Сын маминой подруги (СИ) - Волкова Дарья. Страница 44

Решение в пользу агрохолдинга «Балашовский». Ее поздравили все, первым — Самсонов. «Теперь ты от Богини уже не отмажешься», — смеялся он. Уля пыталась вяло протестовать. В конце концов, львиная доля работы по этому делу была выполнена именно Юрием Валентиновичем, а Уля так — сливки сняла. Но ее никто не слушал — ни сам Самсонов, ни оба Балашовы. Звонок от Миланы стал для Ульяны полной неожиданностью. Она слушала комплименты в свой адрес — которые казались абсолютно искренними, но в этот время ей больше всего хотелось перебить владелицу «Балашовского» и спросить в лоб: «Что ты чувствуешь к Захару?!».

Но Уля сдержалась и спокойно и с достоинством приняла похвалу. Захар отчитался самым последним. Он прислал сообщение с поздравлением, а потом фото. На кровати лежали носки. Яркие, пестрые, с оленями, елками и снежинками. Две пары — одна побольше, другая поменьше. И подпись к фото: «Я купил нам носки. Жду на том же месте. Баню натоплю».

Первая ее реакция на это сообщение была — тут же позвонить и наорать. Чтобы он и не думал даже. И не мечтал. Что как раньше — больше не будет! Она долго все мысленно высказывала ему, параллельно собирая вещи в гостиничном номере. И потом еще по дороге в аэропорт. И в самолете. И когда приехала домой.

И только приняв ванну, надев любимую пижаму и устроившись в кровати, Уля вспомнила. Что почти год назад обещала Настасье Капитоновне приехать к ней на следующий Новый год.

Как он пролетел незаметно, этот год. И сколько перемен принес. Но данные обещания надо держать — так Ульяну воспитали. Значит, она поедет в гости к Настасье Капитоновне.

Именно к бабушке. А не к кому-то там еще.

Круг и в самом деле почти замкнулся. И даже число сегодня то же самое. И Ульяна одета в тот же самый пуховик и те же ботинки, и рюкзак за спиной тот же самый. Отличая два. Нет, три. Во-первых, в ушах и на шее у нее дорогие статусные золотые украшения. Как бы Уля не злилась, как бы она не была обижена на Захара, сколько бы ни плакала из-за него — но его подарок она так и не смогла с себя снять. Эти бриллиантовые колоски словно пустили в ней корни. Во-вторых, погода сегодня совершенно другая. Пасмурно, холодно, с ветром. Кажется, вот-вот пойдет снег.

И автобус сменил расписание и приехал гораздо позже. Уля ежилась под непредсказуемыми порывами декабрьского ветра.

Уже начинало темнеть. Да, день сегодня совсем не похож на тот, год назад. Потому что, в-третьих, и она сама совсем другая сейчас.

Год назад она шла, любовалась ярким искристым снегом и предвкушала пироги. Сейчас же Уля торопилась добраться до дома бабушки и ни о чем не думала. Точнее, она запретила себе о чем-либо думать.

Одно она знала твердо — все это очень походило на самообман. И на капитуляцию. За что Ульяна себя практически презирала.

Погода и с утра и была не очень, а после обеда прогноз рисовал метель. Захар уже перекинулся парой слов с Настасьей Капитоновной и знал, что Уля должна сегодня приехать. Эта игра непонятно во что, по каким-то неизвестным правилам его уже порядком вымотала. Им с Ульяной надо поговорить. Захар уже точно знал, что должен ей сказать. Он был готов к этому разговору.

Проблема была в одном. Где Ульяна?!

Захар в очередной раз выглянул за ворота. В лицо ударил порыв ветра. Захар обернулся на гараж. Нет, не надо было пускать это дело на самотек! Надо поехать Уле навстречу, дорога одна, не разминутся. Захар похлопал себя по карманам — так, ключи в доме.

Он сходил домой, забрал ключи и уже собрался было отпирать гараж, как вдруг услышал шаги. Ветер внезапно стих, и в тишине отчетливо слышался скрип снега под чьими-то ногами. Он приближался, становился громче, а потом исчез.

Захар замер, глядя в створ открытых ворот. Но там никого не было. И скрипа снега под чьими-то шагами больше не слышно.

Только снова поднявшийся ветер, посвистывая, поднимает легкую поземку.

Вон уже видна зеленая крыша бабушкиного дома. И видно, что ворота соседнего дома открыты. И мимо них Уле надо пройти.

