Тайны Кремлевского централа. Тесак, Фургал и другие. Громкие дела и «Странные» смерти, в российских - Меркачёва Ева Михайловна. Страница 17

Ж: Да. Был дизайн ремонта тут. Был дизайнер, которому выплачивались деньги. Работы были выполнены некачественно, я приостановила выплату зарплаты.

М: Угу.

Ж: На что все собрались и ушли отсюда. Доделывала все сама. Сейчас пришли три непонятных человека.

М: Кто именно?

Ж: Вон он и эти двое, без документов. А 20 человек на улице были в черных одеждах. Как приехала милиция, они сразу снялись.

М: Суть вопроса? Вымогают деньги?

Ж: Сейчас идет обсуждение. Да.

М: Какую сумму вымогают?

Ж: 8 миллионов.

Сцена третья. Переговоры Ким и Фатимы. Женщины вместе со своими юристами разбирают договор, который подписывали. (М — мужской голос, Ж — Жанна Ким, Ф — Фатима).

М: Не отвечали на телефонные звонки.

Ф: Ну покажите хотя бы один зафиксированный звонок, на который я бы не ответила.

М: В суде, если дело дойдет до суда.

Ф: Покажите, пожалуйста, я готова идти в суд.

М: Вы на меня не обижайтесь. Кто составлял, кто это составлял, я в лицо тому плюну.

Ф: Здесь ни слова о вентиляции. Это у вас отдельный договор на вентиляцию. Это ваше право идти в суд.

Ж: Так, дорогая, извини. Ты сказала, что если мои вентиляторщики работать не будут, мы не закончим в срок. Все бабки были даны тебе лично. То, что ты не рассчиталась, — твои личные проблемы. Абсолютно.

Ф: Жанночка, Жанна, по вентиляции вы напрямую рассчитывали. По вентиляции Давид с ними подписывал сам договор».

— К тому моменту, как Ильдар уходил из ресторана, там были все, — рассказывает адвокат Оганян. — Была Жанна с мужем, с людьми экс-сотрудника КГБ Эдуарда Буданцева с одной стороны. Была Фатима, с подрядчиками, криминальным авторитетом Итальянцем, которому она передоверила задолженность, и его двумя телохранителями — с другой.

Кстати, по словам Ильдара, Ким не была знакома с Буданцевым, она даже решила, что тот пришел вместе с Шакировым. Люди Буданцева представились Ильдару бывшими сотрудниками МВД, показали пенсионное удостоверения, сказали, что тоже приехали по звонку. К «Elements» подъехал врио начальника угрозыска Денис Ромашкин (он непосредственный руководитель Ильдара, тот с ним дружил, созванивался, и рассказал, что в ресторане происходит). Был там оперативник вообще из другого района — ОМВД Замоскворечье — Артем Лавров, которого позвал некий частный детектив Феничкин (а его наняла Жанна Ким). В общем, полный состав!

Ильдар убедился, что все стороны ведут цивилизованный диалог. Он несколько раз спросил — нужна ли его помощь. Ему ответили, что нет, что все под контролем.

Ильдар сел в полицейскую машину и поехал дежурить дальше (у него был еще один вызов). Но через пару минуту ему позвонил Ромашкин и сообщил, что началась стрельба. Он развернул машину и приехал на место. И на видео видно, что он достал пистолет и собирался отстреливаться. То есть он не сбежал и был со своими коллегами.

Помимо Ильдара в халатности был обвинен участковый Ринат Зиннатулин, сейчас он сидит в том же СИЗО, только в другой камере. Зиннатулина считают виновным в том, что не только не предотвратил перестрелку, но и переждал ее в помещении ресторана (на улицу вышел только после окончания).

Полицейским Ромашкину и Лаврову с самого начала ничего не вменялось. Они в тот день не дежурили, при исполнении обязанностей не были и по звонку «02» не выезжали. Так что в деле они проходили как свидетели. Но сейчас, по некоторым данным, решается вопрос и о привлечении их к ответственности.

