Убийца Войн - Сандерсон Брэндон. Страница 105

Она сидела в комнате одна – в небольшой пристройке к зданию невдалеке от трущоб. Вашер платил за нее несколько монет в день, хотя сейчас его не было. Он умчался по какому-то делу.

Покончив с едой, Вивенна откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Она достигла той степени изнеможения, когда и заснуть нелегко. То, что каморка была очень мала, тем паче не помогало. В ней даже не удавалось вытянуться в полный рост.

Вашер не преувеличил, когда сказал, что работа предстоит напряженная. Остановка за остановкой, встреча за встречей. Вивенна выступала перед идрийцами, урезонивала их, заклинала не подстрекать к войне Халландрен. Никаких ресторанов, как с Дентом. Никаких обедов с разодетыми людьми под охраной. Только усталые работяги, мужчины и женщины, группа за группой. Многие из них не роптали, а то и вовсе не проживали в трущобах. Но они были частью идрийской диаспоры в Т’Телире и могли повлиять на друзей и близких.

Вивенне они нравились. Она им сочувствовала. Такая деятельность пришлась ей куда больше по душе, чем прежняя, с Дентом, а Вашер, насколько она могла судить, вел себя честно. Она решила довериться чутью. Решение было ее личным и означало, что до поры она будет помогать Вашеру.

Он не спрашивал, охота ли ей продолжать, – просто водил ее с места на место, рассчитывая на поддержку. И Вивенна не подводила, встречаясь с народом и вымаливая прощение, как бы тяжело это ни давалось. Она не знала, сумеет ли исправить уже содеянное, но была готова попытаться. Такой решимостью она добилась некоторого уважения со стороны Вашера. Тот выказывал его куда неохотнее, чем Дент.

«Дент постоянно морочил мне голову». Вспоминать о нем было по-прежнему нелегко. Разум отказывался признать очевидное. Вивенна подалась вперед, уставившись на голую стену в своей клетушке. Ее затрясло. Хорошо, что она так напряженно трудилась. Это позволяло не думать о неприятных вещах.

Кто она? Кем себя считать, когда пошли прахом все ее прежние старания с ипостасями? Ее уже не назовешь самоуверенной принцессой Вивенной. Тот человек умер, остался в погребе при окровавленном трупе Парлина. Ее уверенность проистекала из наивности.

Теперь она понимала, как легко ее провели. Знала цену забвения и успела вкусить мрачных истин подлинной нищеты.

Да, но той, другой, она тоже не могла себя считать – бродягой, воровкой, забитой тварью. То была не она. Те недели казались сном, навеянным одиночеством и предательством, подпитанным превращением в бесцвет и удушающей болезнью. Притворяться, что это стало ее подлинным «я», – значит пародировать истинных обитателей улиц. Людей, среди которых она пряталась и кому старалась подражать.

Что же оставалось? Была ли она кающейся, кроткой принцессой, которая склоняла голову перед простонародьем и обращалась к нему с мольбой? Отчасти это тоже игра. Она искренне сожалела, но превратила сломленную гордыню в орудие. Снова не то.

Кто же она такая?

Ей стало тесно в крохотной комнатушке. Вивенна встала и распахнула дверь. Район был не захолустным, но и не процветал. Обычное место, где жили люди. Улица расцвечена достаточно, чтобы выглядеть гостеприимной, но здания маленькие, и в каждом – по нескольку семей.

Она пошла по улице, стараясь не слишком удаляться от снятой Вашером каморки. Миновала деревья, восхищаясь их цветением.

Что она за фигура? Что осталось, когда сорвали маску принцессы и отняли ненависть к Халландрену? Решимость. Она была неподдельна, и это Вивенне нравилось. Она заставила себя стать той, кем пришлось, чтобы выйти за Бога-короля. Стремясь к этой цели, она упорно трудилась и жертвовала собой.

Ханжой она тоже была. Теперь она познала подлинное смирение. По сравнению с ним ее прошлая жизнь казалась наглее и возмутительнее, чем любая цветастая юбка.

Она верила в Остра. Любила учение пяти видений. Смирение. Жертвенность. Чужое горе – превыше собственного. Но она начинала думать, что вместе со многими другими зашла в этой вере чересчур далеко и сама ее кротость стала формой гордыни. Теперь она поняла, что избрала ложный путь, сосредоточив веру на одежде, а не на людях.

