Крылатый воин (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 66

Вечером они сообщат нам, что плот обнаружили. Спасенные благодарят нас от чистого сердца. Это был экипаж «Летающей крепости», сбитой два дня назад над Лаэ. Они приводнились на мангровые заросли на вражеской территории, смогли накачать плот и отправиться в плавание. Судоводительские навыки не соответствовали летным, из-за чего оказывались все ближе к городу, который бомбили во время налета. Представляю, как бы обрадовались японцы, поймав их.

В воскресенье первого августа на базу Дободура прилетел заместитель командующего Пятой воздушной армией генерал-майор Эннис Уайтхед — сорокавосьмилетний бугай, уроженец штата Канзас. Что по виду, что по замашкам — вылитый уличный коп, крышующий неблагодарных проституток. Уж насколько тупые морды у советских офицеров, но американские дают им фору. Погоняло у генерала Эннис-Менис (menace — угроза). Как по мне, правильнее было бы Эннис-Пенис.

Личному составу всех подразделений, расположенных на аэродроме, приказали построиться в парадной форме. Генерал со свитой расположился в тени недавно достроенного, двухэтажного здания штаба, а остальные парились на солнцепеке. Эннис-Менис толкнул хвалебную речь в адрес доблестной Пятой воздушной армии, после чего началась раздача наград. Майору Уилкинсу и мне вручили «Крест за выдающиеся летные заслуги». Это бронзовый крест, поверх которого четырехлопастной пропеллер, и пятью лучами, выходящими из четырех углов и образующими квадрат. Ленточка синяя с двумя белыми вертикальными полосками у краев и красной посередине. На реверсе ничего нет, можешь сам выгравировать имя и звание. Аналогичная награда есть во всех родах войск армии США. Она второго уровня, как «Серебряная звезда», выше только «Медаль Почета». Разница между ними в том, что последние две федеральные, вручаются представителям всех родов войск. Мне в придачу присвоили постоянное звание капитан. На втором заходе, когда выдавали «Воздушные медали», получил сразу две: за три сбитых самолета и потопленную подводную лодку. Поскольку у меня таких медалей теперь пять, на ленте вместо бронзовых дубовых листиков будет один серебряный. Капрал Джон Ренделл, как соучастник уничтожения подлодки, получил один дубовый на ленточку и был повышен до капрала. Как догадываюсь, отныне его палкой не выгонишь из армии до пенсии.

Мероприятие продолжалось долго. К концу его я был мокрый от пота. Не предполагал, что на аэродроме Дободура столько летчиков, заслуживших награды.

После чего генерал Уайтхед собрал в инструкторской всех старших командиров, включая меня. Он решил поделиться своими соображениями, как правильно бомбить противника. Предлагал налетать днем несколькими эскадрильями и с большой высоты ровнять все с землей. К тому времени я уже знал, что боевого опыта у Энниса-Мениса нет, что он почти все время ошивался в штабах, занимался материально-техническим снабжением и прочими такими же опасными делами. В Пятой воздушной армии он занимался тем же. «Крест за выдающиеся летные заслуги» получил семнадцать лет назад за показательные полеты, причем был вторым пилотом. Во время посадки в Буэнос-Айресе они столкнулись с другим самолетом, и выжил все один человек. Угадайте, кто?

Мне его нудение надоело, поэтому ответил на его вопрос «Что скажите, парни?»:

— Генерал, японским зенитчикам даже целиться не надо будет. Пуляй в небо — в кого-нибудь да попадешь. Нашей армии хватит на десяток таких налетов. Потом вам будет некем и нечем командовать.

— Ты только что получил постоянное звание капитан, не так ли? — произнес он. — Поэтому ты уверен, что знаешь больше меня?

— Я получил звание за боевые вылеты. На сегодняшний день у меня их сорок два, — проинформировал его.

На этом разглагольствование старого болвана и закончились к радости всех присутствующих.

— Хорошо ты срезал этого РЕМФа (Rear Echelon Mother Figure — тыловой ублюдок)! — похвалил майор Уилкинс, который стал относиться ко мне теплее после того, как меня назначили командовать Восемьдесят девятой эскадрильей.

