Тайны Кремлевского централа. Тесак, Фургал и другие. Громкие дела и «Странные» смерти, в российских - Меркачёва Ева Михайловна. Страница 69

— В суд можете обратиться.

— Зачем? Высоцкий пел: «Зачем нам врут: народный суд! Народу я не видел. Судье простор, и прокурор тотчас меня обидел».

И переживать из-за каждой мелочи не буду. Вы в прошлый раз написали, что я был печальным. Не печальным, а, скорее, меланхоличным.

Всякие периоды бывают, не всегда же быть на позитиве в таком месте. Я родился десятым ребёнком в семье в сельской местности. Мои родители — простые, но достойный люди. И для того, чтобы выживать в этом мире, где все непросто, я научился думать.

На этой неделе произошел прорыв — трижды виделся с адвокатом, в том числе один раз в СИЗО. Вот как сейчас с вами, через стекло говорили. Хотелось бы, конечно, по-другому пообщаться с ним. Я узнал слишком поздно, что, оказывается, по закону полагается свидание с новым адвокатом, чтобы ты мог его расспросить — откуда, кто нанял, какой опыт. Понять, что за человек вообще. Если бы я раньше это знал, то я бы не отказывался от других защитников сразу, а поговорил с ними.

— Люди, которые в ОНК обращаются, не верят, что вас здесь не прессуют и не мучают.

— Успокойте их обязательно. Утром сотрудники разбудят, вечером пожелают спокойно ночи. Из бани ведут: «С легким паром!». По имени-отчеству всегда. Камера чистая, мы сами убираемся, все необходимое есть. Сокамерник обещал меня постричь. Но он не парикмахер, сами понимаете, так что как получится.

За моим здоровьем здесь следят. Когда бы я бегал, отжимался? А так каждый день по целому часу на прогулочном дворике.

Есть национальная программа «Здоровый образ жизни». В ее задачах охватить занятиями спорта до 85 % населения. Вот если бы вы посодействовали, чтобы в рамках этой программе было развитие спорта среди заключённых.

— Мы с ФСИН специальную программу разрабатывали для СИЗО. Согласно ей, будут турникеты в каждом прогулочном дворике и целые спортзалы в каждом изоляторе (а в «Бутырке» в качестве эксперимента уже появилось целое футбольное поле с баскетбольными площадками). Но пандемия спутала карты.

— Хорошо. Передайте, чтобы продукты люди мне больше не отправляли — пусть не тратятся. Иконы, которые прислали, мне не отдали — вернули обратно, потому что есть ограничения по их размеру. А вообще вместо всех этих посылок лучше весточку — письмо или телеграмму. Я думаю, рано или поздно следователь вынужден будут мне все это принести — плотину прорвет. Для меня письмо важнее, чем еда.

…Фургала заводят в комнату, он садится напротив нас через стекло и молчит.

— Вы очень грустный, и непривычно вас таким видеть.

— Сны снятся, как я возвращаюсь в Хабаровский край, и как меня встречают там. Я же вернусь когда-нибудь. Я рад, что был губернатором именно этого региона, даже несмотря на то, что произошло.

«Это не про условия содержания», — прокричал сотрудник.

— Приходите почаще, вы единственное связующее звено.

— Давайте договоримся, что, если вы не выйдете к нам однажды, отказавшись от общения с ОНК, мы будем бить тревогу.

— Договорились. Я, может, стихи начну писать.

Экс-губернатора вывели для общения с правозащитниками в комнату краткосрочных свиданий. Одет в неизменный серый спортивный костюм. Но на этот раз Фургал даже не грустнеет от традиционного окрика: «Руки за спину!». Видно, что в хорошем расположении духа. И вот почему.

«Владимир Владимирович сказал на недавней пресс-конференции, что у нас с ним хорошие отношения!» — говорит нам через стекло Фургал.

— Это не относится к условиям содержания, — подскочил к кабинке сопровождающий сотрудник.

— Что ж вы не уважаете президента! — нашелся Фургал, и надо заметить, сбил этой фразой «лефортовца» с толку.