К Ильдару в СИЗО неоднократно приходили сотрудники управления «М» ФСБ, предлагали признать вину в том, что перестрелка случилась и погибли люди. Обещали ему условный срок. «Он отказался, потому что виновным не считает себя, — говорит Эдуард. — И он не понимает, как они могут за суд решить, какой приговор будет вынесен?!».

Когда случаются большие разборки, подтягиваются люди самой разной «высоты полета». Криминальные авторитеты, частные детективы, юристы, ветераны спецслужб и, конечно же, действующие полицейские. Но именно стражам правопорядка роль по факту отводится минимальная, скорее даже формальная. Вот и в истории с перестрелкой на Рочдельской оперативник Ильдар был в каком-то смысле статистом. Но именно он, выехавший по звонку «02» понесет всю ответственность за случившееся.

«Правая рука» Бастрыкина Максименко боится, что его отравят

Первому замруководителя московского главка СК Денису Никандрову и главе управления собственной безопасности СК Михаилу Максименко предъявили обвинение в получении взятки группой лиц в особо крупном размере. Оба арестованы. Сами они твердо стоят на том, что «не брали», «не участвовали». От любых показаний оба отказались, сославшись на статью 51 Конституции.

Октябрь 2016. Арестованный начальник управления собственной безопасности столичного СК РФ Михаил Максименко после допроса в ФСБ перестал спать, есть и пить. Мужчина боится, что его отравят. Правозащитники потребовали срочно госпитализировать заключённого: Максименко за считанные дни потерял почти 15 кг веса, с трудом разговаривает и передвигается.

«Правая рука» главы СК Александра Бастрыкина (так все назвали Михаила Максименко) за последний месяц изменился до неузнаваемости. Даже те, кто официально объявлял в «Лефортово» голодовку или тяжело болел, никогда не выглядели так, как он (исключением был, пожалуй, генерал ГУЭБиПК [12] Борис Колесников, который в итоге выбросился из окна, но он нормально передвигался и говорил).

В первые дни своего пребывания в «Лефортово» Михаил Максименко улыбался, говорил, что жалоб нет и быть не может («Я прошёл «горячие точки», могу спать на полу и есть один только хлеб»). Сейчас у Максименко нет сил даже на то, чтобы написать заявление. Он в течение нескольких минут выводил фамилию «Меркачева», чтобы член ОНК смогла ознакомиться с его медицинской картой.

— Я очень плохо стал писать, — медленно и, словно изумляясь, говорит Максименко. — К сожалению, это происходит. И это происходит со мной.

Проблемы у заключённого начались после того, как его чуть больше месяца назад вывезли на следственные действия. Симптомы, которые появились у Максименко, очень похожи на те, что бывают у людей после приёма психотропных препаратов: спутанное сознание, провалы в памяти, тошнота и т. д. Анализа крови на содержание психотропов в «Лефортово» делать не стали. В первые дни защитник просто советовал Максименко пить больше крепкого чая, чтобы вывести из организма возможные препараты. Но лучше заключённому не стало. Судя по записям в медкарте, после случившегося он стал жаловаться на постоянные головные боли и прочие неприятности.

— В Лефортово давали мне лекарства. Но от этого стало хуже. Я отказался от лечения в этом СИЗО.

— А как же вам помогут?

— Я не знаю. Я никого не обвиняю. Но таблеток здесь я не буду пить никаких.

— А почему вы не едите? По этой причине?

— Да.

— Но вы можете употреблять хотя бы те продукты, которые передают родные и адвокаты.

— Я пытаюсь. Но не особо получается. Раз в 2–3 дня я что-то запихиваю в себя, но меня тошнит. Воду я тоже почти перестал пить.

— Сколько вы уже потеряли в весе?

— Не знаю. Несколько дней назад весил 77, хотя было больше 90. Я все понимаю, сам ведь работал в СК, но то, что здесь происходит.

— Что вы имеете в виду?

Сотрудники обрывают разговор. Мы снова возвращаемся к теме здоровья. Взгляд у Максименко потухший, сам он согнулся на нарах в три погибели, при разговоре качается, времена теряет мысль. Его бросает то в жар, то в холод, он дрожит. Даже если бы у полковника СК был бы большой актерский талант, так симулировать болезнь он вряд ли бы смог.