Оборотень по объявлению. Табу - Буланова Наталья Александровна. Страница 7

– Ма-а-ам! – позвал еще раз Матвей, ожидая ответа.

Будто не мог сложить два и два.

– Что? – Я раздраженно не сдержалась и сорвалась на крик, а потом тут же тише добавила: – Подожди, сейчас разберусь.

Нельзя срываться на мальчишках. Они к вчерашнему сумасшествию не имеют никакого отношения.

Я проморгалась, пытаясь прогнать песок из глаз.

– Сколько сейчас времени?

– Девять.

Сколько я проспала? Час? Два? Хорошо, хоть ребята немного поспали, а не вскочили в семь тридцать, как всегда.

И тут я услышала, как хлопнула дверь спальни, а потом туалета. И я, и мальчишки замерли, ожидая реакции.

Вот пусть только попробует меня позвать!

Я вся превратилась в слух. И услышала звук струи, входящей в воду, потом смыв бачка, а потом стук двух дверей.

Он просто так ушел дальше спать?

Я подскочила и влетела в спальню, не помня себя от бушевавшей во мне ярости. А муж свернулся под одеялом и мирно сопел. Уже заснул?

Боже, как же тут воняет! Пердежом и перегаром – просто невыносимый коктейль.

Я прошла к окну и открыла форточку и лишь потом отважилась дышать дальше.

– Сереня, просыпайся! – Я пыталась контролировать голос, но он даже вибрировал от напряжения, сконцентрированного во мне.

От двери раздался голос Матвея:

– Мам, я в туалет хочу. А там это…

И слова ребенка меня еще больше разозлили. Но бесил меня не сын, а муж, который продолжал мирно спать. Вся эта ситуация невероятно выводила из себя. Особенно то, что во всем этом теперь участвовали еще и дети.

– Сережа! – крикнула я во все горло.

– Зачем так орать? – Макар прокомментировал происходящее из комнаты, хотя даже не видел.

В принципе, в последнее время он в себе лишних слов не держал – всегда все выдавал миру.

И участие мальчишек только усугубляло ситуацию. Главный виновник едва приоткрыл один глаз и снова его закрыл, чем окончательно вывел меня из себя.

– Сейчас, дети.

Я закрыла дверь спальни, чтобы мальчишки не видели. Подошла к драгоценному супругу и сорвала с него одеяло.

– Сережа… Если ты сейчас же не встанешь, клянусь, я разведусь с тобой, – в сердцах сказала я.

И вот тут-то он приоткрыл глаза.

– Зай, ты чего?

Всегда такой невинный, не грубит. Но сейчас это не сработает.

– Ты не видел блевотину в туалете? Нет? – спросила я.

– Видел. Потом уберу, кис. Голова дико болит. – Сереня потянул руку к одеялу и состроил жалобную физиономию.

Не поможет!

– Нет, ты уберешь сейчас. Дети хотят в туалет.

– Так пусть ходят. Кто им мешает?

– Не кто, а что! Твоя блевотина.

– У меня получилось сходить.

Как же меня это бесило.

– Сережа! Тебе самому не стыдно, что дети видят это? Что должны нюхать, ходить по этому?

– У-у-у, ну тебе легче будет, если я уберу? – Сереня с недовольной мордой встал с кровати и посмотрел на меня так, словно я вынуждала его разминать мне спину после того, как он отпахал двое суток подряд.

Но меня это не проняло. Давно не трогает.

И тут Сереня потянулся к телефону.

Я не выдержала:

– Что, без него никуда?

– Чем тебе телефон в моих руках помешал?

– Тем, что он не даст тебе нормально убраться.

Сережа уже читал что-то в телефоне и хмурился. Вдруг его глаза стремительно расширились:

– Погоди, тут что-то в чате дома пишут. Чьей-то машине досталось, похоже. Двери нет. Стоп. Так это же наша!

А вот тут меня проняло. Я судорожно вдохнула, а выдохнуть так и не смогла.

Точно. Машина же! Я приехала в таком шоке, что припарковалась и ушла, оставив все как есть.

Сережа тут же вскочил на ноги, словно фото помятой машины моментально снимало похмелье. Взлохматил волосы, а потом быстро причесался пятерней. И так рванул на выход, словно выбегал из пожара.

– Подожди, – позвала я, не зная, как начать.

Муж уже был в коридоре, запрыгивал в обувь.

