что обнаружена машина, вскоре после этого нашли дочь. Он ехал в больницу как в трансе, вокруг машины вился туман. Когда он вошел, главврач отделения скорой помощи, Гунилла Ланден, сидела с ребенком на руках. Девочке только что дали бутылочку молочной смеси, малышка была завернута в большое шерстяное одеяло. Передав ребенка медсестре, врач повела его в свой кабинет. Пояснила, что жизни дочери ничто не угрожает, что она полностью восстановится. Это сообщение не принесло ему никакой радости. Запомнилось только облегчение, когда доктор Ланден сказала, что малышку оставят до утра на отделении под наблюдением – по поводу того, что ему не придется нести за нее ответственность.

До сих пор его жгло чувство вины. Оно мешало ему догнать сегодняшний день. Элин ускользала от него, как тот ангел, которым была ее мама.

Он склонился над столом. Лист бумаги высох. На нем материализовалось множество розовато-лиловых пятен. Он зажег настольную лампу, склонился, изучая результаты. Начал с письма.

Большинство пятен оказались вытянутые и фрагментарные, не отпечатки пальцев, а какие-то другие следы. Возможно, сливочный соус от ужина. Он слишком поверхностно знаком с криминалистикой, чтобы оценить детали. Но внизу в левом углу виднелся отчетливый отпечаток большого пальца. Ничто другое не могло так выглядеть. Основание пальца было шире верхушки. На всякий случай он посмотрел на свою руку. Да, так выглядит только большой палец.

Липкими от нингидрина пальцами он перелистал тоненькую папку дела об исчезновении Хелены. Там был целый набор отпечатков пальцев, которые коллеги сняли у них в доме после ее исчезновения – на ее кофейной чашке, стакане для чистки зубов, на пакете с подгузниками и бутылочке с соской. В его экземпляре содержались ксерокопии перефотографированных снимков, то есть копии с копий, мутные и с зерном.

Найдя отпечатки ее больших пальцев, он положил их рядом с письмом для сравнения. Отпечатки пальцев не меняются с возрастом.

Трудно что-то увидеть. Его копии слишком мутные. Да и оригиналы были не очень, это он помнил.

Но один отпечаток очень похож. Викинг исследовал папиллярные линии, поперечные черточки, форму пальца. Совпадает? Невозможно сказать.

Он потянулся к записке из пансионата – листу бумаги, который она точно держала в руках. В целом отпечатки пальцев можно снять только по свежим следам. Но пористые материалы вроде бумаги могли в самом лучшем случае хранить отпечатки до тридцати лет. Если повезет, он найдет тут материал для сравнения.

Но записка Урбана за десятилетия была захватана целиком и полностью. Практически весь лист стал розовым, и все отпечатки, которые он мог разглядеть, были одинаковыми. Ни один из них не походил на отпечаток большого пальца на письме. Должно быть, бедняга все эти годы перелистывал и перечитывал записки.

Выбросив записку в корзину для бумаг, Викинг взял конверт.

Hotel International Stockholm.

Зачем логотип на анонимном письме?

Потому что оно вовсе не анонимное.

В эту самую минуту с грохотом хлопнула дверь, ведущая с улицы в холл. Викинг уставился на закрытую дверь своего кабинета – что за чертовщина?

Он оглядел помещение, бросил взгляд на стол, на пол – боже милостивый! Нельзя, чтобы кто-то все это увидел. Он вскочил, потом снова сел, сгреб бумаги со стола и запихнул их в верхний ящик. Услышал чуть шаркающие шаги в коридоре – это Карина Бюрстранд. Быстрым шагом он подошел к двери, распахнул ее и вышел в коридор, плотно закрыв ее за собой. Администратор, шлепавшая по коридору в своих кроксах, удивленно уставилась на него.

– Как хорошо, что ты сегодня пришла, – сказал Викинг. – У меня к тебе один вопрос.

– Я только пополню автомат с газировкой, – ответила она и пошла в кухню.

Он последовал за ней, встал, опершись о столешницу.

– Речь идет о моей жене, – произнес он.

Теперь Карина посмотрела на него, выпрямила спину, опустив сумку с банками шипучки.

– Что случилось?

– Вы ведь с ней общались? Обсуждали книги?

– А что?

Она смотрела на него скептически. Они знали друг друга с семи лет, всю школу отходили в один класс и тридцать два года проработали вместе. Ее он не сумел бы обмануть.

– Я нашел странную записку, – сказал он. – Возможно, ее написала она.

Администратор осторожно поставила пакет из магазина на пол.

– Викинг, – сказала она. – Я знаю. На прошлой неделе исполнилось тридцать лет с тех пор, как она умерла. Это как-то связано?

Викинг сделал быстрый вдох – он и не подозревал, что она помнит.