Ей захотелось научиться пробуждать. Зачем? Что это вскрыло в ее личности? Ее религия отвергала подобное орудие. И только ли ради могущества она за него взялась?

Нет. По крайней мере, она так надеялась.

Оглядываясь на недавние события, Вивенна досадовала из-за постоянной беспомощности. И да, это казалось частью ее настоящего «я». Она была женщиной, которая готова на все, лишь бы увериться в своих силах. Вот почему она так усердно училась в Идрисе. Именно поэтому ей захотелось освоить пробуждение. Она стремилась познать как можно больше и подготовиться к возможным невзгодам.

Ей хотелось научиться всему. Пусть это дерзко, но правду не утаить. Она желала впитать все, что требовалось для выживания. Невежество оказалось самым унизительным изъяном за время ее пребывания в Т’Телире. Такой ошибки она больше не повторит.

Вивенна кивнула себе.

«Значит, пора упражняться», – подумала она, вернувшись в каморку. Достала веревку, которой связывал ее Вашер, – первую свою пробужденную вещь. Дох она уже вернула себе.

Вивенна вышла наружу, поигрывая зажатой меж пальцев веревкой. «Команды, которым меня научил Дент, – простые фразы. „Держи вещи“. „Защищай меня“». Он говорил о важности намерения. Пробудив свои путы, она заставила их двигаться, как часть собственного тела. Это было нечто большее, чем команда. Та оживляла, но намерение – сознательная инструкция – указывало цель и образ действий.

Вивенна остановилась у большого дерева с тонкими ветвями, которые под бременем цветов склонились до земли. Встав подле ветки, она дотронулась до ствола, чтобы воспользоваться цветом коры. Простерла руку с веревкой.

– Держи вещи, – скомандовала она, испустив дох. И ощутила укол паники, когда мир потускнел.

Веревка дрогнула, но пробуждение обесцветило не дерево, а тунику. Та посерела, а веревка змеей обвилась вокруг ветки. Дерево чуть хрустнуло, когда она затянулась туже. Однако свободный конец начал причудливо изгибаться.

Вивенна хмуро наблюдала, пока не сообразила, в чем дело. Веревка обмоталась вокруг руки, пытаясь удержать и ее.

– Остановись, – приказала Вивенна.

Ничего не произошло. Та продолжала затягиваться.

– Твой дох – ко мне.

Веревка замерла, и дох вернулся. Вивенна размотала ее. «Все в порядке, – подумала она. – Команда „держи вещи“ работает, но она довольно расплывчата. Веревка опутает не только то, что я хочу связать, но и пальцы. Что, если попробовать иначе?»

– Держи эту ветку, – скомандовала она.

Дох снова покинул ее. На сей раз в большем объеме. Брюки обесцветились, а веревка обвилась вокруг ветки. Свободный конец остался неподвижным.

Вивенна забрала дох обратно. Это, как объяснил Вашер, не вызывало потрясения, попросту возвращая к нормальному состоянию. Если провести без доха несколько дней, то восстановление сил окажется непомерной нагрузкой и захлестнет. Немного похоже на чрезмерно пахучий плод, от которого откусывают понемногу.

Она осмотрела одежду, совершенно серую. Из любопытства попробовала еще раз пробудить веревку. Ничего не вышло. Она подобрала палку и повторила. Теперь сработало, и палка лишилась цвета, хотя потребовалось намного больше дохов. Наверное, потому, что та была не особенно яркой. Древесный же ствол вообще не годился для извлечения красок. Очевидно, что нельзя обесцветить живой объект.

Вивенна оставила ветку в покое и вернулась в каморку за цветными носовыми платками Вашера. Затем опять пошла к дереву. Можно ли наполнить веревку дохом, а потом дать команду что-то держать? Как это вообще сформулировать?

– Держи вещи, которые я велела держать, – скомандовала она.

Без толку.

– Держи ветку, когда я велю.

Снова ничего.

– Держи все, что я скажу.

Тщетно.

Сзади раздался голос:

– «Держи, когда бросят».

Вивенна подскочила и крутанулась на месте. Позади стоял Вашер, державший Ночного Хищника острием вниз. На плече висела котомка.