Вавилонские младенцы - Дантек Морис. Страница 77

Сторм и Робичек переглянулись. Происходило что-то серьезное. Очень серьезное.

Это событие уже заняло первое место во всех утренних сводках новостей. Концерты на музыкальных радиостанциях прерывались экстренными выпусками. ЭТО БЫЛА ВОЙНА. Говорили, что некий видеолюбитель из углового дома на перекрестке улиц Сен-Дени и Рашель в этот самый момент, в режиме онлайн, передавал в Сеть кадры уличных боев, опережая даже первые съемочные бригады официальных телеканалов, в том числе камеру, размещенную на борту вертолета LCN, ^[110]который только что прибыл на место происшествия.

Сторм и Робичек вытянули шеи, стараясь лучше разглядеть два мощных пучка белого света, падавшие с неба на территорию военных действий. Источником этих лучей были две темные массы с красными габаритными огнями — вертолеты квебекской полиции, сопровождаемые более ярким летательным аппаратом меньших размеров.

Робичек быстро ввел команду в бортовой компьютер, включая онлайн-трансляцию.

Прямо посреди перекрестка улиц Рашель и Сен-Дени горели пикап и массивный седан. Останки двух или трех мотоциклов валялись на тротуаре перед выбитыми витринами магазинов и баров. Картинка с любительской видеокамеры дрожала и слишком резко перескакивала с одного плана на другой, изображение то приближалось, то удалялось.

Официальные каналы передавали кадры, снятые с высоты птичьего полета: масштабные разрушения, сгоревшие автомобили по углам четырехугольника, в центре которого стояло небольшое здание, частично охваченное пламенем. Чуть дальше, возле площади Сен-Луи, были видны другие уничтоженные машины, повсюду на улицах валялись обломки мотоциклов и трупы. На месте событий суетились полицейские, подъезжали первые машины «скорой помощи». На картинке с видеокамеры съемочной бригады «быстрого реагирования» телеканала LCN, прямо под датой, значилось время. Четыре часа тридцать восемь минут утра.

Робичек снова вывел на монитор дом доктора Ньютона.

В этот самый момент на экране произошло какое-то движение, входная дверь открылась. Человек, приехавший туда последним, вышел впереди остальных. За ним, с интервалом в несколько секунд, проследовал человек в белой меховой куртке, с двух сторон от которого шли два здоровенных парня, низенький коренастый человечек и женщина. Они расселись по машинам и уехали в сторону, противоположную той, откуда появились. Они уезжали из этого района, и от пожаров, освещавших восточную часть города.

* * *

— Что мы делаем? — спросил Сторм.

— Ждем девочек. Видимо, они приедут позже, чем собирались. Учитывая происходящее.

Сторм запустил в радиоэфире поиск афроамериканской музыки 1950–1980-х годов. Компьютер обнаружил радиостанцию из Вермонта, которая передавала композицию Принса под названием «Controversy».

— Добавьте к этому русский постромантизм и Гершвина, и, надеюсь, мы закончим эту ночь, не убив друг друга, как эти парни на плато.

— Я добавлю Роберта Джонсона.

— Господин Сторм, должен отметить, вы не только обладаете вкусом, но и умеете ладить с людьми.

Они расхохотались.

Робичек знал немало о бурном прошлом Сторма. Шелл-Си пересказала Ваксу главные эпизоды его биографии, не опуская никаких подробностей. Они были ровесниками, но Сторм за свою жизнь успел сделать в десять раз больше. Двенадцать лет за решеткой, не считая «воспитательных» сроков в юности, — в общей сложности треть жизни. Он появился на свет в Торонто, но его родители постоянно переезжали, пока не расстались, когда ему было семь лет. Его мать, мулатка, танцевала в ночных клубах. В конце концов она обосновалась в Монреале. Отец, тоже мулат, уехал из Канады в Лос-Анджелес с какой-то белой девчонкой из Вермонта. Сторм больше никогда его не видел. Насколько он знал, отец стал алкоголиком и осел где-то в Портленде, штат Орегон. Сторм сидел в тюрьмах Миннесоты, Онтарио и Квебека. Вооруженный грабеж, кража со взломом, мошенничество с платежными терминалами и электронными банковскими счетами. К «Квакерам Земли» он прибился, когда мотал срок в Монреале. Теперь вместе с «Космическими драконами» он обеспечивал безопасность лаборатории.

