На тропе Луны - Вологжанина Алла. Страница 22

– Я ее в «Блины-оладушки» свожу, поговорим по душам, – расстроилась Карина.

Вот так вот за своими бедами и не заметишь, что подруга страдает.

– Угу, разговор по душам получится, только если у обеих душа на месте, – отозвался Митька, глядя в никуда своими светло-серыми, с раскосиной, глазами.

Зазвенел звонок на большую перемену, и самые медлительные ученики потащились к учительскому столу с контрольными. На этот раз на списывании никто не попался. Замечательно.

Дверь распахнулась, и в класс просунулась довольная конопатая фзиономия.

– Митька, Закар, ты где? Давай в спортзал, физрук баскетболистов велел собрать!

И капитан команды Митька, чью непроизносимую литовскую фамилию давно сократили до звонкого «Закар», ринулся за гонцом, чуть сумку не забыл.

– Куда? – рявкнула ему вслед алгебраичка Раиса Гавриловна по прозвищу, конечно же, Горилловна. – Сидеть, пока я не сказала, что урок окончен. Кормильцева!

Карина подняла голову от парты. Неужели Горилловна заметила, что все списывали с одинаковых черновиков?

– Опять волосы покрасила? – визгливо спросила учительница. – Каждый раз вижу тебя с другим цветом волос! В начале учебного года ты была красная, потом какая-то черная, а теперь блондинкой решила заделаться?

– Правда? – неумно брякнула Карина. – А я и не заметила…

И поглядела на кончик косы. Ну, блондинка не блондинка, но волосы стали совсем светлые, золотисто-рыжие. Черт, еще утром же были нормального, такого ярко-оранжевого оттенка. Не уследишь за ними. Как и за языком. И что вовремя не прикусила?

Горилловну понесло:

– Не заметила она, смотрите-ка! Вот вызову в школу твою тетю и поговорю о твоем дикарском воспитании. И идти в поход я тебе запрещаю, ты поняла? Посидишь дома и подумаешь о скромности и приличности.

– Поход все равно Марк Федорович организует, его мои волосы не волнуют, – буркнула Карина себе под нос, громковато, правда.

С другой стороны, пусть слышат. Надоело. Не цепляется же училка ни к гидроперитной Ермолаевой, ни к черно-малиново-полосатой Наталье. Знает, что, во-первых, послать могут, во-вторых, есть риск остаться без подарков от родителей.

– Меня твои патлы тоже не волнуют, меня твое воспитание волнует. И хамство в таком возрасте, – провозгласила математичка.

– Так вы мне скажите, в каком можно начинать, – вспылила Карина, – а то я так до старости доживу, а похамить не успею. Так и буду всякую фигню выслушивать ни за что ни про что. Я волосы вообще не крашу, у меня пигментация такая.

– Тетку… в школу… завтра же, – побагровев, зашипела учительница.

– Да обязательно! Она как раз говорила, что жить скучно стало, хоть бы цирк приехал.

– Нахалка! В твоем положении надо вести себя скромно. Тогда бы тебя пожалел кто-нибудь. А ты огрызаешься.

– А меня не надо жалеть, – фыркнула Карина, прикидывая, в какой скандал это выльется, и совсем шепотом добавила: – Подавитесь.

К счастью, перемена была обеденная. Издав гудок пароходной сирены, Горилловна покинула поле сомнительного боя с ученицей.

– Ну ты смертница, – почти восхищенно сообщил Дергунков, выметаясь в коридор.

Перемена тянулась долго. К королеве класса Свете Ермолаевой, увлеченно красящей губы ярко-розовой помадой, подошла Люсия. Она старалась держаться независимо, но получалось не очень – на фоне Светки Люсия как-то меркла, теряла уверенность в себе. Видно было, что ей очень хочется попасть в крутую компанию.

Она что-то тихонько сказала Светке на ухо.

– Иди, места нам займи, – распорядилась та. – Мы сначала разберемся.

И Люсия покорно вышла из класса, даже ссутулилась немного.

Кабинет опустел, Карина и не заметила как. Кроме нее в классе осталась только сама Света – крупная светловолосая девица в запредельно укороченной форменной юбке и розовом – вырви-оба-глаза – джемпере с неуместным для школы декольте. Ну и, конечно же, три ее верных прилипалы… По-па-дос.

