Национальность – одессит (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 98

— Из небогатых провинциальных разночинцев, — ответил я. — Пока величина незначительная, но упорный, перспективный. При толковом руководстве пойдет далеко.

— Моя жена тоже так сказала, — поделился он.

— В России капитал обязан жениться на власти, если хочет выжить. На двух ногах легче стоять и богатеть, — подсказал я.

— Тут ты прав! — согласился купец первой гильдии.

Не знаю, прислушались ли к моему совету, или Агафья Никаноровна сама сделала правильный вывод, что Клара Пфефель меня не интересует и вообще достойна лучшего, или девушка сама подсуетилась, но во время обеда сидела она рядом с корнетом Картузовым. Молодые люди быстро нашли общий язык. Когда я сказал Игнату, что собираюсь уезжать, он заявил, что не поедет со мной, доберется на поезде. Он ведь, в отличие от меня, обладает важным талантом — умеет танцевать, поэтому не может оставить даму без партнера.

— Их благородие ждать не будем? — спросил Павлин.

— Он за барышней приударил, — сообщил я.

— Дело молодое, куда ж без этого⁈ — философски произнес кучер и стегнул своего мерина кнутом.

109

Поучившись в самых неожиданных местах, я сделал глубокомысленнейший вывод, что не только студенты делят преподавателей на типы, но и преподаватели студентов. На самом низу тупые, которых учить бесполезно. Значительную долю среди них занимают мажоры разных мастей, которым надо дать хоть какое-то образование и посадить на теплое место. Не мешают преподавать — и слава богу. Усердным и мажорам ставят низший проходной бал, остальных рубят. Есть болото, в нижней части которого хоть что-то понимают, а в верхней чуть больше. Этим ставят оценку по настроению, но редко высокую. Над ними находятся целеустремленные середняки, которые недостаток ума компенсируют усидчивой задницей. Как ни странно, именно из таких выходит большая часть преподавателей университетов. Они обслуживают своего наставника, подбирая крохи с его научного стола, из которых лет за пять-десять клепают магистерскую, а потом докторскую, и годам к тридцати пяти-сорока становятся профессорами, объясняя такой натужный карьерный рост кознями конкурентов. Выше расположились отличники, которым знания даются легко. Они радость преподавателей, им помогают, но в меру симпатии. На самом верху талантливые или те, кого сочли таковыми. Этим большая часть преподавателей помогает во всем, включая выдачу стипендий и перевод на бесплатное обучение, чисто из классовой солидарности, не зависимо от того, с какой студент кафедры, факультета, университета… Класс этот — ученые.

За два года обучения в университете три мои статьи были разобраны в «Записках». Преподавателям с других кафедр, особенно ботаникам и зоологам, мои труды были малопонятны, но они сделали вывод, что этот студент одной крови с ними, а своим надо помогать. Остаться при университете для подготовки к профессорскому званию можно только с диплом первой степени. Чтобы получить его, половина оценок должна быть «весьма удовлетворительно». Да, по непрофильным предметам студент не всегда вытягивает на такую, но так ли это важно⁈ К тому же, сегодня они помогут таланту с кафедры химии, завтра поддержат их протеже.

Сдача полукурсовых экзаменов началась десятого мая. В экзаменационную комиссию по каждому предмету входили председатель (ординарный профессор) и два преподавателя, среди которых могли быть и экстраординарные, и лекторы, и приват-доценты, и изредка ассистенты. Вопросы в билетах и дополнительные были по всем лекциям за два года. Если завалили, можешь сделать вторую и иногда третью попытку до конца мая, потому что, в зависимости от количества студентов на отделении, принимали два-три дня через разные промежутки времени. Кто-то попробует пересдать осенью, или следующей весной, или через год и даже два. Главное — уложиться в два года, но можно и еще год выклянчить, сходив на поклон к ректору. Обычно разрешает. Нельзя убивать в человеке тягу к знаниям.