Девочки предупредили о своем прибытии на Мон-Ройал, отправив кодовый сигнал, приоритет которого лишь на ступень уступал приоритету предыдущего сообщения.

— Мы рядом. Я мигну фарами, когда буду проезжать мимо, — сказала Альтаира.

Шелл-Си тем пыталась настроить цифровую радиомагнитолу:

— Вы слушаете новости, Вакс?

В салоне автомобиля звучал бархатный голос Отиса Реддинга, поющего «Sitting on the Dock of the Bay». Робичек еле заметно кивнул в сторону радио:

— Полагаю, господин Сторм немедленно этим займется.

Сторм с сожалением переключил Отиса задолго до окончания песни.

— Не знаю, стоит ли вламываться в этот дом, — сказал Робичек.

— Думаю, стоит. У других это прекрасно получилось, — отстаивал свое мнение Сторм.

— Да, но мы же понятия не имеем, что искать. И еще меньше представляем, что оттуда могло пропасть, — заметила Альтаира по-французски, спотыкаясь на отдельных словах.

— Думаю, господин Сторм прав.

Это произнесла Шелл-Си, которая удобно устроилась на заднем сиденье «крайслера».

Сидевшая рядом с ней Альтаира, Вакс и Сторм на передних сиденьях повернулись лицом друг к другу, каждый опирался спиной о свою дверцу. «Странная четверка и странный разговор», — подумал Робичек.

— Да, я прав.

— Двое против двух, — заметил Робичек.

Сторм высокомерно улыбнулся:

— Это не тот вопрос, который стоит решать демократическим путем. Нужно оценить факты и сделать логичные выводы.

— Какие выводы, какая оценка? — вскричали Робичек и Альтаира.

Оба рассмеялись. Альтаира так пристально посмотрела на Вакса, что тот даже на мгновение подумал, уж не запала ли она на него.

— Есть один простой факт, вернее, два. Первый — входя в дом, парень в костюмчике нес с собой какой-то чемоданчик. Второй — когда он выходил назад, чемоданчика у него не было. Ни у него, ни у кого-то другого.

Робичек посмотрел на него. «А ведь я не обратил на это внимания. Однако…»

— И что?

— Это снимает первое возражение. Нам нужно искать не то, что они стащили, а то, что принесли в этом чемоданчике.

— Что это, по-твоему, может быть? Какой смысл оставлять что-то в доме, если они ушли? И хочу напомнить: парень, который там жил, судя по всему, очень серьезно относился к охране своей частной жизни. У него там настоящий бункер.

Сторм рассмеялся, а Альтаира перешла в наступление:

— Даже Джо-Джейн говорит, что оставила бы след, если бы захотела проникнуть в недра чужой сети с хорошей системой защиты. Она смогла бы спрятать улики поглубже, в каком-нибудь углу локальной сети, но в конце концов их бы все равно обнаружили. Как в археологии…

Сторм ответил:

— Вы не понимаете. Может быть, там и правда бункер, но этот парень открыл дверь шестерым незнакомым людям, хотя с тем парнем в мехах он явно уже имел дело.

— Да ладно! Откуда ты знаешь? — вырвалось у Робичека.

Сторм уставился на него пронзительным взглядом, острым как стрела:

— Да уж знаю. Называйте это как угодно — инстинкт, опыт, дар, мне все равно. Поверьте, эти люди оказались нежданными и очень необычными гостями.

— Что ты хочешь сказать?

— Внутренняя сеть дома больше не отвечает на вызовы, ее наверняка отключили. Полагаю, то же самое случилось с интересующим нас господином.

— Ты… ты думаешь, он мертв? Они его убили?

— Это так же верно, как то, что мы с тобой сейчас об этом разговариваем.

Робичек умолк, в машине воцарилась тишина. Затем Вакс обратил внимание присутствующих на то, что это — еще одна причина не входить в дом, оставляя повсюду соринки с одежды и органические клетки различного происхождения, которые содержат данные об их уникальной ДНК и выдадут их полиции так же легко, как подкрашенные отпечатки пальцев.