На тропе Луны - Вологжанина Алла. Страница 12

– Карин, ты не о том думаешь, – сказал Митька. – Подумай-ка лучше, кто такой Марк. Он ему руку отгрыз, понимаешь? Он тоже из этих… «кто-то-там-garou», помнишь, из твоей бумажки?

– Помню. Надо будет сесть и спокойно все названия животных из словаря переписать. И проверить, что совпадет.

– Без словаря не помнишь? Ты ж французский знаешь.

– Мить, я и по-русски не всех животных помню. Зачем они мне? Зато, если хочешь, могу тебе экскурсию по Парижу отбарабанить. Хоть по-русски, хоть по-французски. Пошли по домам, а? Наши уже победили, а мне с Федорычем объясняться вообще неохота.

Марк тем временем вытирал кровь с лица и отплевывался. Мучительно хотелось прополоскать пасть… рот. Кровь ликантропа – омерзительно. Противник кулем лежал на влажной земле. И с ним надо было что-то делать. Он ногой перевернул ликантропа на спину. Одно движение когтей – и его не станет. Но поверженный открыл глаза. Они были мутного серо-голубого цвета, как у новорожденного.

– Не… убивай, – хрипло выдавил он.

– Пощады просишь, – хмыкнул Марк. – Зачем за детьми гнался, тварь?

Тот сглотнул, мотнул головой:

– Не дети. Детеныши. Не пощады… нет. Ты просто… не убивай.

– Это еще почему?

Тот снова закрыл глаза.

Ну что тут будешь делать? Не убивать же раненого, в самом деле. Хотя бы потому, что раненого проще допросить, чем мертвого, и узнать, кто и зачем послал его в их город. В том, что ликантропов здесь не водилось, Марк был уверен на все сто.

Марк еще с минуту посидел возле впавшего в забытье ликантропа, чувствуя себя идиотом. Волчат в городе тоже давным-давно не было, не считая этих двоих. Но до сих пор они оставались в относительной безопасности, спасибо их взрослой человеческой родне. И он уже успел подзабыть это странное ощущение – чужой беды, – заставляющее бросить все (например, подушечку!) и нестись, не разбирая пути, на выручку. Что ж поделать, такова его природа… и его доля.

Кстати, эти двое могли бы хоть из природного любопытства остаться. Сейчас самое время вылезти из-за кустов и предложить помощь.

Но как же, дождешься. Он похлопал себя по карманам, мобильник каким-то чудом не вывалился во время драки, и теперь его не надо было искать в траве. Он быстренько набрал номер.

– Привет, Валерик, – сказал он, – это Марко. Не ври, мелкий вредитель, ты не спал. Откуда-откуда… Я вас, спиногрызов, всех как облупленных знаю. Значит, так, друг мой. Поднимай Никиту и Гришу, скажи им, пусть полмедпункта в каземат тащат. Капельницы, все прочее, разберутся сами. Да-да, в каземат, который без окон. Кровать не надо, надо матрасов побольше и одеяла зимние.

Он выслушал ответ, покивал головой.

– Вот что еще, дитя неразумное… Это ведь ты на пару со своей бабушкой младшую Кормильцеву в архив направил? Да как же, отпирайся больше. Доберусь я до тебя… с ремнем. Не посмотрю ни на что. До скорой встречи.

Еще вдох и выдох.

– Ох, боюсь, пожалею я об этом, – покачал головой Марк.

Он встал, без видимых усилий взвалил громадного человека (вернее, не совсем человека) на плечо и пошел прочь.

О руке, отгрызенной и выброшенной в пылу схватки, Марк совсем забыл.

Глава 5

Тайные встречи

Ратуша Третьего города луны была сложена из розовато-серого мрамора. Под действием влажного ветра камень давно потерял глянцевую гладкость, его шершавая поверхность казалась живой и теплой даже ночью. Свет двух полных лун окрашивал мрамор в золотистый цвет.

Аккуратное трехэтажное здание ратуши отличалось от остальных городских домов только (ага, всего-то-навсего!) высокой башней, увитой балконами-лестницами и увенчанной большим, чуть сплющенным шаром – залом Обсерватории. К городской ратуше вплотную прилегала Академия четырехмерников, даже сад у них был общий. Оно и понятно – отцам города уж никак не до отдыха и забав на лужайках, а у стадиентов всегда найдется желание (а когда есть желание, будет и время!).

