Иноходец 6 (СИ) - Рымжанов Тимур. Страница 39

— Судя по всему они просто следили за моим поместьем, и когда его вновь расконсервировали, активировали агентурную сеть. Других вариантов не вижу. Светлана и графиня сейчас в окружении. Системы безопасности там слабенькие, но аграфы пока не напирают, пытаются вытащить девочек на переговоры.

— Что делать с пленными? — Нео на ходу умудрялся получать доклады от групп захвата.

— В защищенный трюм под регенератор, пусть гадят себе в штаны. Пока я не разрулю эту ситуацию, будут сидеть как военнопленные. Коль уж засветил связь с Федерацией машин, то и соблюдать законы не вижу смысла. Сгорел сарай гори и хата. Не хотел я связываться с аграфами, но коль уж они решили взять на себя инициативу, тогда добро пожаловать.

В первый момент спор мальчишек на краю тренировочной площадки не привлекал особого внимания. Все присутствующие слышали разговор на повышенных тонах, но старались не реагировать, пока в наступивший тишине вдруг не прозвучал шелест меча извлеченного из ножен.

Инструктор по физической подготовке, Анри поджарый и подвижный мужчина средних лет в звании сержанта, неторопливо подошел к кадетам, которые явно никак не могли найти общий язык.

— Олег, Джонсон, что у вас за проблемы?

— Этот русский дикарь не желает признавать вину за ту ужасную агрессию, в результате которой разгорелся мировой конфликт! — буквально выкрикнул Джонсон, не очень-то следя за манерами. Причем выкрикнул он свою реплику на чистом русском языке, лишь с еле уловимым акцентом.

— А ты, кадет Джонсон готов признать свою вину в том, что случился ядерный апокалипсис? — совершенно невозмутимо поинтересовался сержант.

— Я⁈ — удивился Джонсон. — Я простой американский гражданин. Я не вступал в уличные банды, хорошо учился, планировал поступить в колледж, я не желал войны. Любой здравомыслящий человек хочет жить в мире, а не воевать!

— Тем не менее за меч схватился ты, а не Олег, — рассуждал Анри скрестив руки на груди.

— Этот дикарь и голыми руками может разорвать! Я вообще не понимаю, почему здесь все не правильное! Почему все русское⁈ Почему я, который никогда в жизни не знал ни слова по-русски, вдруг стал говорить на языке врага!

— If you want, let’s talk in English, — совершенно невозмутимо проговорил Олег.

— Да причем тут это! Я не собираюсь ни с кем воевать! Я не хочу! Если какие-то силы сейчас занимаются тем, что восстанавливают мою поленту, то я скорей желаю вернуться обратно, домой, на родину! Мне не нужна русская культура, русская литература, русский язык! Я не хочу жить в империи! Это же дикость! Есть мировая культура, основанная на демократических принципах, есть устоявшиеся правила! Почему здесь все поменяли⁈

— Я отвечу тебе, да и всем вам, дорогие кадеты, на это вопрос, — проговорил Анри осмотрев присутствующих. — Планеты Земля в том виде в котором она существовала прежде, больше нет. И не будет. Не станет больше отдельных государств, границ, и каких-то ограничений. Если ты, Джонсон, желаешь говорить на своем языке, говори сколько влезет, но обращаться к тебе все равно будут на русском. Все книги, документы, и даже вывески на магазинах тоже будут на русском. Демократии больше не существует, и мы сделаем все возможное чтобы ее больше не существовало. Империя будет единая, и совершенно неважно, займет она одну эту планету, или еще сотни других, не имеет значения. Если лично тебя, Джонсон это не устраивает, клади меч на землю, снимай с себя погоны имперского кадета и ступай к зданию администрации. Там тебя поместят в комнату ожидания, а через какой-то срок за тобой прибудет агент службы занятости, который доставит тебя в рабочий поселок, на твою историческую родину. У нас там есть одно место, по-моему, в Скалистых горах. Там очень много работы на руднике. Все время требуются разнорабочие и опытные специалисты. Будешь заниматься простой и понятной деятельностью. Платят там хорошо, если чего-то не умеешь, тебя быстро обучат. Живи себе спокойно и бед не знай.

— Это просто не честно! Нельзя отбирать у человека его право выбора, его свободу!