Ноги сами собой стали замедлять шаг, а потом она и вовсе остановилась, не дойдя пару метров до дома Захара и открытых ворот. В голове наперебой перекрикивали друг друга разные мысли.

Быстро проходи мимо и иди к бабушке! Тебя там ждут!

Ну как ты можешь пройти мимо. Ты же скоро умом тронешься с тоски по нему. Если уже не тронулась.

Ой, да кого ты обманываешь! Не к бабушке ты приехала! Так что не выделывайся, а иди туда, куда приехала. И нечего из себя тут непонятно что изображать.

А потом к этому внутреннему разноголосью присоединился ее собственный вскрик. Потому что из створа ворот вдруг, как черт из табакерки, выскочил Захар, схватил ее за руку и потащил за собой.

Когда они оказались внутри двора, Захар крепко прижал ее к себе.

Уля стояла, чувствуя его руку на своей спине, и как в горле бьется от испуга сердце. Сзади с тихим гудением закрывались ворота.

И стало вдруг тихо. И в это тишине она отчетливо услышала голос Захара.

— Все. Поймал. Больше не отпущу.

Ульяна попыталась отпихнуть Захара, уперевшись его руками в грудь, но отвоевала себе только сантиметров двадцать пространства.

— Кто так делает, Захар Мелехов?! — внутренний раздрай и последовавший за ними испуг позволяли ей сейчас только шипеть.

Захар ненадолго наклонил голову, а потом снова поднял и посмотрел ей прямо в глаза. У Ульяны мгновенно вылетели все слова из головы. И гордый Север тоже почему-то молчал.

Как же она по Захару соскучилась. По серым глазам, сейчас очень серьезным, по румянцу на щеках, по взъерошенным русыми волосам. По рукам его, по голосу. Как она будет без всего этого?!

— Признаю — я сделал все неидеально. Даже, наверное, можно сказать, что я накосячил. Но со мной такая штука случилась впервые.

— Какая такая штука?!

— Любовь.

Ну надо же… Впервые! Удивительное событие!

— А как же Милана?! Ты же сам сказал, что любишь ее!

— Ой… — вздохнул Захар. — Все, оказывается, еще хуже, чем я думал. Ладно, давай начнем с этого. Я так понимаю, мимо этой темы нам не пройти. — Он поднял руку и зачем-то поправил Уле шапку. — Ну да, я любил ее. Хотя вряд ли это можно назвать настоящей любовью. Уль, мне было пятнадцать лет, я дрочил на ее светлый образ.

— Захар!

— Ну, я не знаю, как тебе еще объяснить. Я был совсем пацан тогда, не знаю, может, мне нравилось страдать по ней, или еще что… Я уже не помню, если честно. Как настрадался, так и отсохло все. Годам к двадцати двум, наверное.

— Ты хочешь сказать, что…

— К Милане я ничего не чувствую. Ну, кроме того, что и она, и Артур мне довольно близкие люди с самого моего детства, и, наверное… — Захар нахмурился. — Ну, наверное, я все-таки как-то люблю ее. Как сестру, что ли.

Разноголосица в голове стала совсем громкой, но при этом разобрать ничего было нельзя.

— Как ее можно любить как сестру, если она такая красивая! — выпалила, наконец, Уля.

Захар смотрел на нее озадаченно.

— Ну… Мне как-то все равно, как она выглядит, если честно. Ведь люблю я тебя.

У Ульяны перехватило дыхание. А управление перехватил кто-то другой внутри нее — из тех, кто орал, перебивая друг друга.

— Да я на фоне ее… — Уля начала говорить на вдохе, но не смогла закончить — задохнулась теми словами, которые невозможно было произнести. Слишком они болючие и обидные.

— Ну да, — со вздохом согласился Захар. — Это правда. Вас даже сравнивать нельзя. Ты гораздо красивее Миланы, но люблю я тебя не поэтому.

Уля чувствовала, что глаза у нее распахиваются так, как, наверное, никогда не открывались. А вот воздуха по-прежнему не хватало.

— Ты что такое говоришь… — прохрипела она. — Я — красивее Миланы Балашовой?!

— Конечно, — большая рука Захара легла на ее шею, пробралась назад, он запустил пальцы в ее волосы. — Ты блондинка. У тебя голубые глаза. У тебя красивое лицо и роскошная фигура. Как тебя можно с кем-то сравнивать? Уль… Ты идеальная.