— По СИЗО «гуляет» ковид, — резко посерьезнел, перейдя на другую тему Фургал. — Очень многие переболели. Но это скрывается. Информация закрыта. Объективного источника диагностики — аппарата КТ здесь нет. Зато есть много факторов, которые неизбежно сейчас приведут к росту заболеваемости, это я как врач говорю. В угоду кому-то людей держат тут фактически в крайней опасности. Умрешь — так умрешь. Никого это не волнует.

— Ну, это вы слишком пессимистично настроены.

— Так и есть. С учётом ситуации с коронавирусом — или прививайте, раз я в зоне риска, или отпускайте под домашний арест.

— Мы попросим сделать вам прививку, но на наши рекомендации здесь практически не реагируют больше.

— Ну, ничего! Зато самое плохое со мной уже случилось — я в «Лефортово». С другой стороны, не каждому так повезет с точки зрения колоссального опыта. Получается, мне дали возможность все хорошо обдумать, на многое посмотреть по-другому. Надо сделать надпись или наклейку: «Лефортово, спасибо, что выбрали меня!».

— Что у вас с питанием?

— Ассортимент тюремного ларька — примерно 15 видов продуктов не лучшего качества. Йогурт порошковый, к примеру. И заказать вы можете только раз в месяц. В других СИЗО есть интернет-магазин, обеды «ресторанные». Зато здесь быстро понимаешь, как нужно правильно питаться, чтобы выжить. Стараюсь есть не вкусно, но чтобы попадали в организм витамины. Делаем с сокамерником салат с огурцами и помидорами, винегрет. На новый год чего-то придумаем. Елка в «Лефортово» для заключенных будет? — иронизирует Фургал.

— Это вряд ли. Но, скорее всего, вам разрешат телевизор смотреть после отбоя. Алла Пугачева наверняка на «Голубом огоньке» будет петь, вот послушаете.

— Песни Пугачевой не относятся к условиям содержания! — вдруг встрепенулся сотрудник.

— А что относится вообще? Теперь с адвокатами встретиться в СИЗО крайне сложно. Ну и переписка по-прежнему запрещена, как и звонки-свидания.

Чуть раньше Фургал заявил членам ОНК, что ему принесли на подпись документ — там сказано, что часть переписки изъята в виду того, что в письмах содержаться сведения про уголовное дело.

— А некоторые письма якобы содержат еще и гостайну, — говорит Фургал. — Я даже расписываться за это не стал. Мало ли, потом как они повернут. Интересно, как простые люди могут знать тайну следствия и государственную тайну, и зачем они мне будут писать письма сюда об этом?! Это все про давление, которое было и которое не прекращается.

Нюансы судебного процесса над Фургалом удивили

В апреле 2022 года Басманном суде прошло заседание по иску Фургала об отводе одного из следователей следственной группы Павла Леванчука. История такая: в бытность Фургала депутатом ГД именно этот следователь (тогда оперативник) ворвался к нему в приемную в Хабаровске с обыском.

Депутат, как известно, лицо неприкосновенное, и подобное расценили как должностное нарушение. Сотрудник был наказан, и, как считает Фургал, он затаил на него злобу.

И вот когда уже Фургала задержали, этого «старого знакомого» Сергея Ивановича как будто специально включили в следственную группу. Фургал настаивает: он имеет личную неприязнь. По его словам, следователь давил на помощников Фургала, угрожал, ну и делал много всего того, что не вписывается в рамки незаинтересованного расследования.

В июле за Леванчука на суде высказались его коллеги из следственной группы. Они настаивали: тот не был предвзятым, просто проявлял служебное рвение. Судья Басманного суда решил, что следователь действовал в рамках закона и личной неприязни не усмотрел.

В мае того же года экс-губернатор Хабаровского края дал отвод судье Люберецкого суда Геннадию Цою. Цой рассмотрел отвод сам на себя и… отказал.

Поводом для отвода судьи стал тот факт, что судья не разрешил вывоз Фургала в Басманный суд 16 мая, где должна была рассматриваться жалоба обвиняемого на одного из следователей. Тот, как считает экс-губернатор, имеет личную неприязнь к чиновнику, потому что когда-то проводил обыск с нарушениями в депутатской приемной Фургала, за что потом был наказан.