– Потом уберу. Ты посмотри чат. Там пипец! – Сереня был максимально сконцентрирован на мысленной работе, поэтому отмахнулся от меня.

И выбежал за дверь, забыв ее закрыть за собой.

Я вышла следом на лестничную площадку к лифтам, но там уже никого не было. Хлопнула дверь пожарного выхода. Похоже, супруг решил бежать по лестнице.

Я нажала на кнопку вызова. Лифт, как назло, долго не ехал. Поэтому когда я наконец добралась до парковки, то увидела Сереню, бегающего вокруг машины с телефоном у уха.

– Да. Вокзальная улица, дом восемь. Парковка за домом. Буду ждать. Спасибо.

Муж убрал телефон от уха и показал рукой на проем вместо двери:

– Звездец! Мало того, что морду разбили, так еще и дверь вынесли.

Я молчала, не зная, как начать.

Сереня заглянул в салон машины и замер.

– Как они дверь умудрились на заднее сиденье запихнуть? Нет, ну это ж надо, Нин!

– Сереж, – начала я, но муж словно меня не слышал.

– Я ментов вызвал. Надо еще к консьержу сходить, записи с камер посмотреть.

– Сереж.

– И в чат дома сейчас напишу. Спрошу, кто что видел. Ну не могут машину на парковке разнести без свидетелей. Правда?

– Сереж, не надо полицию. Отменяй.

Муж словно ничего не слышал – все осматривал машину. Разглядывал под разными углами. Делал фотографии.

– Как не надо? – Сереня начал снимать видео и перечислять для записи все повреждения автомобиля.

Мне некуда было и слово вставить! Я чувствовала себя ужасно.

– Камеры могут ничего не показать. Они только вход в садик снимают.

Да, на записях он ничего не найдет. И соседи не подскажут. Разве что найдется жаворонок, что напоет про меня. Вот только я не собираюсь ждать, сама приду с повинной.

– Но и у стен есть уши, Нин. Не переживай, я разберусь! – не унимался Сережа.

– Это я, – сказала я, но он словно не слышал.

– Сейчас приедут менты. От меня пахнет? А то еще подумают, что это я.

Мужа заботило совсем другое – он готовился к встрече со стражами порядка.

– Это я, – снова повторила я.

– Что – ты? Видела что-нибудь? Так что молчишь!

– Это я сделала, – призналась я.

И тут по лицу мужа я поняла, что до него стало медленно, но верно доходить. Недоверие так крепко приклеилось к его лицу, что не хотело слезать.

– Ты? Разбила нашу малышку? И дверь выдрала?

– Дверь выдрала не я.

– А кто? – Сережа, казалось, не верил.

– Не знаю кто. Я поехала покататься рано утром, въехала в ворота. Наехала на мужика, а он мне дверь оторвал.

– Че-го? – Лоб Серени превратился в гармошку, глаза – в два шара.

Я зачем-то начала оправдывать себя:

– Я была расстроена. Ты опять пьяный, все заблевал. Вот я и не справилась с управлением.

Муж повел головой так, словно хотел сбросить невидимую лапшу с ушей.

– Да что за сюр? В какие ворота ты въехала?

Я припомнила врача и наркомана и ответила:

– Похоже, это был рехаб.

И тут я увидела момент, когда Сереня поверил. Действительно осознал, что все это сделала я.

Он медленно опустился на водительское сиденье. Ноги остались на улице. Между нами встало молчание.

Я больше ничего не хотела говорить. Да, я повредила машину. Но я же могу ее и починить, если будут проблемы со страховкой! Я очень хорошо зарабатываю, больше Серени. И основная часть кредитных платежей тоже на мне.

Я видела, как мужа колбасит, но он и слова мне в упрек не говорит. Но и не смотрит на меня. Голову опустил, пыхтит.

А потом взял в руки телефон, позвонил и отменил вызов полиции, сказав, что все решено. При этом он смотрел на собственные ботинки и держался за голову. Просидел так еще минут пять, пока я стояла напротив, а потом встал и пошел в сторону дома, не говоря ни слова.

Я поплелась следом. В лифте ехали тоже молча.

Мы вошли в квартиру, где нам навстречу тут же выбежали мальчишки:

– Что случилось? Что с машиной? Мы в окно видели.

– У матери спросите, что с машиной! Как только доехала на ней домой, – ответил Сереня сыновьям.