Совсем не прогрессор - Лернер Марик (Ма Н Лернер) Н. "lrnr1". Страница 100

— Да у нас местами очень странная разница наблюдается. Вот в «Рэмбо»… Там этот, как его… Что в «Великолепной семерке» главный. Бритый. Совсем старое кино, начало шестидесятых. Сценарий практически не отличается, а актеры другие, и снято раньше. А во второй части наш Рэмбо по Шанленду шастал. Оказывается, он там воевал.

— Где? — удивилась Карина.

— Нет у вас такого, я даже карту смотрел. А у нас присутствует. У азиатов после ухода колонизаторов какое-то странное псевдогосударство образовалось, как раз на стыке границ Таиланда, Лаоса и Бирмы. Основной товар на экспорт — наркота. Тоннами везут. Вот Рэмбо и спасал попавших в плен американцев, борющихся с наркотрафиком. Вообще практически все одинаково, а иногда вылезает — ни в какие ворота. Да мы копаться в этом не стали, мозги запросто сломаешь без всякой пользы, и не историки — милиция.

— Правоохранительные органы, — с чувством подтвердила Карина. — На страже закона.

— Ну что есть, — пожал плечами Сашка. — Не те задачи перед нами ставили, и на черта сдалась точная дата. Тем паче началось раньше. Год — это уже изменение наглядное, а когда совершилось первое повлиявшее на будущее изменение, точно не всегда и увидишь без копания в первоисточниках и архивах. И зачем утруждаться. Все равно роли не играет. Давно ничего общего не осталось.

— А подробнее?

— Да вся ваша жизнь, при очень большом сходстве, ни в какие ворота. Иногда откровенно воротит, при совсем малом опыте.

— Так в этом и дело! Недостаточно информации.

— Брось! — возмутился Сашка. — Со стороны всегда виднее, и моментально глаз режут несуразности. Именно на сравнении и делаются выводы. Выдумали тоже запрещать называть своими именами. Черное именуется белым, а назвать черное черным — это расизм и отвратительно. Скоро запретят употребление слов «мама» и «папа». Идиотизм. Еще книги примутся сжигать. Мало ли как раньше кого называли! Догадались Марка Твена корректировать. Завтра примутся Библию исправлять. Уж очень в ней некрасивые места присутствуют. Это не исправление — замалчивание проблем. Будто назвать человека «с ограниченными возможностями» сильно облегчит ему жизнь.

— Это просто этика общения. Не называть других людей обидными, принижающими их по групповому признаку словами. Даже за глаза.

— Дело не в слове, дело в отношении. В смысле, который вкладывают. Заботиться надо о людях, а не стыдливо называть их лицами с ограниченными умственными способностями. Очень хорошо все понимают смысл обращенного к себе. Хотят тебя обидеть или нет. Что толку называть кого-то совершенно нейтральным лицом кавказской национальности, если он прекрасно слышит интонации и подход. У преступников нет национальности — это правда. Уголовник и есть нарушитель закона, независимо от его графы в паспорте.

— У нас не пишут!

— Но идея дошла? Толку-то не сообщать, кто по происхождению бандит, если он Иванов или Абдульхамидов. В девяноста девяти случаях из ста все делают мгновенный и чаще всего правильный вывод. А запрещать поминать этнические преступные группировки — несусветная глупость. В чем сложность реально проверить статистику и озвучить? Она иногда очень много может сказать просто цифрами.

— У вас лучше?

— У нас честнее. От каждого — по возможности, каждому — согласно заслугам его. Не без недостатков, конечно, но кто видел идеальное государство? Везде присутствуют свои плюсы и минусы. Вопрос — чего больше и для кого. Права без обязанностей ведут к потребительскому отношению. Дай ему, а обществу он сам хоть что-то дал? Равноправие? Нормально, я не возражаю. Для всех равные стартовые условия. Хорошая идея. А вот один лучше другого, потому что он родился не таким и его за это должны уважать, — чушь. Ты докажи свое превосходство. Чем угодно. Карьерой, трудом, героическими подвигами или красивым пением, даже умением заработать офигенные деньги — и я тебя уважать буду, при условии, что это было честно. Не воровал, не грабил и не подставлял, ну понятно.

— И эти ваши талоны на продовольствие — нормально?

Чего я про них брякнул? Можно подумать, тянули за язык. А на будущее не мешает знать: все запоминает и на учет берет.

— Они гарантируют покупку в размере, достаточном для жизни. На самом деле иногда даже остается.

