Потерянные (СИ) - Невер Анна. Страница 9

— Да, дружок. Наломал ты дров за два месяца, — Тиса стала осторожно продвигаться по просеке, которая петляла дальше вглубь леса.

Древоеда девушка нашла сидящим у края густой осиновой рощицы. Положив толстое желтоватое пузо на усыпанную щепками землю, ящер точил ветку заваленной ольхи, точно огромный зеленокожий кролик. Он вгрызался в нее двумя желтыми передними зубами и громко чавкал. За полгода, пока Тиса не навещала древоеда, тот успел отутюжить гектар леса. Две белохвостые чирки, завидев Тису, бросили выбирать насекомых из кожных складок ящера, и разом спорхнули с его спины.

Древоед перестал жевать, и посмотрел на приближающуюся девушку блестящими выпуклыми глазами. Фыркнул, повел длинным хвостом, сгребая в кучу бревна. И снова принялся жевать.

Память у древоедов короткая, нрав дружелюбный — это Тиса читала в энциклопедии древних животных, еще в детстве. Сначала расстраивалась, что ящер ее не помнил, а потом подумала, что к лучшему.

Девушка присела на пенек, сняла с сухой коряги клочок зеленого пуха. Помяла в руках. Тонкие и мягкие шелковистые волоски грели ладонь. Линька. Древоед взрослел. Обзавелся толстой кожей. Вон, какой здоровяк. А был-то не больше теленка, когда из ямы вытаскивала. Вот радости-то было. С детства мечтала увидеть хоть одного из древних, мордоклюв не считается. И вот, пожалуйста, — найденыш. Из семейства драконьих, между прочим. И ничего, что крылья уже превратились трудами эволюции в два кожистых бугра.

Тиса собралась было спрятать зеленый пух в карман, но тот сорвался с рук и полетел, гонимый ветром. Войнова достала нож из ботинка, прицелилась и метнула. Ножик послушно пришпилил комок пуха к стволу обломанного граба. Тиса улыбнулась успеху. Положив клочок шерсти в карман, она еще метнула пару раз нож, и убрала его в ботинок. Затем еще какое-то время сидела, наблюдая за ящером. Заодно, перекусила перед обратной дорогой бутербродом с солониной и петрушкой. Закинула крошки в рот. Сияющая улитка Солнце еще по-летнему теплое перевалило за пик небосклона и поползло вниз. Пора. Девушка проверила шнурки на кожаных ботинках. Счистила щепкой с каблуков болотную грязь.

— Когда в следующий раз увидимся, не знаю, — произнесла Тиса вслух, поднимаясь. — Повезло, что ты за Гартовым болотом устроился. Увежане боятся к нему ходить. А то досталось бы тебе от них на орехи. Боюсь даже подумать, что бы было, если бы в части о тебе узнали. Девушка невольно вспомнила азарт в глазах Витера, когда он спросил о древних.

Вскинув сумку на плечо, Тиса помахала древоеду рукой. Тот даже морду не повернул, увлеченно заламывал передними лапами желтолистый граб. Девушка нырнула в тенистую чащу.

Ватрушка встретила ее радостным ржанием.

— Заждалась? — Тиса протянула кобыле горсть малины. Лошадь осторожно подхватила с руки ягоды мягкими теплыми губами. Тиса забралась в седло. Теперь к Теплым. С этой стороны гряда не исхоженная, не то, что со стороны перевала. Вероятность приметить жилу как-никак больше.

Вот она, Большуха. Гряда скал-исполинов, подпирающая небо. У подножия покоится груда огромных, больше человеческого роста, глыб. Щербатых и вечно теплых, даже при лютом морозе. Тиса повела кобылу вдоль гряды, всматриваясь в хоровод скал. Вдруг, повезет, и она увидит каховичную жилу. Что-то блеснуло у вон того выступа, словно голубой всполох. Или показалось? Нужно вернуться и проверить при удобном случае, решила Тиса.

Обратный путь показался короче. Уже через три часа Войнова въезжала в Увег. Поднимаясь в горку по Пятичной улице, девушка не сразу заметила известную на всей округе парочку забияк. Иначе свернула бы в Весенний переулок.

Худой костлявый Казимир Семечкин, или просто — Казик, пошатывался и смотрел под ноги, чтобы не упасть. Судя по торчащему горлышку бутылки из кармана его мятых штанов, бездельники уже отметили новый день. Здоровяк по кличке Пыж держался бодрее. Красные глаза его не сразу сфокусировались на Тисе. Но как только они сделали это, Пыж ухмыльнулся и заорал:

— Эй! Красотка, куда же ты! А поцеловать?