– Пошла вон, – бросила Ермолаева куда-то в сторону.

И Карина увидела, что в углу еще копошится Ниночка Бельчик, маленькая и тихая, как паутинка. Ниночка сжалась и безропотно выскочила из класса, бросив на Карину отчаянный взгляд.

– Ну что, Кормильцева, кормилица ты наша, – процедила Ермолаева, картинно, как в кино, разминая пальцы. Карина подумала, что из-за наманикюренных когтей та даже кулак толком сжать не сможет, зато, пожалуй, всю шкурку сдерет. – Птичка на хвосте принесла, ты с нас деньги за контроши берешь и сама же нас еще и дураками обзываешь?

Неужели Люська ей наболтала? Ничего себе подружка…

– Тебе чего надо, Ермолаиха? – безнадежно огрызнулась Карина. – Если ты не дура, решай контрольные сама, я тебе силком, что ли, их впихиваю?

– Нужны мне твои контрольные, – ответила Светка, подходя поближе. – Бабло гони назад, ты, крыса сопливая.

– Ага, разбежалась, шнурки только поглажу.

– Че встали, держите ее! – бросила Светка.

Прилипалы бросились на Карину. Идиотки. Если им деньги нужны, надо было сумку хватать, козе понятно. Но куда им до козы!

Поймать Карину было непросто. Еще сложнее удержать – тощую, ловкую и вертлявую.

– Ну все, достала. – Светка умудрилась-таки ухватить ее за косу, дернула к себе.

Карина зашипела от боли и, вырвавшись, закатила противнице такую оплеуху, что та еле удержалась на ногах. По телу словно иголочки пробежали. Карина поняла, что сейчас она эту шайку-лейку на ленточки порвет.

Внутренний волк на секунду перевесил, напоминая, какая яростная сила может проснуться в тощих конопатых ручонках. Но всего лишь на секунду. Самообладание – великая и страшная вещь. Внутренний человек победил.

По законам физики и здравого смысла у Карины не было шансов отлупить четверых хорошо откормленных восьмиклассниц. А значит, чтобы не ставить под угрозу свою тайну… ей придется позволить себя унизительно и, скорее всего, жестоко избить.

«Так нечестно, – подумала Карина, – я сильнее и умнее их всех».

Светка и прилипалы окружили ее.

«Так нечестно, я сбежала от погони и прыгнула с крыши…»

Тощая Наталья с мелированными волосами сильно толкнула Карину в бок, посылая, словно волейбольный мячик, толстой Вальке, невыносимо туго затянутой в лосины и футболку с оборотнем из японского мультика. С оборотнем, надо же…

«Так нечестно, я пробежала по лунному лучу и оказалась в сказочном городе…»

Валька пихнула Карину в сторону Светки, а та, больно ткнув своим маникюром, – Машке.

– Настучит, – пискнула эта трусиха. – Нажалуется…

Но в бок ее все-таки подтолкнула.

– Не нажалуется, – уверенно заявила Светка. – А то я бате скажу, он ее тетехе больше бумажек переводить не даст, совсем нищими будут.

Вот дура.

Голова больно мотнулась на шее от следующего толчка.

Не плачь, а злись, не плачь, а злись.

На этот раз сработало, только злость пришла какая-то холодная и спокойная.

Я – волк. Я справлюсь. Это больно и обидно, но можно пережить. Я выдержу и не выдам своей тайны. Я сильнее и умнее вас всех, я сбежала от погони и прыгнула с крыши, я прошла по лунному лучу в сказочный город…

Молчащая, не сопротивляющаяся жертва взбесила нападавших еще больше.

– А мы щас ее ваще до трусов разденем и в коридор выкинем, – обозлилась Ермолаева. – Маха, сними на телефон. Вякнет кому-нибудь, не только на всю школу на весь Интернет опозорим.

Та послушно полезла за трубкой, а Светка как-то особенно сильно толкнула Карину. Ее словно из пушки бросило, но не на Машку, а мимо – в плохо побеленную стену.

В спортзале шло внеурочное собрание – объявили областной турнир по баскетболу среди школьников.

– Закараускас, ты понял? На тебя надежда, – говорил Марк, который с удовольствием взялся и физкультуру вести, и пару команд тренировать. – И не только в технике, но и в дисциплине. Чтобы никаких боксерских рефлексов не срабатывало, а то придется выбрать что-то одно.