— Ага, в мирное время надо гарантировать, а то все раскупят. И хапают в запас. Вдруг не достанется. Если в магазине вчера, сегодня, завтра и послезавтра всегда будет полный набор, ничего гарантировать не требуется.

— Цена. Государство дотирует стоимость, и продовольствие дешевое.

— Можно подумать, я голодаю на свою секретарскую зарплату.

— И потом, при наличии денег всегда можно купить в коммерческом, без талонов, или на базаре.

Вот почему у нас там продукты всегда дороже, подумал Сашка, отборные и без всякой гнили, я понимаю. Почему здесь дешевле — не доходит. К классическому учебнику политэкономии отношения не имеет. Никакая конкуренция цену не сбивает. У всех продавцов на базаре плюс-минус одинаковая. Точняк договорная, но ведь дешевле супермаркета. Не удивлюсь, если специально проверяют. Аренда помещения, электричество, кондиционеры и все такое, поднимающее стоимость, не проходит. Они должны покупать оптом по сниженным расценкам и за счет оборота делать приличные деньги. Чему-то нас неправильно учили на экономике в университете.

— Так, — задумчиво подвела итог Карина, — пришло время поделиться собственными успехами. Выкладывай.

— Да нормально живу. Уж не хуже ваших соответствующих по званию и квалификации, судя по слышанному. Не миллионер и не могу им стать, но ни в чем не нуждаюсь.

— Ну-ну?

— Не умею я рассказывать об обычной жизни, — отказался Сашка. — Встал, помылся, на работу пошел. Вернулся, поужинал. Ничего занимательного не наблюдается ни в собаченье с начальством, ни в тупых пользователях, нуждающихся в элементарных объяснениях, какую кнопку нажать. Сравнивать не с чем. Думаешь, здесь чем-то отличается? Живущий внутри системы не замечает ее уродства или замечательности. Для него обычная, нормальная, ничем не примечательная жизнь.

— Тогда я спрошу о тебе. Просто расскажи о своей жизни.

— Ну, давай попробуем… — Он ухмыльнулся. — Смех по поводу моей осведомленности о российской действительности нуждается в отмщении. Вопросы задавай, а я поделюсь. Любопытно — хоть что-то поймешь или нет.

Глава 14

Откровения от психа

Ничего особенного за окном автобуса не обнаруживалось. Обычный загородный пейзаж. Сосны и кедры вдоль побитой транспортом и давно дожидающейся ремонта дороги. Высоковольтные линии тянутся неподалеку. Собака нагло перебегает дорогу. Типичная дворняга советского разлива. Кто-то ему заливал про заграничных псов, непременно проверяющих цвет огня на светофоре, прежде чем вальяжно пересечь дорогу, ну да здесь не город. Столь ценных признаков цивилизации не наблюдается. Проверить, насколько российские псы продвинулись по части законопослушности, не удастся. Да и не требуется. Ничуть они не лучше людей.

Временами казалось, ничего не случилось, и мир не изменился и хорошо знаком. Это если не замечать одежды пассажиров. Вот вроде ничего особенного, те же бабки-дедки — ан нет. Несколько присутствующих здесь же молодух и парочка подростков сразу цепляли глаз. Неизменные кроссовки, странные куртки, дикие рисунки на майках у детей. Не так они одеваются и не так себя ведут. Более раскованно, что ли. Правда, к лучшему ли это, большой вопрос. А отсутствие желания уступить место пожилым — далеко не признак падения нравов. Там тоже вели себя не одинаково, и попадались не слишком приятные экземпляры.

Давно известно: хуже всего не обычный урка с наколками на пальцах и щербатым ртом. Неприятнее всего нарваться в темном переулке на стаю недоразвитых молокососов. Они еще жизнью не ученые, тормозов не имеют, а друг перед другом любят показать неимоверную крутость. В Советском районе такие веселые ребята из рабочих семей, пока их поймали, трех убили и с десяток всерьез покалечили. И взяли-то ерунду. Не за тем они начинали, чтобы в карманах шарить. В газетах об этом не писали. Зато здесь целые страницы происшествиями заполнены. Люди всерьез боятся. Начитаешься подробностей, смакуемых очередным газетчиком, и лишний раз вечером на улицу не пойдешь. Неизвестно еще, что лучше. Предупредили бы людей в том Новосибирске и поймали бы скорее, и не ходили бы в парк поздно. Нельзя. Почему нельзя? Кто запретил? Тайна, покрытая мраком. Сплошной оптимизм, иногда выходящий боком.