— Мы тебе предоставили выбор, — нахмурился Анри. — Кадетский лагерь или работа на руднике. Наверняка найдется еще что-то, не требующее большой ответственности и специальных знаний.

— Так нельзя! — выкрикнул американец, бросая на землю меч, срывая с себя погоны кадета. — Вы русские, украли у меня все! Моих родных, мою родину, мой язык! У меня ничего больше не осталось! Вы все отобрали! Я хочу свободу! Я хочу равные права! Пусть вы что-то сделали с моей головой, и я теперь понимаю этот чертов русский, но я не стану менять своих убеждений!

— Выходит по-твоему, — скривился Анри, глядя на истерику Джонса, — что те существа, что способны совершать межзвездные путешествия, имеющие силы очистить нашу планету от последствий ядерной катастрофы, повидавшие в своих странствиях не одну тысячу населенных планет, те кто решили, что новую цивилизацию в обновленном мире надо строить на основе русской культуры, ошибаются? Те, кто построил за считанные недели огромную орбитальную станцию, покорившие гравитацию, заправляющие свои корабли на Солнце, они не правы в выборе средств и методов⁈ Они оказывается забыли спросить господина Джонса, что такое настоящая демократия, и как надо устанавливать мировой порядок. Это ты хочешь сказать? Мы уже жили в мире где каждый прыщ имел собственное мнение, где каждый считал себя умнее прочих! И где этот мир теперь? Хочешь обвинить в этом русских? А почему не меня, француза, или Элен, она англичанка, быть может Марка? Он немец. Все мы успели заглянуть в глаза смерти, когда прятались по пещерам и бункерам, в глубоких шахтах и горных ущельях. Все, кто дожил до сегодняшнего дня. И ты в том числе Джонсон. Не желаешь встать в первых рядах тех, кто потащит хомут нового мира, воля твоя, тогда будешь толкать стоя в числе последних. Но отлынивать от работы тебе никто не позволит. Станешь ли ты делать это с достоинством не жалея сил, или из-под палки, выбирать только тебе. Но первая ступенька на пути к праву управлять будущим миром, которую нам предоставили, это физическое развитие. Каждый кто встал на этот путь должен быть силен не только духом, но и телом…

Слушать до конца нотации Анри, Джонсон не стал, под конец он просто сорвал с себя куртку повседневной одежды и бросил ее на землю. Втоптал в песок и опилки на тренировочной площадке и не оборачиваясь направился к административному зданию.

Анна с интересом наблюдала за эмоциональной реакцией всех, кто сейчас стал свидетелем этого разговора на повышенных тонах. В таких ситуациях, когда рядом идет оживленный спор и кто-то, не жалея сил отстаивает свою точку зрения, она бывала не раз. Их бункер был слишком маленьким, чтобы скрыть от всех любопытных какие-то спорные моменты. Да еще в те времена, когда был жив ее дедушка, что изначально стоял у руля в убежище, Аня бывала на собраниях где, порой, страсти кипели куда жарче.

В такие моменты Аня предпочитала просто слушать и стараться понять, как она сама относится к теме спора. Разумеется, что ее мнения никогда не спрашивали. Но именно сейчас, ей казалось, что американец действительно перегнул палку. Да, физическая нагрузка с каждым днем становилась все сильней, требования к кадетам повышались, каждый в группе стал больше уставать, но ведь изначально им всем сказали, что будет не просто. Что все чего они смогут достигнуть станет приобретением на будущее. Спасибо хотя бы за то, что это будущее вообще может настать. А случится это будущее при империи, демократии, анархии или социализме, особого значения не имеет. Со всей земли после нескольких лет прошедших после катастрофы, смогли собрать чуть больше двадцати семи тысяч человек, как население крохотного провинциального города. О какой государственности здесь может идти речь? Да сейчас в этом виртуальном пространстве есть уютные дома, больницы, учебные корпуса, столовые, в которых сотрудники учебного центра готовят еду из продуктов, которые неизвестно откуда берутся. Но это виртуальный мир, тут некоторые события безусловны и происходят сами собой. А что будет потом, в реальном мире, никто не знает. И чтобы подготовиться понять, осмыслить свое будущее, надо готовиться к нему сейчас. Поднимать свои физические способности, получать знания. Плевать на свободу, на право выбора, и на собственное мнение, если мир, в котором ты живешь умирает.