Вавилонские младенцы - Дантек Морис. Страница 52
— Все это в обмен на данные из памяти биочипов, использованных при лечении Мари Зорн. А также на все, что я знаю об этой истории.
— Совершенно верно. И что вы об этом думаете, доктор?
Кравжич посмотрел на юного торговца технологиями с выражением старого, искушенного жизнью гея: дескать, голубчик, мне известен каждый закоулок в этих общественных туалетах.
— Думаю, что сейчас я совершаю сделку века. Приготовьте жесткий диск.
— Я не сомневался, что вы согласитесь, доктор.
Голос Шэдоу был сладок, как мед.
Мэтр Николас Кравжич, он же доктор Ньютон, упивался этой сладостью как обетованием нового, дарующего экстаз напитка, который в ближайшее время заполнит его вены и артерии, погружая мозг в бассейн с раскаленной лавой счастья-страдания, в очистительный огонь кислотной бани, где будут чередоваться удары бича и прикосновения бритвенных лезвий.
В конце концов, по сравнению с этим все остальное не имело никакого значения.
21
Дорога длинной лентой вилась между холмов. Солнце поднялось высоко, скрывшись за полупрозрачным слоем облаков. Впрочем, на востоке тучи выглядели достаточно мрачно. Небо приобрело чудесный серебристо-серый оттенок. Солнечные лучи, казалось, не теряли яркости, несмотря на то что рассеивались в воздушном пространстве.
Тороп, хмурый, насупившийся, молча вел машину, сосредоточив взгляд на дороге, в то время как его слух баюкала музыка, лившаяся из радиомагнитолы.
Уик-энд на природе закончился новым кататоническим кризисом у Мари — более тяжелым, чем предшествующие. И теперь успешное завершение всей операции казалось очень сомнительным.
Тороп задействовал систему автоматического регулирования скорости, чтобы машина не превышала разрешенного скоростного режима, и доверился программе-навигатору, куда заранее внес план самого короткого пути назад, в Монреаль.
Мари спала на заднем сиденье, а Ребекка смотрела старый американский сериал «Менникс» по специальному каналу с помощью маленького приемника спутникового сигнала «Сателитвижн». В зеркале заднего вида отражались яркие габариты «тойоты» — Доуи следовал за ними по пятам.
Чуть позже, заправляясь на въезде в город, Тороп попытался взглянуть на ситуацию под более оптимистическим углом. Мари по-прежнему спала, она не открыла глаз до самого вечера.
Тороп уселся перед телевизором вместе с Доуи. Ребекка отправилась в душ. Они подыхали от жары, все вентиляторы уже работали на полную катушку. «Экспо» встречались с командой из Кливленда. И получали жестокую выволочку.
Бэттер [78]Кливленда совершил круговой обход всех баз, начался рекламный ролик «Молсона». Доуи встал, чтобы взять пиво из холодильника, и Тороп подумал, что этот парень — настоящая иллюстрация к учению академика Павлова, без каких-либо процессов торможения в нервной системе. Именно в этот момент, как будто специально или по чистой случайности, из ванной комнаты вышла наполовину мокрая Ребекка, на ходу вытирая волосы, а у двери в гостиную появилась Мари.
— Добрый вечер, — тихо сказала она и села в кресло перед телевизором.
Тороп промолчал, подумав: пусть все идет своим чередом. Трансляция матча возобновилась. У питчера [79]«Экспо» дела явно не клеились. Во время второго иннинга [80]ситуация продолжала ухудшаться.
Мари не вымолвила ни слова, Доуи и Тороп — тоже. Ребекка раскладывала на столе в кухне колоду карт Таро; два комментатора наперебой потчевали зрителей сведениями о статистике матча.
— Хотите пива или колы? — спросил Тороп.
Мари не шевельнулась, но достаточно твердо сказала:
— Да, спасибо, не откажусь.
Тороп достал из холодильника бутылку кока-колы. Закрывая тяжелую дверцу, он встретился взглядом с Ребеккой. В ее черных глазах застыл немой вопрос.
Тороп так же молча ответил, что все будет нормально, и вернулся к телевизору. Там как раз началась новая порция рекламы.
Мари дождалась, пока Доуи вернется в квартиру 4075, а Ребекка отправится спать в свою комнату. Тороп клевал носом перед телевизором, шел восьмой иннинг — заведомо проигранный.