Девятого мая я случайно встретился в коридоре с ректором университета Занчевским, который сказал, что ждет меня завтра на экзамене. Я собирался сдавать теоретическую механику самой последней. Был уверен, что мне не поставят выше или ниже удовлетворительно, что не страшно, потому предмет был дополнительным, по нему можно иметь такую оценку, но она могла повлиять на других преподавателей. Подхалимов среди них хватает. Решат, что ректор намекнул, что меня надо гасить, и подшестерят.

Взяв билет, я пошел ва-банк, заявив, что готов сдавать без подготовки, чтобы получить на балл выше.

— Кто бы сомневался! — весело произнес Занчевский и обратился к двум другим членам комиссии, приват-доцентам, которые читали лекции по курсу «Основы механики» после того, как он стал ректором: — Уверен, что вы знакомы с его работой, опубликованной в последнем номере нашего альманаха, так что не будем зря терять время, — и написал в моей книжке студента «весьма удовлетворительно».

Остальные преподаватели намек поняли. Единственный напряг был при сдаче физики, когда меня попытался завалить приват-доцент Кислевский, который вел курс «Электричество» и порой нес такую пургу, что я не сдерживался, поправлял. Даже появилась мысль, что надо было поступить на отделение физики: с моими познаниями в электричестве быстро бы стал научным светилом. К счастью, председатель ординарный профессор Кастерин урезонил его. В итоге в моем дипломе будет стоять оценка «весьма удовлетворительно» по обязательным и дополнительным предметам «Органическая химия», «Зоология и сравнительная анатомия животных», «Анатомия и физиология растений», «Морфология и систематика растений», «Физическая география и метеорология», «Минералогия», «Геология и палеонтологии», «Агрономия», «Основы механики», «Математика», «Физика».

Уже после второго курса у меня больше оценок, чем вообще надо иметь выпускнику университета (не менее восьми на диплом второй степени и десяти на первой), но нет пока полного курса по какому-нибудь предмету, который и определит мою специальность. Начиная с третьего курса, обязательными предметами будут только профильные, так что пока можно без проблем поменять отделение и, с небольшой досдачей, разряд на математический. Я не ищу легких путей, поэтому решил остаться на естественном разряде, но изучать сразу три предмета — кроме химии, еще геологию и агрономию.

110

Двадцать девятого мая, с опозданием дней на десять, была закончена доводка буксира-толкача «Альбатрос» и проведены ходовые испытания. На них прибыл главный инженер Штерн Феликс Вальдемарович и пара чинов пониже из головного офиса. На ходовом мостике места всем не хватило, поэтому свита расположилась на главной палубе в носовой части буксира. Внутри, кроме главного инженера и меня, были капитан Сватов Петр Феодорович и старший помощник Куликов Мартын Саввич. Оба раньше работали на пароходах «РОПиТ», старпомом и вторым помощником соответственно, бороздили моря и океаны, а потом женились и решили подыскать такую работу, чтобы чаще бывать дома. У предыдущего нанимателя не нашлось, а я предлагал оклад не ниже, чем получали ранее. Первому двадцать восемь лет, черноволос, скуласт, крепко сложен, молчалив. Второму двадцать шесть, белобрыс, худ и мягче, что лицом, что телом, что характером, что языком. За штурвалом пятидесятидвухлетний боцман Паскулеску Роман Ионович, кряжистый, длиннорукий, с наполовину седыми черными курчавыми волосами и мощным носом. Еще один матрос и кок-матрос стоят на главной палубе у кнехтов, ждут, когда поступит команда отшвартоваться от пирса, а потом ошвартоваться к барже «Чайка» и заняться сцепкой. Два механика, тоже с опытом работы на пароходах (свободных дизелистов не нашел) и два моториста находятся в машинном отделении, где уже с полчаса стучат главные двигатели, прогреваясь. Переходы по морю от Одессы до Днестровского лимана будут короткие, часа два-три, а на реке ходовую вахту стоять будут только днем. Как мне сказали, на Днестре нет буев с огнями, только вешки где-нигде. Все члены экипажа в темно-синей форме, пошитой за счет судовладельца. У офицеров кителя, у рядовых курточки с золотыми нашивками на рукавах согласно должности, какие введут в будущем.