Я попала в Запендю! - Преображенская Маргарита. Страница 12

Возможно, здесь всё так же. «Сказка – ложь, да в ней намёк», как говорится. К тому же действовать надо было быстро: вслед за сопором у князя могла развиться кома, а затем наступить смерть. Взмокнув от волнения, я откупорила крышку и осторожно влила в приоткрытый рот князя каплю воды из того пузырька, где был белый осадок – явный признак щелочной воды. Конечно, мгновенного оживления не произошло: доза, наверное, маловата или я что-то сделала не так. Но дыхание князя стало более частым, пульс нормализовался, щёки порозовели. У меня отлегло от сердца: угрозу смерти удалось устранить. Горислава порывисто обняла меня и вышла из княжеских покоев, громко и чётко отдав приказ страже не спускать глаз с князя. Я быстро спрятала узелок обратно и тоже отправилась спать.

Провожать меня в покои, отведенные для гостей, вызвался сам княжий воевода – тот самый рыжий и надменный тип. Мы сначала шли молча, ощущая, как тишина жадно слушает звук наших шагов и звон кольчуги Яробора, а потом я решила использовать такой шанс.

– А что, воевода, давно ли княже задумал Гориславу за чужака замуж выдать? – спросила я, вроде как просто для того, чтобы поддержать разговор.

Мои слова неожиданно угодили на благодатную почву: видно Яробор сам был недоволен выбором князя.

– В одночасье решение поменял Володарь наш Светлый, – проворчал он. – Почитай, как подарок получил заморский, так и …

– Какой подарок? – перебила его я.

– Перстень драгоценный, – нехотя буркнул Яробор.

«Дочь на перстень променял что ли?!» – подумала я, вспомнив, как холодно и остро сверкали глазки у паука с перстня. Да не может быть такого! Как вариант у князя стало прогрессировать какое-то психическое нарушение, например, раздвоение личности. Княжение – работа тяжёлая, там и рассудок мог запросто помутиться. Или перстень какой-то особенный?

– Зря ты к нам явилась, Баба Яга! – неожиданно процедил сквозь зубы воевода, метнув на меня взгляд помрачнее волчьего, так что я сразу поняла Гориславу. – Без тебя всё бы уладили, только время потеряешь да горя себе лишнего наживёшь. Шла бы ты… обратно в свой лес, грибы солить!

Вот это посыл! Судя по тому, как княжеский воевода попытался оттеснить меня к стене, это была угроза. Сейчас рыжий красавец стоял совсем рядом, нависая надо мной громадой своего тела и положив руку на эфес меча, и зверски поблёскивал глазами. Я с интересом взглянула на Яробора. Вроде, на самоубийцу не похож. Ведь будь здесь настоящая Ягуня, уже давно б его взглядом испепелила, а то и ещё хуже: по его же совету в какой-нибудь мухомор превратила, засолила бы и съела, не подавившись.

– Ты, милок, говори да не заговаривайся, а то так насолю – мало не покажется! – тихо, строго и веско сказала я, решив поставить воеводу на место и отзеркалив его реакцию (думаю, что мои глаза тоже при этом сверкали довольно ярко).

После этих слов Яробор не отступил, но прежней разухабистости и враждебности в его взгляде поубавилось.

– Да, не пугай, Баба Яга! Без тебя здесь уже солено-пересолено, всем миром расхлебать не можем! – с горечью в голосе ответил он. – Прости, если груб показался: некогда мне нежности разводить, делом заниматься надо!

Кажется, его нападки на меня были следствием нервного срыва и попыткой проверить меня на прочность. Видно, с Ягой он общался редко и не представлял, с кем имеет дело.

– Да брось, воевода! Я не сержусь! Скажи лучше, какая напасть так думы твои печалит? – спросила я.

– Неспокойно вокруг! – хмуро взглянув на меня, ответил Яробор. – И дела странные творятся!

– А что именно странным показалось? – уточнила я.

– Да много чего, – уклончиво ответил Яробор. – Твари странные прилетают, тень по хоромам шастает, но самое главное не в этом. Я чувствую, что происходит что-то. Медленно, как лёд на реке весной: сначала не видно, что он ненадёжный, а как провалишься – поминай как звали!

Я собиралась расспросить Яробора получше, но в этот момент из темноты выбежал уже знакомый юнец, которого княжна послала за мною в лес; судя по наряду, он служил в младшей дружине.

– Воевода-батюшка, там наши снова тать поймали! Страшенный! – крикнул он.

Яробор ушёл, оставив меня в глубоких раздумьях. Что тут творится?! Все эти байки о тварях можно было бы списать на бурное воображение масс, но тень-то я видела сама, да и татей воевода не выдумал! Может, приближённые князя задумали государственный переворот или знают какого-то тайного врага, который мне неизвестен?! Очень хотелось проверить каждого по «шкале лжи» и посмотреть на загадочного татя, но я решила не рисковать. Утро вечера мудренее.

Мои покои, если верить пояснениям Гориславы, были совсем близко, на втором этаже, рукой подать, поэтому я собралась дальше прогуляться по хоромам самостоятельно, призвав к себе несколько светлячков через приоткрытое окно. А чего мне бояться? Вряд ли кто из местных посмеет напасть на прославленную Бабу Ягу! Хотя, конечно, оставалась опасность встретиться с тем загадочным вредителем-подрывником, разделавшимся с избушкой, но вероятность встретить его здесь была невелика. Стоило мне подумать об этом, как впереди за углом сначала послышался грохот, а затем – сдавленный стон. Я похромала на звук и, зацепившись костяной ногой за порог, плашмя упала на что-то мягкое, живое и пахнущее сладким цитрусовым, хотя и тяжёлым, парфюмом.

– Прошу прощения! – послышался в следующий миг из темноты приятный, даже какой-то сахарный мужской голос. – Вы не ушиблись?

– А ты, сударик, здоров ли? – недовольно проворчала я, копируя Ягуню. – Не видишь – женщина в годах, нога, опять же, у неё травмирована, а ты и рад: подножку подставил!

– О! Ну что вы! – смущённо отозвался неизвестный. – И в мыслях не было, я упал с лестницы – природная неуклюжесть, так сказать; а тут вы явиться изволили. И вот…

– Изволила, изволила! – продолжала ворчать я, с трудом поднимаясь на ноги, а потом, хромая, отправилась за факелом, висевшим на дальней стене, потому что светлячки разлетелись куда-то и не желали возвращаться. Страх на них напал, что ли? Но кого им бояться?

Мне страсть как захотелось рассмотреть вежливого незнакомца повышенной неуклюжести. В свете факела моему изумлённому взору открылась такая картина: молодой мужчина в роскошном ало-золотом шёлковом халате и тапках с помпонами возлежал на полу прямо у первой ступени лестницы и кротко взирал на меня большими тёмными глазами, сжимая рукой правую лодыжку. Красавчик! Чёрные волосы, аккуратная бородка, высокие скулы, лоб, достойный философа-мыслителя, заострённый изящный нос аристократа и фигура древнеримского атлета. Не похож что-то на здешних обитателей. Я подала ему руку и помогла встать.

– Позвольте представиться: Ванадий Пупс, старший королевич, к вашим услугам! – церемонно сказал он, когда ему наконец удалось удержаться на ногах, а вернее, на одной ноге: на вторую, видимо, было больно наступать.

– Так это ты, что ль, к княжне сватаешься? – весело спросила я, вспомнив недавний разговор с Гориславой, и Ванадий с трогательной доверчивостью кивнул мне в ответ.