Зато подполковнику Дэвису мое выступление очень не понравилось:

— Мой однокурсник, служивший под командованием Энниса-Мениса, предупредил, что те, кто перечил генералу, оказывались в самых скверных местах службы. Так что в общении с ним лучше почаще повторять «Да, сэр!».

— Я не кадровый военный, мне это ни к чему. Закончится война, сразу уволюсь. А пока любое другое место можно считать поощрением в сравнении с боевыми вылетами, — легкомысленно отмахнулся я.

Вскоре я забыл о генерале Эннисе-Пенисе, сосредоточился на управлении эскадрильей. В нее пришло пополнение из двенадцати выпускников военных летных школ на новеньких самолетах. Я слетал с ними дважды на бомбежку с большой высоты вражеской пехоты в джунглях, потренировал летать на бреющем. В третий раз отбомбились с малой высоты по городу Финшхафен, после чего сразу четыре самолета, включая мой, встали на ремонт.

Двадцать первого августа полетели всей эскадрильей вместе с «Митчеллами» из Тридцать восьмой бомбардировочной группы бомбить с малой высоты аэродром около деревни Дагуа западнее Вевака. Ведущими были мы, а соседи перенимали опыт. Нас прикрывали шестнадцать тяжелых истребителей «Молния» или, с моего легкого языка, «Две балки, одна зарплата». Дагуа — очень большой аэродром с взлетной полосой шесть тысяч семьсот футов (более двух километров), способный принимать тяжелые бомбардировщики. В северной части тридцать три ангара для самолетов разных типов, в центре — четырнадцать, в южной — тридцать два. Само собой, многие пустовали, но могли быть использованы. Защищали аэродром четыре зенитные батареи: две калибром двадцать пять миллиметров и по одной ста и ста двадцати семи.

Мы зашли с севера двумя волнами на высоте около двухсот футов. Первой строем пеленг, чтобы обработать аэродром на всю ширину, отбомбилась моя эскадрилья из двенадцати самолетов и сразу за нами — «Митчеллы». Использовали пятисотфунтовые бомбы, фугасные и фугасно-осколочные с замедлением взрывателя на двадцать две секунды. Зенитки лупили по нам почти в упор, благодаря чему попадали редко. Слишком быстро мы уходили из зоны обстрела. Серьезные повреждения получил только один «Митчелл», полетел на малой высоте к ближайшему американскому аэродрому.

Мы направились на базу с набором высоты. «Митчеллы» сразу отделились, полетели ниже, прикрывая своего «подранка». Южнее Дагуа на высоте около пятнадцати тысяч футов вертели карусель наши и вражеские истребители. Американцы называют такие бои собачьей свалкой. На стороне врага сражались около тридцати «Ки-61» «Хиен (Ласточка)», усовершенствованные копии «Мессершмитт-109».

— Поможем истребителям, — предложил я своим подчиненным. — Разбиваемся на пары, и каждый атакует свою цель.

Я знал, что гоняться за истребителями бестолку, у «Хэвока» скорость намного ниже. Подловил пару «Хиенов», когда после разворота выскочили прямо на нас.

— Сэм, бери второго! — приказал я своему ведомому Самуэлю Паркеру.

Японцы ждали нападения сверху, поэтому с запозданием среагировали на атаку снизу. Пулеметные очереди уже разматывали слева носовую часть «Ки-61», когда летчик попробовал уклониться. Я не отставал, пока у него не отвалилась большой кусок крыла слева, и самолет не ушел в штопор. Проводил почти до земли, зафиксировав победу на кинопленку. Чудь дальше упал, загоревшись, его ведомый, сбитый вторым лейтенантом Самуэлем Паркером.

Мы хотели вернуться в собачью свалку, но японские истребители покинули ее, потому что заканчивалось топливо. Счет был одиннадцать три в пользу американцев, которых в начале боя было раза в два с половиной меньше. Еще одна «Молния» дотянет до аэродрома, но выкатится за полосу и сгорит.

Две победы на счету бомбардировщиков, о чем я и доложил подполковнику Дэвису, который смотрел на меня виновато, как кот, случайно нассавший не в те тапки. Когда шел на доклад, обратил внимание, что штабные офицеры поглядывают на меня как-то не так. Появилась мысль, что меня разоблачили, узнали, что я не Шон Вудворд.