Впрочем, человек, стоящий на балконе у самой обсерватории, на отца города не походил, разве что на мать. Невысокая рыжая женщина в брюках-галифе, сапогах и свободной блузе барабанила пальцами по перилам, напряженно всматриваясь в даль, туда, где на фоне чернильно-синего неба проступали контуры замка. Вьющиеся мелким бесом волосы то и дело падали ей на глаза, мешая смотреть, она нетерпеливо отбрасывала их, открывая симпатичное скуластое лицо с рваным шрамом на левой щеке. Время от времени она переставала барабанить пальцами по перилам, но тогда в волнении принималась теребить широкий кожаный пояс с металлическими бляхами. Услышав хлопанье крыльев, лязганье и скрежет, она всплеснула руками.

– Кру, наконец-то! Где тебя носило? – Женщина вытянула руки, и в них прямо-таки свалилась странная помесь вороны и птеродактиля с медным клювом.

– Крааа! Эррен! – проорало странное существо. – Там! Дерржал. Волк! Волк! Детеныш. Удррал!

– Детеныш? Ты уверен?

Медноклювое существо так и задохнулось от возмущения, забило кожистыми крыльями, теряя остатки перьев.

– Эррен! Не верришь, дурра? Прроверрь! Дерржал! Кррррыло! Тррравма!!! Где ррром? Прройдет.

– Верю, верю, – успокоила старую развалину женщина по имени Эррен. – Сейчас починю твое крыло. Если пожелаешь, мы тебе новое крыло сделаем. Хочешь?

– Дуррра! Крру не ррробот, Крру – тварррь! Не чини! Лечи Кррру!

– Хорошо, хорошо, лечить так лечить. Хотя, честно говоря, старик, у тебя столько железок во всех местах, что ты у меня больше робот, чем тварь. Один клюв чего стоит.

– Эррен! Не дрразни Крру! Лечи! Пррроверррь! Волк удрррал. А рррому дашь?

Рому ему, нахалу скрипучему… И Эррен, баюкая ворчуна Кру, как больного котенка (немаленького такого котеночка!), потащила его в одну из просторных круглых комнат башни, которую при необходимости использовали как мастерскую.

В месте, подобном Третьему городу луны, мастерская в городской ратуше – не роскошь, но необходимость. Где же еще испытывать и изучать всевозможные механические и магические приспособления, делающие жизнь города проще и краше? А уж таких горе-разведчиков, как Кру, то и дело приходилось лечить и даже заменять некоторые части тел на искусственные. Этим она и занялась. По столу, чуть скрежеща шестеренками, засновали с полдюжины ее крошечных помощников – механические четырехмерные лошадки потащили ей инструменты, затем вытянулись в строй на краю стола, ожидая дальнейших распоряжений. Эррен привычно нацепила огромные очки-маску и вооружилась тем, что помощники притащили. Ее инструменты походили на набор тонких крючков и в равной мере годились для ковыряния в поврежденных механизмах и живых существах.

Так… Сначала прижать нервные окончания, чтобы не мучить сердце старого друга обезболивающими зельями (сердце свое он и сам замучает – выпивкой и драками). Потом приступить к операции – пару хрупких птичьих косточек давно пора заменить на спицы из доброго сплава, не говоря уже о пострадавших в драке сухожилиях.

– Ну вот, твое крыло как новое, – сказала наконец Эррен. – Больно?

– Карраул! – радостно согласился распластанный на столе Кру. – Где рррром? Дай рррому – прройдет.

– Хватит тебе рому, старый ты пьяница. Сначала про волка расскажи.

– Эррен! Сама прроверрь! Зрррак прроверрь!

– Я с тобой с ума сойду, – пожаловалась женщина. – Давай сюда зрак. Я думала, он не работает…

– У Крру все рработает! – С этими словами он выпучил глаза, один из которых оказался черным как у всех ворон, а второй – серым. Серый «глаз» выкатился на ладонь Эррен подобно крошечныму стеклянному шарику, не причинив Кру никакого неудобства.

Эррен подышала на зрак (это было не обязательно, просто привычка) и подбросила его в воздух. Зрак завертелся, внутри его засиял крошечный огонек. Огонек разгорался все ярче и ярче. Наконец он словно вырвался из шарика. Вокруг зрака образовалась небольшая сфера, в которой проступило изображение той самой улицы, воздушных змеев на балконах, цветущих деревьев. Свет двух лун сплелся в лунную дорогу, и на нее из пустоты шагнул волк. Шагнул и продолжил свой путь, озираясь вокруг с абсолютно человечьим удивлением в глазах. Это был обычный серый волк, только огромного размера – больше полутора метров в холке.