Тиса пришпорила кобылу, благополучно минуя мужчин. За спиной она услышала ругательство. До чего неприятные типы.

Эта парочка наводила шорох по всей округе. Самой скандальной оказалась их выходка на похоронах бабки Фрони, матери пекаря, этой весной. Дождавшись, пока убитые горем родственники покинут на ночь комнату с покойницей, эти шалопаи забрались в окно. Привязав к кисти покойной веревочку, кончик протянули за окно. Поутру прибыли певчие. Только затянули протяжно «отходную», как вдруг покойница помахала священнику белой ручкой. Естественно, бедолаг-храмников просто вынесло на улицу с жуткими воплями.

Случай выбраться в Теплые представился через пару дней. Девушка взглянула вверх на скалистую гряду, где в пятидесяти локтях от земли находился каменный уступ, образующий площадку. Там ей привиделся голубой отблеск в прошлый раз.

«Ганна бы не одобрила», — подумала Тиса, натянув брюки, холщевые солдатские с карманами. Кожаный толстый ремень продернула в лямки на поясе. За него заткнула подол юбки. Ватрушка, привязанная к сосне, укоризненно фыркнула.

— Чего фыркаешь? Думаешь удобно в юбке по скалам лазить? Попробуй сама. Или тебе не нравится, что я Агапу ничего не сказала? Зачем старику волноваться. Тут не особо высоко. Сама справлюсь.

В свои пятнадцать предоставленная сама себе она лазила в скалы просто ради развлечения. Наметив маршрут подъема, (выбирая более пологие места), Тиса закинула на плечо сумку:

— Не скучай.

Первые тридцать метров по насыпи у подножия гряды. Осторожно, чтобы не упасть и не съехать вниз. Затем с уступа на уступ, с глыбы на глыбу, придерживаясь за каменные откосы. Вверх и вверх. Когда половина пути осталась за спиной, Тиса взглянула вниз. Ватрушку закрывали пушистые кроны сосен. Расстояние до земли неожиданно показалось внушительным.

— Понесла ж меня нелегкая, — прошептала девушка себе под нос. Кажется, в пятнадцать лет все было намного легче. Тиса решила больше не смотреть вниз и быть предельно аккуратной. Широкий край скальной площадки, за которым, как ей верилось, как раз и голубела жила каховика, медленно приближался. Последние метры давались с трудом. Чем ближе подбиралась девушка к цели, тем более отвесной становилась скала.

Стиснув зубы, она карабкалась вверх, основательно прощупывая очередной узкий уступ, перед тем, как перенести на него вес тела. «Так. Еще немножко, подтянись. Ну же? Вот так». Хорошо, что она надела старые перчатки, иначе мигом стерла бы ладони в кровь. Ссадин и царапин и так вдоволь нацепляла. «Добралась!» — Тиса уцепилась за край площадки. Легла на локоть, чтобы подтянуться, и вдруг вздрогнула: на плато стоял человек. Темная мужская фигура. Девушка почувствовала, как ноги соскальзывают. Она громко вскрикнула, повиснув на одной руке. Далеко внизу качнулись насыпь и сосны. Неожиданно, сильные руки обхватили ее запястье.

— Я вам помогу. Давайте вторую руку. Держу вас, — говорил человек отрывисто и хрипло.

Тиса забралась на площадку, поднялась с колен. Когда она взглянула в лицо спасителя, облегченно вздохнула. И правда, у страха глаза велики. Ей помог выбраться паренек, лет семнадцати. С высоты ее двадцати шести — просто мальчишка. Худой до жалости. Невзрачной внешности. Словно пылью прибитый, сказала бы Камилла. Голову паренька стягивал обруч, а за ухом торчал кончик пера. Сразу ясно — из шкалушей. Шкалуши — народец Рудненских Облачных гор, любит украшать себя перьями и овчинными крашеными нитями. Как бы в подтверждение Тиса разглядела на пальце паренька моток цветных ниток — наподобие кольца, и еще моток — вокруг шеи. Льняная рубаха-косоворотка сидела на нем слишком свободно. В остальном же, — самый обычный парень, каких в Увеге полно.

Заметив, что мальчишка в ответ хмуро оглядывает ее одежду, Тиса хотела было высвободить подол юбки из-за пояса. Но передумала. Плевать, — не император, чтобы она тут смущалась как девчонка.