— Зачем вы это делаете, господин Торп?
Тороп всхрапнул, приоткрыл один глаз и пробормотал что-то вроде:
— О чем это вы?
— Что вами движет, господин Торп? Почему вы взялись за это задание?
Тороп ничего не ответил. Питчер «Экспо» неудачно подал уже четвертый мяч. Пахло полным разгромом, Ватерлоо, битвой на Авраамовых полях.
— Ну же, господин наемник, проявите немного мужества!
Торопу захотелось ответить — назвать ей сумму в долларах, — но она его опередила:
— Не говорите, что вы делаете это только ради денег…
Мари не закончила фразу, но Тороп прекрасно понял то, что не было сказано: «Это было бы так глупо, правда? Так вульгарно, так неинтересно».
Он стал мысленно прокручивать череду событий, которые привели их сюда, в Монреаль. Вереницу происшествий длиной в двадцать лет — у него не хватило бы ни времени, ни желания рассказывать обо всем этом. Но главное — Тороп это понимал — заключалось в другом: Мари хотела пролить свет на сумрак, в котором он прятался. «В чем ваша тайная страсть, господин Торп? — вот что она имела в виду. — Какая цель привела вас в пустынные горы, под автоматные очереди и проливной дождь? Что заставило вас пересечь океан, чтобы сопровождать незнакомую женщину в ее путешествии в никуда?»
Он не мог ни отмолчаться, ни выкрутиться с помощью какой-нибудь уловки или грубой, обидной выходки. Он знал, что совершает еще большую глупость, но на этот раз полностью отдавал себе отчет в мотивах своего поступка.
— Я работаю на полковника, — произнес Тороп после короткой паузы.
Мари со вздохом пожала плечами:
— Значит, вы все-таки делаете это ради денег?
— Называйте, как вам угодно. Это моя работа, а полковник — мой наниматель. Правда, ему не из кого было выбирать, — добавил он с некоторым самодовольством.
Мари пристально смотрела на него. В ее взгляде читались смятение и досада.
— Впрочем, у меня тоже не было выбора, — сказал Тороп, как будто это могло служить оправданием.
В глазах Мари он ясно увидел, что она о нем думает.
На следующий день солнце жарило вовсю. Вскоре после полудня они все вместе отправились пообедать в кафе, расположенное чуть выше их дома, на углу улиц Сен-Дени и Сен-Жозеф.
Таверну держал дородный краснолицый добряк. Здесь подавали блюда итальянской и китайской кухни, а также имелись целый прилавок с бутербродами и холодильники, набитые бутылками с пивом и лимонадом.
Тороп съел двойной чизбургер, потом еще один, вместе с порцией картофеля фри, и выпил почти литр колы. Рядом с ним сидели Мари и Ребекка. Доуи сидел сзади, за другим столиком и молча ел. Из бара вышел водитель-дальнобойщик. Он залез в старый хромированный «петербильт», стоявший на пустыре возле какого-то строящегося здания.
Еще один парень в клетчатой рубашке и кепке «Найк» медленно потягивал пиво. Какой-то тип в чрезвычайно потертом костюме-двойке, рубашке неопределенного цвета и с огромным галстуком в стиле поп-арт жевал гамбургер за самым дальним столиком. Мужчина в оранжево-белом спортивном костюме устремился в сторону туалета. Оттуда как раз выходил байкер. Провожаемый притворно равнодушными взглядами нескольких присутствующих, он направился к своему ярко-красному «харлею» у соседней бензоколонки.
Из автоматического проигрывателя доносилась музыкальная композиция в стиле техно-кантри. Музыка, которую можно было выносить с большим трудом: основной диско-мотив перемежался сэмплами [81]из Хэнка Уильямса, Мерле Хаггарда, Джонни Кэша, Долли Партон. Было очевидно, что у современности тоже есть свои плохие стороны.
В этот момент к таверне подъехал пикап «додж-рэмчаржер».
Пикап бутылочного цвета был относительно новым, но запыленным. Можно было подумать, что его только что выкопали из песка. В салоне машины сидели двое мужчин. Сквозь тонированные стекла не удавалось разглядеть ничего, кроме очертаний двух крупных фигур в солнцезащитных очках.